— Если бы не было пандемии и не было карантина, не было бы экономических последствий. Да, экономический кризис был бы, но он бы не был таким серьезным и резким. Фактически на несколько месяцев отключили потребление у целых стран во всех ключевых точках.
Это уникальное явление, до этого ни разу не пережитое человечеством с момента образования экономики потребления. Даже Вторая мировая война, которая была достаточно сложным процессом, не так сильно осложняла функционирование экономики в целом ряде регионов.
Общемедицинская позиция состоит в том, что полное отсутствие карантинных мер приводит к большей смертности и соответственно к большим экономическим последствиям. Возьмем пример Швеции, которая потеряла больше, чем страны, которые вводили карантин в более мягких формах.
Но самое опасное — это самый жесткий карантин, который полностью изолирует граждан, не позволяет сформировать стадный иммунитет и не позволяет сформировать защитные механизмы. Фактически это попытка поставить коронавирус на паузу, а потом снова включить. То есть вы сидите просто так.
Самый жесткий и самый мягкий вариант я считаю неэффективными, поэтому страны взяли средний вариант и пошли по нему (Швеция тоже по нему пошла, просто в рекомендательной форме). Именно этот вариант повлиял на экономическую составляющую. Сегодня в мире мало стран, которые вообще никак не отреагировали на коронавирусную инфекцию с экономической точки зрения.
- Почему?
— Даже если у вас небольшая страна с небольшими объемами производства, вы все равно встроились в международное потребление. У вас кризис происходит на двух уровнях. Уровень спроса и уровень предложения.
Что такое уровень спроса? Это когда у вас люди сидят в доме, и их потребление так или иначе ограничено. Это означает, что у вас ограничен спрос. Вы не продаете в прежних объемах, а в некоторых случаях вообще дистанцируетесь (как малый и средний бизнес или рынок услуг, который подразумевает контакт из рук в руки).
Даже из IT-компаний, которые должны были выигрывать в такой ситуации, выиграли не все. Очень много промышленных компаний, которые приостановили свое производство, от этого пострадали.
Второй кризис — это кризис производственный. Даже если предположить, что вы бы ввели карантин, и у вас все так же работало, на вас бы повлияла общая рецессия, общий мировой кризис. Экономики взаимосвязаны. Вы продаете свои товары не только внутри страны, таких стран не существует уже. Вы что-то экспортируете и что-то импортируете.
Если вы закрываете границы, у вас ограничивается переток туристов, и вы уже что-то потеряли в этом году. Но помимо всего прочего вы еще столкнетесь с проблемой производства.
В современном мире большинство товаров производится не в одной стране, за очень редким исключением (санкционные особенности и тому подобное). Международная кооперация составляет десятки стран, а теперь вся эта стратегическая цепочка нарушена.
Сначала у вас закрылась главная производственная база мира (Китай), потом закрылись основные точки деталей и сборки (вроде Евросоюза), в результате у вас разорвались цепи. Чтобы произвести телефон или приставку, вам необходимо, чтобы эти цепи работали.
А сейчас без авиаперевозок грузопотоки ослабли. Без людей, которые не могли работать на заводах, у вас ослабляется производство. Плюс ко всему за счет карантинных мер у вас ограничились сами логистические центры. Вам необходимы люди, чтобы продать товар в магазинах.
Соответственно усложнились сами логистические схемы. И это произошло повсеместно. Если бы, например, Китай под санкции попал, он бы мог что-то в Турции заказать. А когда у вас повсеместно происходят эти процессы, то найти замену крайне сложно. Поэтому два этих удара оказались очень серьезными.
- А сам кризис какую роль в этом сыграл?
— Поддавили низкие нефтяные цены. Когда у вас падает спрос, у вас падает цена на энергоносители. По разным оценкам, с рынка ушло от 20 до 50 млн баррелей в день. А у нас производилось до 100. То есть из-за одних только авиаперевозок ушло до 10% энергопроизводителей в мире (кто ее добывает и кто ее перерабатывает).
Это серьезный удар по энергетике как таковой. В некоторых странах это привело к очень серьезным последствиям (США и Саудовская Аравия в очень сложном положении находятся). Поэтому с этой точки зрения влияние коронавируса очень серьёзное.
Если бы карантинные ограничения не вводились в отдельно взятой стране, то экономики бы упали из-за того, что ухудшилась ситуация у всех остальных (хотя бы из-за сокращения туризма). Это очень серьезный удар, и все зависит от того, как страны будут восстанавливаться.
- И как страны будут выбираться из этой ситуации?
