— Безусловно у России есть свой привлекательный образ, на основе которого действует ее «мягкая сила». Это связано с советским наследием, потому что Советский Союз, центральную роль в котором играла Россия, помогал разным странам развиваться и помогал в их антиколониальной борьбе. Это был такой флагман прогресса по сравнению с капиталистическими странами, где во главе угла ставится конкуренция, захват и империализм, Советская Россия во многом была ему антиподом и позитивным примером для многих стран мира.
Конечно, с того времени многое изменилось, и Россия сама приняла капиталистические ценности. Но, тем не менее, она стала сражаться за более справедливое мироустройство и многополярный мир. Это тоже многих привлекает, потому что не все довольны глобальным доминированием Запада, и Россия в какой-то степени пытается вернуть утраченные позиции советского времени.
В этом смысле у России есть свои ценности, на которых может быть основана «мягкая сила». Но если сравнивать Россию с США и Европой, то, на мой взгляд, Россия пока все же отстает в этом плане.
- Почему же?
— Запад все-таки прежде всего демонстрирует пример успешного экономического и технологического развития. Именно на этом базируется привлекательность Запада: лучшие тенхологии, благосостояние, образование.
Это привлекает тех людей, которые тянуться к чему-то лучшему, к развитию, и Запад выжимает максимум из этого привлекательного образа. Иногда он просто колонизирует и разрушает определенные государства, как ту же Украину, которая на эти образы покупается и следует им.
Поэтому чтобы России стать успешнее, нужно прежде всего демонстрировать успехи в собственном экономическом и технологическом развитии. А если еще дополнить эти успехи базисом о более справедливом мироустройстве и уважению к различным взглядам, традициям и ценностям религиям, Россия может стать более успешной, чем Запад.
- Есть ли какие-то конкретные инструменты Запада, которые Россия могла бы перенять? Например, сети НКО или, говоря о Белоруссии, польский телеканал «БелСат».
— Безусловно. Запад довольно успешно проводит работу с гражданским сектором. Это создание сетей НКО, вливание туда серьезных ресурсов, подготовка через эти сети гражданских активистов. Иногда выращиваются целые классы, которые потом становятся драйверами перемен в различных странах.
Саму грантовую систему и поддержка самых разных инициатив, и политических, и тех, что не связаны с политикой, но, тем не менее, отражающих интересы Запада, Россия могла бы перенимать.
Также нужно учитывать, что мягкая сила так или иначе связана с трансляцией определенных образов: работа со СМИ и создание новых. Пока в этом отношении серьезные недоработки у России есть. Очень часто даже в союзных России странах Россия не может создать кластер из каких-то серьезных уважаемых СМИ или блогеров просто потому, что она этим не занимается.
- Можно ли говорить о каких-то системных ошибках, которые Россия допускает в отношении стран бывшего Советского Союза?
— Пожалуй, такие ошибки есть. Первая ошибка, на мой взгляд, это убеждение в том, что постсоветские страны никуда от России не денутся, что связь между ними вечная, и что не надо ее какими-то особыми средствами поддерживать. На самом деле это не так.
Во-первых, конкуренты не спят, а работают, а во-вторых — сменяются поколения. Для молодежи во многом Россия уже не так понятна, известна. Они меньше знают о ее успехах, зато много знают об успехах Запада или соседних западных стран. Поэтому нужно ими заниматься, и логика о том, что они никуда не денутся, — неправильная логика.
К тому же, если смотреть на те кадры, на которые часто опирается Россия, то это в основном либо маргиналы, либо не очень уважаемые люди. Ей нужно искать себе союзников среди истеблишмента и признанных лидеров общественного мнения, и опираться прежде всего на них.
Не нужно выращивать себе врагов в тех государствах, в которых Россия действует. Нужно опираться прежде всего на тех, кто в этих государствах что-то решает. Россия должна их привлекать и с ними работать, показывать, что эти элиты и лидеры мнений тоже могут найти в России союзника и поддержку своим инициативам. А этого не хватает.
Россия все время опирается на людей из странных кругов, не имеющих никакого уважения, и которые не будут его иметь, потому что очень часто они противопоставляют себя постсоветским государствам. Нужно все-таки искать ключи к этим обществам, а не противопоставлять себя им.
Наконец, нужно снижать уровень коррупционной составляющей. Да, у России, наверное, не будет столько денег, которые вливает Запад. Но можно добиваться успеха за счет качества и того, что деньги будут идти на необходимые цели, а не просто разворовываться или что-то в этом духе. Если бы все эти вещи решались, эффективности у российской «мягкой силы» было бы больше.
