Одно из первых публичных выступлений Сталина конкретно по украинскому вопросу состоялось почти через месяц после Октябрьской революции. Большевики тогда были обеспокоены деятельностью Центральной Рады и через свои органы печати решили послать сигнал украинским трудящимся. Сталину, который тогда был наркомом по делам национальностей и соответственно считался специалистом по национальному вопросу, организовали интервью с Сергеем Бакинским (он же Людвиг Бернгейм — первый народный секретарь по межнациональным делам УССР, член виртуального харьковского секретариата).
В течение нескольких следующих месяцев Сталин еще несколько раз публиковал в "Правде" и "Известиях" статьи по украинской теме. В основном с разъяснениями контрреволюционной сущности Рады и по сути лишь озвучивал политику партии, а не свою собственную линию.
Весной 1918 года Сталина вместе с Томским, Мануильским и Раковским отправили на мирные переговоры с Радой после заключения Брест-Литовского мира. Сталин даже успел дать интервью "Известиям" в качестве члена мирной делегации. Но дальше произошел конфликт с Раковским. Тот считал себя главой миссии и именно в этом качестве и ехал на Украину. Однако когда делегация была уже в пути, Ленин неожиданно переназначил главой Сталина. Раковский возмутился и сказал, что дальше не поедет. Пока шли разборки, в Киеве произошел переворот и к власти пришел гетман. В итоге Сталина отозвали, а Раковский поехал в Киев в качестве полномочного руководителя.
Следующее столкновение Сталина с украинским вопросом произошло на Х съезде партии в 1921 году. В самом конце своего доклада Сталин коснулся Украины, напомнив об обязанности Коммунистической партии всемерно развивать ее культуру:
«Здесь я имею записку о том, что мы, коммунисты, будто бы насаждаем белорусскую национальность искусственно. Это неверно, потому что существует белорусская национальность, у которой имеется свой язык, отличный от русского, ввиду чего поднять культуру белорусского народа можно лишь на родном его языке. Такие же речи раздавались лет пять тому назад об Украине, об украинской национальности. А недавно еще говорилось, что украинская республика и украинская национальность — выдумка немцев. Между тем ясно, что украинская национальность существует, и развитие ее культуры составляет обязанность коммунистов. Нельзя идти против истории. Ясно, что если в городах Украины до сих пор еще преобладают русские элементы, то с течением времени эти города будут неизбежно украинизированы».
После этого Сталин увлекся борьбой за власть и потерял интерес к публичным заявлениям по украинской теме. Украина интересовала его в совершенно другом ключе. Как цитадель крупнейшей в СССР партийной организации, на которую ему необходимо опереться в борьбе за власть.
В 1925 году Сталин продвигает Кагановича на пост руководителя КПУ. Он должен был обеспечить безусловную лояльность сложной и противоречивой компартии Сталину. Сложной и противоречивой она была по той причине, что формировалась в совершенно других условиях.
Если в России большевики всегда были достаточно монолитной силой, не привечавшей чужаков, на Украине по стратегическим соображениям им пришлось отступить от этой тактики. КПУ состояла из нескольких прослоек и течений. Были течения с уклоном в автономизм и даже национал-коммунизм, были течения с уклоном в крестьянство. Кроме того, из-за изначальной пестроты политической жизни на Украине в период революции и гражданской войны большевикам для укрепления своих позиций пришлось скопом принимать в свой состав более-менее дружественные, но все же отличавшиеся по взглядам политические силы. Типа боротьбистов. Вдобавок имелось несколько сильных региональных политиков, как достаточно радикальных оппозиционеров, типа Шумского, так и тех, кто лавировал между Москвой и местными.
Все эти силы требовалось привести к общему знаменателю, чтобы обеспечить поддержку Сталину со стороны крупнейшей партийной организации. С этой целью им был выдвинут лозунг украинизации, а его проводником стал Каганович. Украинизация была органичным продолжением лозунгов Сталина о развитии национальных культур и по сути должна была стать аналогом проводившегося в РСФСР ленинского призыва в партию. Который разбавил прежнее интеллигентское ядро партии вновь прибывшими пролетариями, которые были лояльны именно Сталину.
Однако в столь непростом регионе, как УССР, подобная политика была весьма рискованным делом и требовала ювелирного руководства в ручном режиме, поскольку задевала слишком много разных сил и слоев. Сделать этого не удалось.
Конечно, местные комсомольцы никого не били на улицах за русский язык, но директивы в духе «с завтрашнего дня всем выучить украинский» вызвали недовольство городского населения, преимущественно русского. Автономисты и национал-коммунисты тоже были недовольны. Их не устраивала не сама украинизация, а то, как она проводилась и ее недостаточные темпы. В итоге украинизация, несмотря на стахановские темпы перехода на украинский язык обучения и СМИ, не решила ни одной имевшейся проблемы и добавила новых. Каждая из фракций осталась на своих позициях, зато сломалась Компартия Западной Украины. В начале 20-х большевики считали КПЗУ одним из главных своих детищ. Партия должна была стать инструментом коммунистического влияния в Польше, ради нее даже затоптали остатки галицких русофилов. Но конфликт между Кагановичем и Шумским очень остро отразился на КПЗУ, которая раскололась на сторонников первого и второго. Договориться им уже не получилось, и КПЗУ фактически прекратила существовать в качестве заметной политической силы в Польше.
Украинизацию постепенно начали сворачивать в конце 20-х. Но еще в 1929 году Сталин придерживался своих старых лозунгов и озвучивал их на встрече с украинскими писателями:
«Совершенно правильно то, что раньше рабочие на Украине были русские, а теперь — украинцы. Состав рабочего класса, конечно, будет меняться и будет пополняться выходцами из окружающих деревень. Это общий закон национального развития во всем мире.