— Все зависит от медицинской составляющей, насколько сезонной или несезонной будет коронавирусная инфекция, и не вернется ли она второй волной осенью. А мы прекрасно понимаем, что если к этому времени мы не наберем хотя бы 50%-ный иммунитет (что маловероятно), то мы все равно столкнемся с последствиями.
Вопрос в том, будет ли эта вторая волна возвращаться в более сложных формах, как сейчас, или в более легких, как это было с другими коронавирусными заболеваниями. Например, у MERS и SARS (предыдущие два из семи коронавирусов, опасных для человека) второй сезон был очень сильно локализован, хотя вакцины не было изобретено, то есть они сами заглохли.
Все зависит от того, насколько готовятся запасные аэродромы на случай возобновления пандемии, насколько будет сложный выход из пандемии. Сейчас все страны сталкиваются с шоком. Но это нормально. Учитывая, что у вас в среднем только 10-15% переболели, то у вас еще будут скачки вверх. Но ситуация будет плюс-минус стабилизироваться.
Многое будет зависеть от того, по какой траектории будет развиваться кризис. Будет он V-образный (быстро упали —быстро вышли), U-образный (резкое падение — длинный выход) или L-образный (длинный-длинный ход, от года и более, последствия будут постоянными, и к январю мы в принципе не вернемся).
- Каких глобальных изменений следует ждать?
— Во-первых, некоторые вещи происходили и до пандемии, а сейчас они просто актуализируются. Например, вопрос, связанный с дистанционной торговлей и диджитализация. Офлайн-торговля страдала и до кризиса, и в США были потери рабочих мест и торговых площадей более чем на треть.
Грубо говоря, система потребления переходит в онлайн, и карантин только ускорит этот процесс. Офлайн-торговля в классическом понимании полностью не восстановится ни в одной стране мира. То же самое касается рынка услуг и ресторанного бизнеса. В Ухани потоки в точки общепита сократились более на чем на 50% и вряд ли восстановятся более чем на 80%.
Это означает, что некоторые рестораны будут не очень перспективны. Они превратятся в «темные кухни», будут находиться где-то в промышленных районах и станут работать только на доставку. Люди до изобретения вакцины или какого-нибудь лекарства будут сами дистанцироваться, офлайн-торговля упадет, и онлайн-торговля станет более перспективной.
Через онлайн будет потребляться значительная часть информации, через онлайн будет проходить рынок товаров и услуг. Торговые центры будут достаточно серьёзно оптимизироваться и переориентироваться на предоставление развлекательных услуг вроде кинотеатров.
Также нужно понимать, что до изобретения вакцины во всех странах ограничения для пожилых людей будут сохраняться дольше, чем для всех остальных, и они не смогут потреблять в прежних объемах. Бабушки и дедушки будут более активно осваивать онлайн-сегмент, потому что будут ограничены в традиционном потреблении. То же самое касается граждан с хроническими заболеваниями вроде астмы. Они будут существовать в особом формате. Это тоже способствует распространению онлайн-потребления.
- Какие еще последствия пандемии непосредственно повлияют на наш образ жизни?
Есть еще несколько отраслей, которые быстро не восстановятся. Прежде всего это туризм. Даже в Евросоюзе границы на въезд планируется открыть только в конце лета, и они будут очень серьезно контролироваться. Но даже если откроются в июле, то туристический сезон все равно будет смазан из-за серьёзных ограничений по перелетам.
Да, Турция и Северная Африка скорее всего откроются. Но даже в открывшихся регионах все равно будет другая история. Например, Диснейленд в Китае открылся всего на 30%, чтобы соблюдать меры самоизоляции.
То же самое касается и авиаперевозок. Мы будем постоянно мерить температуру при входе в самолет, и нам нужно будет постоянно носить маски. Потому что в эконом-классе расстояние между местами менее 1,5 метра, а делать их через одного экономически невыгодно.
Некоторые вещи нам придется соблюдать даже после изобретения вакцины. Например, после теракта 11 сентября резко ужесточились меры безопасности в аэропортах. Кто-нибудь помнит сейчас о мерах безопасности до тех событий? Никто.
Никто уже не помнит ни про рамки, ни про то, что можно было свободно зайти на территорию аэропорта без досмотра. Но все эти вещи изменились, и мы к этому адаптировались. То же самое будет сейчас. В период сезонных заболеваний мы, как в Южной Корее, все будем носить маски.
Очень многое будет решаться в зависимости от наличия вакцины или лекарств. Я напоминаю, что очень большой проблемой в свое время была корь. Она была очень заразной (способность передаваться на 12-18 человек), и от нее была очень высокая смертность. Но никакой карантин от кори мы не вводили, и эта проблема у нас в государстве практически сведена на нет.
