- Как вы оцениваете использование «мягкой силы» Россией? Она в ее руках эффективна или нет? Если нет, то почему? Что надо сделать для того, чтобы она была эффективной?
— Это очень интересные вопросы. Для начала возьмем свежий нашумевший текст Маргариты Симоньян, в котором она, будучи армянкой, объясняет армянам позицию России. В тексте она перечисляет все антироссийские действия Армении и подводит итог:
«А теперь, когда на вашей границе война, когда само существование вашего режима под угрозой, когда армяне всего мира уже видят ожившие призраки янычар с кривыми ножами, которыми резали наших предков, вы вспомнили, что Россия снова должна вас спасать. Разве это не внутреннее дело Армении? После всего зла и захлебывающегося презрения, которое вы проявляли к России в последние годы, ваши информационные войска и вы сами считаете себя вправе ждать помощи?»
Странно, что Маргарита не упомянула о том, что незадолго до обострения парламент Армении принял закон об иноязычном ТВ, который практически полностью уничтожает русскоязычное вещание.
Подобные процессы, когда помощь России воспринимается как должное, а в ответ Россия получает плевки и русофобию, происходят во всех постсоветских республиках, включая «союзное государство».
Что мы видим? Военная сила есть, какие-то пожелания со стороны России, чтобы ее интересы учитывались на ее бывшей территории есть, «мягкой силы» — нет. Влиять на ситуацию мы можем только военным способом. По Украине это особенно хорошо видно.
Почему так произошло, мне стало ясно после слов украинского политолога Михаила Погребинского, когда он рассказывал о своем частном общении с Медведевым в период, когда тот был руководителем Администрации президента Российской Федерации, то есть между 2003 и 2005 годами, период первого Майдана. Погребинский Медведеву говорит (далее цитата Михаила Борисовича):
«Смотри, что американцы делают: сотни фондов работают, тысячи грантоедов, молодых ребят, которые воспитываются и так далее. А тут у нас на Украине работают пять-шесть ваших олигархов, зарабатывают сумасшедшие бабки. Но почему бы им не создать фонды, у каждого олигарха по фонду, пусть они тоже раздают что-то молодежи, чтобы что-то…
На что он мне сказал: "Слушайте, Михаил Борисович, это ваши проблемы".
Поскольку я все-таки никто, а он глава администрации, я не сказал ему: "Дима, рано или поздно они могут стать вашими», завершил свой рассказ Погребинский.
- В чем успех «мягкой силы» коллективного Запада — США и ЕС? Почему она эффективна? Ее эффективность в какой особой методике или просто в целом в силу привлекательности либерально-западной модели мира?
— Дело не в методике, и либерально-западная модель сама по себе не обладает какой-то особой привлекательностью. Часто даже наоборот. Но «мягкая сила» Запада — это дорогая реклама успешного мира. Делайте, как мы вам говорим, и будете богатыми и успешными, как мы.
- Как надо относиться к деятельности западных НКО и НПО на территории России, Украины и Белоруссии? Не кажется ли вам, что их роль сильно преувеличена, или это все-таки серьезный фактор?
— Да, они часто неэффективны в осваивании средств. Но если вы не создаете свой медиапоток и не контролируете повестку, то кто-то делает это за вас, формируя ваше будущее. Кроме того, все эти фонды воспитывают будущих политиков.
Когда Зеленский пришел к власти на народной волне, то выяснилось, что молодых политиков, которые не были бы вскормлены западными НКО и НПО, почти нет, если не считать загнанных в подполье русских и коммунистов.
- Как Россия должна бороться с западной «мягкой силой»? Что эффективней — запретительные меры или контрмеры гуманитарного порядка?
— Мне понравилась идея Михаила Борисовича, и необходимость в конкуренции с западными медиа спустя 15 лет и двух майданов все еще есть.
Например, заявленная цель «Настоящего времени», финансируемого правительством США — «провести деполитизацию русского языка». То есть, цель США сделать так, чтобы Россия не была доминирующим игроком в медиа на русском языке. У России, стало быть, обратная задача.
Как вариант, можно финансировать уже существующие инициативы, которые уже принесли пользу отечеству. Например, специальная государственная комиссия награждает уже существующий проект, не только в России, но и в мире: фильм, спектакль, книга или сайт. Это не грант с распилом госбюджета с неясными последствиями, вроде кейса Серебренникова, а наоборот: поощрение уже существующих реальных проектов.
Кроме того, «мягкая сила» — это ведь не только политики и журналисты, но и образование. Можно бы задаться задачей создания системы престижного обучения от детского сада до старшей школы или университета для русских и русскоязычных в бывших республиках. Примеры, как это делать, есть.
Например, школа «Летово» в Москве — это стартовая площадка для русских детей, в основном богатых родителей, с англосаксонской системой образования. Предназначена школа для того, чтобы после нее дети русской элиты уезжали учиться в Стэндфорд или Кембридж. Финансирует все это русский олигарх Вадим Мошкович. Наталкивает на размышления, не так ли?
Хороший пример: филиал МГУ в Севастополе, который действовал еще при Украине.
Идей по реализации "мягкой силы" России может быть много. Кто будет этим заниматься — вопрос.