Национализация пролетариата должна быть и шаг за шагом должна идти. Эnо общий закон, и смычка национальная, смычка между городом и деревней пойдет.
Даже коренные русские рабочие, которые отмахивались раньше и не хотели изучать украинского языка, — а я знаю многих таких, которые жаловались мне: "не могу, тов. Сталин, изучать украинский язык, язык не поворачивается", — теперь по иному говорят, научились украинскому языку».
Ключевым событием начала 30-х в УССР, как и во всех остальных регионах, стала сначала коллективизация, а затем голод, последовавший в результате сочетания ряда факторов: низких урожаев, стремления коллективизировать все хозяйства в рекордные сроки, некомпетентного и авантюрного руководства и т.д.
Попытки украинских большевиков убедить его снизить темпы Сталин воспринял как их сознательный саботаж и вопиющую нелояльность. Публично голод в то время не обсуждался, говорилось только о «прорыве в сельском хозяйстве» и допущенных промахах руководства КПУ, которое засорило аппарат и низовое руководство национальной контрреволюцией, кулаками и саботажниками. Сталин подверг персональной критике всю верхушку КПУ: Чубаря, Скрипника, Косиора. В телеграмме Кагановичу Сталин сообщал:
«Самое главное сейчас Украина. Дела на Украине из рук вон плохи. Плохо по партийной линии. Говорят, что в двух областях Украины (кажется, в Киевской и Днепропетровской) около 50-ти райкомов высказались против плана хлебозаготовок, признав его нереальным. В других райкомах обстоит дело, как утверждают, не лучше. На что это похоже? Это не партия, а парламент, карикатура на парламент. Вместо того, чтобы руководить районами, Косиор все время лавировал между директивами ЦК ВКП и требованиями райкомов и вот — долавировался до ручки. Правильно говорил Ленин, что человек, не имеющий мужества пойти в нужный момент против течения, — не может быть настоящим большевистским руководителем. Плохо по линии советской. Чубарь — не руководитель. Плохо по линии ГПУ. Реденсу не по плечу руководить борьбой с контрреволюцией в такой большой и своеобразной республике, как Украина. Если не возьмемся теперь же за выправление положения на Украине, Украину можем потерять».
На XVII съезде партии в 1934 году Сталин впервые удостоил украинский национализм персональной критики:
«Многие думают, что грехопадение Скрыпника есть единичный случай, исключение из правила. Это неверно. Грехопадение Скрыпника и его группы на Украине не есть исключение…. На Украине еще совсем недавно уклон к украинскому национализму не представлял главной опасности, но когда перестали с ним бороться и дали ему разрастись до того, что он сомкнулся с интервенционистами, этот уклон стал главной опасностью».
Все же к середине 30-х годов Сталину удалось окончательно унифицировать и установить контроль за КПУ, которая с этого момента фактически перестала отличаться от остальных республиканских партий. В конце 30-х годов изгнанник Троцкий попытался использовать украинскую тему в борьбе со Сталиным, выдвинув лозунги независимости УССР и критикуя генсека за великодержавный гнет и зажим Украины. Однако к тому времени КПУ была уже полностью управляемой партией.
Дело было не только в том, что регион населял народ с отличающимся менталитетом и привычками. Дополнительной проблемой стал и религиозный фактор. Галичане были крепко спаянными греко-католиками. Священники пользовались у них огромным авторитетом. При этом большевики считали их, по меньшей мере, агентами враждебного Ватикана.
Поначалу действовать предполагалось более-менее деликатно. УГКЦ планировали отсечь от Ватикана, сманив на свою сторону ряд иереев. Те должны были провозгласить автокефалию и уйти в лоно РПЦ. Однако планы спутала война, в ходе которой именно греко-католики показали себя самой убежденной и непримиримой антикоммунистической оппозицией.
Поэтому после войны действовать стали без промедления. Высших иерархов УГКЦ арестовали, а затем группа сторонников перехода в Московский патриархат провела Львовский собор, ликвидировавший Брестскую унию 1596 года и провозгласивший возвращение в православную церковь.
Никаких особо серьезных волнений не случилось, большинство священников и приходов УГКЦ перешли в РПЦ, чуть менее трети ушли в подполье и некоторое время вели катакомбное существование.
В качестве подведения итогов можно сформулировать несколько тезисов о сложных взаимоотношениях Сталина и Украины.
1. Сталин был одним из двух советских лидеров за всю историю, не связанных с Украиной этнически, культурно или местом работы.
2. Соответственно Украина находилась в сфере его внимания только как республика, имевшая самую большую в СССР партийную организацию. К тому же весьма сложная и имевшая ряд специфических черт. Тем не менее, особого отношения, как у Хрущева или Брежнева, у него к ней не было.
3. Украинизация была инициативой Сталина, призванная при помощи мягкой силы укрепить его влияние в республике. Эта политика завершилась провалом по ряду причин. Во-первых, она не достигла своих целей. Несмотря на все приказы и директивы, в республике сохранилось двуязычие дореволюционного формата: украинская деревня, русский город. Во-вторых, она не сгладила противоречия между местными лидерами. В-третьих, она привела к потере КПЗУ в Польше.
4. Сталину удалось установить контроль над КПУ, но на это у него ушло почти 10 лет.
5. Голод не был заранее спланированным способом убить «непокорных». Однако Сталин несет за него ответственность наряду с другими лидерами, поскольку он стал следствием политики коллективизации, раскулачивания, переламывания через колено, некомпетентного руководства на местах и в центре и т.п. практик.
6. Включение Галиции в состав СССР не на правах самостоятельного образования, а в качестве довеска к УССР стало стратегической ошибкой Сталина.