Но если мы изобретем вакцину, то это может изменить правила игры, и о некоторых последствиях мы даже не будем вспоминать. Если мы достигнем вакцинации в 80-90%, болезнь не сможет распространяться в принципе.
Для того чтобы сейчас ее преодолеть, нам нужно достичь около 60% коллективного иммунитета граждан. В кори этот показатель равнялся выше 70%. Плюс ко всему лекарства. Основные последствия коронавирусной инфекции — это пневмония. Если убрать пневмонию, то совсем не страшная болезнь. Если мы решим вопрос, то COVID-19 превратится в обычный сезонный грипп или коронавирус, о котором мы даже не знаем.
Но в любом случае последствия в туризме, малом бизнесе, рынке услуг, розничной торговле будут огромными. До положения января мы уже не вернемся. Это будет другой мир с определенными требованиями к дистанцированию, схемами потребления и экономической моделью.
- Каких политических изменений в мире следует ожидать?
— Что касается политической части, то было бы очень хорошо, если бы мир изменился серьёзно. Но этого пока не предвидится. Пандемия показала, что ВОЗ — это отличный административный аппарат с нулевой эффективностью. ВОЗ пропустила эпидемию, у нее нет никаких инструментов, чтобы создать запасы вакцин и осуществлять тестирование. По сути это просто дорогостоящий информационный ресурс.
Понятно, что нужно активизировать совместные усилия. Сказать, что в пандемии виноваты мы все, потому что мы не приняли единые меры. Мы в разное время закрывали границы, мы не принимали единые меры изоляции. У нас есть страны типа Белоруссии, которые вообще по-другому представляют себе борьбу с коронавирусом. И если бы мы не перекрыли границы, то все дружно позаражали бы ее.
Поэтому необходимо усилить медицинский контур. Тем более что мутационность вируса очень велика, нам придется под нее подстраиваться.
Второе последствие — это деградация наднациональных блоков, того же самого Европейского союза. Каждый разошелся по своим квартирам, начал решать проблему самостоятельно, а совместной помощи так и не было. Это показывает опыт Италии и Испании, которые получили наибольший урон, и стран Восточной Европы, которые первыми закрыли границы.
На фоне тяжелой экономической ситуации странам придется рассчитывать только на свою занятость. Только в США, по официальным данным, около 32 млн безработных, которые встали на рынок труда. Это свыше 10% от занятости в США, не говоря уже о том, какой удар был нанесен по экономике.
Не будет теперь никаких «Давайте поможем Италии или Испании». Каждый будет делать ставку только на своих. То же самое касается вакцинации. Все наднациональные системы будут подвергаться серьёзному пересмотру. И с учетом того, как тяжело будут страны выходить из кризиса, мы с вами летом этого года переживем массу обострений двусторонних отношений, в частности Китая и США.
- Насколько этот конфликт может быть опасен?
— США в очень тяжелом положении, им необходим враг, этим врагом будет Китай, и уже не будет иметь значения обвинять его за Ухань или за срыв первой фазы торговой сделки. Хотя как бы Китай это сделал, если у него был карантин и потребление упало в разы.
На фоне выборов в этом году Трампу необходимо переключить внимание на внешнего врага, которого можно обвинить в тяжелой экономической ситуации. Хотя в этом виноваты губернаторы отдельных штатов, да и всей американской элите за 60, и они находятся в зоне риска. Здесь есть интерес и у демократов, и у республиканцев, поэтому антикитайская тактика будет работать.
Я сомневаюсь, что дело дойдет до прямых санкций, но какие-то ограничения действовать будут. В качестве предлога будут использоваться немедицинские поводы, вроде свободы слова в интернете или требования освободить гонконгских активистов. Это мы уже все проходили.
Скорее всего, в этом направлении пойдет Европейский союз, а потом его действия перекинутся на Российскую Федерацию. С большой вероятностью начнутся действия по «Северному потоку», потом может начаться санкционная составляющая.
Подобное может начаться повсеместно, и в этом-то и состоит главная трагедия пандемии, что мы ничего из нее не вынесем: ни вопросы безопасности, ни все остальное. Скорее всего, будет антикитайский тренд, и параллельно будет доставаться нам.
- Вы допускаете в качестве последствий кризиса прямой вооруженный конфликт между ведущими странами или серию гибридных войн?
— Вооруженного столкновения ядерных держав я не допускаю, это будет билет в один конец. А прокси-войны как происходили, так и происходят: Сирия, обострилась ситуация в Ливии. Турецкие коллеги сейчас, столкнувшись со сложностями, попытаются поиграть мускулами на ливийском направлении, даже авиацию собираются использовать. Будут за счет внешней составляющей решать внутренние проблемы.