- Если сравнивать Украину с Белоруссией, то, почему, на ваш взгляд, Белоруссия не стала антироссийским государством, и, судя по тому, что вы говорите, не станет?
— Дело в том, что это был внутрибелорусский выбор элит и общества, что мы идем на союз с Россией. Да, у нас есть свое независимое государство, но мы не стали разворачивать эту независимость в антироссийском ключе. Мы так или иначе стремимся к союзничеству, дорожим им, понимаем, что от этого многое зависит.
Но это тоже не повод самоуспокаиваться. Если у нас будет уменьшаться уровень кооперации в области технологий и экономики, люди тоже больше будут ориентироваться на те регионы, где они могут это все получить: на Китай, на Западную Европу.
Поэтому тоже не надо думать, что это уже решенный вопрос. Нужно искать точки роста, точки развития, где оба государства могут соприкасаться, где их интересы могут развиваться в одном ключе, и вокруг этого выстраивать какой-то гражданский активизм, обратить на это внимание СМИ.
Постоянно должны быть какие-то истории успеха, в которые должны вовлекаться большие массы людей, особенно молодежь. Тогда можно будет быть спокойным о том, что Белоруссия в принципе будет союзной и дружественной России.
- Если говорить об украинском Майдане, то могла бы Россия избежать этого сценария, или Украина стала антироссийским государством по объективным причинам?
— Я думаю, что Россия могла бы этого избежать. Ей нужно было немного по-другому выстраивать коммуникации с украинской элитой. Там мы видели некий договорняк между энергетическим комплексом России и Украиной. Они делили барыши, зарабатывали деньги, и это не сработало.
Я думаю, что значительная часть украинских элит к этому бы с пониманием отнеслась, и совместно с помощью России можно было бы искать противодействие растущему национализму и всем этим общественным движениям. Нужно было просто избрать другую повестку коммуникации с украинской элитой.
К тому же, очень много средств, которые выделяла Россия, были попросту разворованы. Появился целый класс политтехнологов, которые больше клали себе в карман, чем приносили пользу общему делу. Эти средства по сути ушли в песок, хотя могли бы быть направлены на продвижение той же «мягкой силы» и дать нормальный результат.
- Если вернуться к российско-белорусским отношениям, то как в республике оценивается отъезд Цепкало на территорию РФ, и может ли это привести к ухудшению отношений между Москвой и Минском?
— Мне кажется, Цепкало как политик потерпел фиаско. В этой истории с отъездом всплывает много вранья, и Цепкало, как мне кажется, сам себе противоречит. Например, в интервью РБК он вообще заявил, что дружит с членом британского парламента, и что этот британский парламентарий якобы просил его стать президентом Беларуси, чтобы улучшить отношения России и Великобритании.
То есть он сам на себя наговаривает какой-то ерунды, после которой его всерьез воспринимать сложно. В этой связи его заявления о том, что ему якобы кто-то угрожал, тоже воспринимаются странно.
Видно, что Цепкало обижен, что был уволен из Парка высоких технологий за коррупцию. Обижен на то, что не получилось у него стать кандидатом от бывшей номенклатуры. Сейчас он обвиняет в этом режим и всячески пытается ему навредить.
Наверное, в Мосвке он найдет себе каких-то единомышленников, но вряд ли российский истеблишмент будет делать на него ставку. Они понимают, что это уже сбитый летчик, который сейчас будет вести типичный образ жизни всех политэмигрантов: клясть режим, не давший ему реализоваться, пытаться найти авантюристов, которые тем же будут заниматься.
В общем ничего серьезного у него не получится, и в Кремле это прекрасно понимают. В Беларуси надо разговаривать с тем, кто реально контролирует ситуацию в стране, а это на сегодняшний день — Лукашенко.
- Если вдруг белорусские правоохранители потребуют выдать Цепкало по подозрении в коррупционных преступлениях, как должна будет поступить Москва?
— Я не знаю, дойдет ли вообще дело до запроса белорусских правоохранителей на его выдачу. Белорусская сторона уже удовлетворена тем, что он самоустранился. Я не думаю, что его всерьёз будут как-то преследовать.
Да, против него ведет судебный процесс турецкий бизнесмен, который обвиняет его во взяточничестве и коррупции. Но, мне кажется, что это больше имущественный спор. Если какое-то имущество Цепкало будет арестовано в пользу этого турецкого бизнесмена, то на этом спор и закончится. Какого-то более серьезного преследования вряд ли можно ожидать.
