- Павел Николаевич, почему радикалы, сторонники Сергея Стерненко, демонстрируют такое пренебрежение к властям, устраивая акции под окнами дома Владимира Зеленского?
— Потому что они знают, что их реально никто не тронет, они чувствуют свою безнаказанность и уверены, что любые агрессивные хамские действия, оскорбления правоохранителей, не попадающие ни под какие квалификации мирных протестов сойдут с рук.
Они знают это не только теоретически, но и на многолетнем опыте уверены, что это будет именно так.
- Почему же нет должной реакции от властей на подобные действия?
— Потому что такие люди, как Стерненко и группа, которую он представляет, не входят в компетенцию власти и даже Авакова. Их контролируют внешние силы, и поэтому киевская власть не может их тронуть.
- Вчера из зала полицейские выгнали представителей оппозиционных СМИ. Это очередной плевок в сторону свободы слова на Украине?
— Какая свобода слова, о чем вы говорите… Дело в том, что полицейские — рядовые исполнители, им тоже обидно и неприятно, поэтому они срывают злость и показывают свою власть на представителях СМИ.
Тем более что на журналистов идет двойное воздействие: их прессуют так называемые активисты, и подключается полиция. Все это игнорируется международной общественностью. Это пример даже не двойных, а тройных стандартов, когда одни правила для своих, а для чужих совершенно другие.
- Могут ли эти выступления радикалов вылиться в новый Майдан?
— Нет, не могут. Майдан — это не простой сюжет. О Майдане можно много говорить, можно собрать десять найемов (журналист Мустафа Найем одним из первых призвал украинцев выйти на Майдан Незалежности 21 ноября 2013 года. — Ред.) и дать миллион объявлений: приходите пить кофе.
Это если говорить о Майдане в Киеве. Региональные возможны за счет региональных игроков, но это отдельный разговор.
А в Киеве может быть два варианта: или еще один американский Майдан, или русский. Но русский майдан невозможен, потому что Россия в эти игры не играет, тем более в Киеве. А американский возможен, если учесть, что есть две Америки: демократическая и республиканская. «Демократический» уже был, теперь можно ждать «республиканский», но думаю, что это маловероятно.
Поэтому все эти разговоры о Майдане — только разговоры и апелляции, во многом сознательные, к легенде о Майдане как к спонтанному волеизъявлению людей, которое изменило движение истории.
Это апелляция к мифу. А миф играет очень важную роль, но только когда вписывается в объективные процессы, которые финансируются, подпитываются, управляются и так далее.
- Как вы считаете, Стерненко может играть самостоятельную роль в политике?
— Это маловероятно. Он запачкан. На судебном заседании он отрепетированно сказал, что будет обращаться в Европейский суд по правам человека. Если до этого дойдет, то со Стерненко может быть такая же история, как с Виталием Маркивым (боец Нацгвардии, который получил тюремный срок в Италии за убийство журналиста Андреа Рокелли. — Ред.).
Это та же история. Юридически его невозможно очистить, он запачкан в крови и убийстве, поэтому выводить на серьезный уровень и показывать как фронтмэна какого-то проекта крайне рискованно. Потому что люди, даже те, которые должны были бы поддерживать все эти радикальные вещи, могут посмотреть на это с интересом.
Как миф Сенцов и Стерненко могут играть какую-то роль, их прикупят и пристегнут к каким-то проектам. Но как первый номер, я не верю. Тем более Стерненко жидковат для лидера.