Это может вызвать некоторые обострения, но прямых вооруженных столкновений не произойдет. Что касается гибридных войн, то они уже происходили даже во время пандемии. На фоне предоставления помощи России или Китая странам Восточной Европы будет предпринята попытка дискредитировать такого рода поддержку.
Ситуация выглядит таким образом, что от этого всего больше всех выигрывает Китай. И на этом фоне будут предприняты попытки, чтобы остановить его усиление. Экономически это будет сделать не так-то просто, поэтому пойдут истории о том, что там вирус специально выращен был (хотя с медицинской точки зрения это полный бред). Или заявления ООН о неэффективном соблюдении Китаем карантинных мер, что тоже является неправдой.
- Какие выводы из ситуации с пандемией следует извлечь России?
Нам необходимо создавать диверсифицированную экономику. Если бы у нас не было нефтегазового фонда, мы бы все сейчас лежали на боку, потому что без Фонда национального благосостояния нам бы неоткуда было брать ресурсы. Экономика должна адаптироваться к подобным рискам. Нам нужно сейчас правильно выходить из карантина, сохраняя рабочие места, темпы экономического роста и дальше стимулировать спрос.
К тому же новая экономика оказалась наиболее уязвимой перед коронавирусом. Кто сегодня больше всех пострадал? Малый и средний бизнес, которые работают непосредственно с людьми, работают в салонах красоты или организуют досуг. Новая экономика оказалась не готова к таким испытаниям, и государству, которое этих людей сейчас не видит, надо этим людям сейчас помогать. Как показала практика, самозанятые больше всех пострадали.
Политические последствия состоят в том, что сначала у нас было 85 субъектов РФ, а станет 84 (объединяется Архангельская область и Ненецкий Автономный Округ). Не все главы регионов отреагировали адекватно, не все организовали штабы, не все поняли, что такое коронавирус, и не у всех есть медицинское образование.
Это стресс-тест для регионов, который показал, что не все региональные власти достаточно эффективны: кто-то вводит карантинные меры, которые приводят к большим последствиям и заражению, кто-то неправильно взаимодействует с медицинскими работниками (не предоставляя им выплаты). Это уже отмечено, об этом уже доложено, и всех, кто совершил ошибки, за небольшим исключением, покарают осенью.
А все разговоры о том, что к этому никто не был готов и что это уникальное явление, — не нравится, никто не принуждает тебя занимать пост одного из глав субъектов федерации. Так что пандемия приведет к пересмотру требований к региональной власти, связанной с экономической и медицинской составляющей, а также усилится роль полпредов.
Это люди, которые будут получать более высокие рейтинги, и состав Думы у нас может быть другой. К ним будет более высокий уровень доверия, чем к партиям или другим властным институтам.
- Как изменится внешняя политика России?
— Москва будет играть более активную роль в усилении своего влияния на внешнем контуре. Кроме того, что сложная экономическая ситуация позволяет спихнуть проблему на другие страны, она также открывает окно возможностей в части пересмотра санкционного режима. Той же Италии будет сложно выбираться из кризиса, если она будет терять по 50 млрд прибыли из-за российского рынка.
По идее это должно привести к улучшению во взаимоотношениях между отдельными производителями и отдельными странами. К тому же Москве нужно будет принять целый ряд правильных решений.
С учетом того, что основным событием нового политического сезона будет противостояние между США и Китаем (Пекин уже подготовил меры против американских компаний), Москве нужно будет определяться. Но умный игрок вроде Китая никогда не определится, а будет пользоваться преимуществом и с той, и с другой стороны.
Противостояние Москвы и США привело к серьёзному усилению Китая. Китай воспользовался этой ситуацией, и соблюдая санкции США, и получая голубое топливо по выгодным ценам от Москвы. Китай от этого выиграл, и Москва должна сделать то же самое.
Мы должны поддерживать Поднебесную, которая покупает наши энергоносители и ценную металлургию, потому что иначе Китай попадет под серьезные санкции, и наше потребление тоже упадет. С другой стороны, Вашингтону в ближайшее время потребуется больше внешней поддержки. Москва может включиться в ряд совместных проектов, но взамен на более адекватную политику США по той же Украине или Сирии.
У нас раскрывается пространство для маневра, в кой-то век бьют не нас, а кого-то рядом, и наша задача заключается в том, чтобы воспользоваться этой ситуацией и усилить свои политические, экономические и иные позиции. Кроме того, нужно укрепить ситуацию в СНГ (много стран пострадали) и активизировать интеграционные процессы. Это важно с точки зрения поиска новых рынков сбыта.
