Природные способности, помноженные на возможность отточить навыки пилотирования и стрельбы, дали нам трижды Героя и самого результативного летчика-истребителя не только в советской авиации, но и среди союзников. И личный счет был бы еще больше, если бы Кожедубу засчитали этих самых союзников, в определенный момент превратившихся в противников.
Вообще говоря, шансов никогда не стать знаменитым у потомка дубильщиков кожи было более чем достаточным.
В училище у него не ладилось со стрельбой. В 1942 году во время тренировочного полета заглох мотор, и с трудом удалось посадить самолет на брюхо в поле. Во время первого боевого вылета в 1943 году очередь автоматической пушки «Мессершмита» прошила его истребитель Ла-5. От гибели Кожедуба спасла только бронеспинка. Плюс при заходе на посадку его обстреляли свои же зенитчики, в самолет попало сразу два снаряда, и сесть удалось опять же с трудом.
Однако у Небесной канцелярии были свои виды на сельского паренька из Ображиевки.
Первую победу Кожедуб одержал в воздушном сражении на Курской дуге в свой сороковой вылет, и дальше их количество росло опережающими темпами. Если большая часть советских летчиков для поражения цели приближалась почти на пистолетную дистанцию в 50-100 метров, то природный глазомер и многочисленные тренировки позволяли Кожедубу поражать ее с 200-300 метров. Хотя это не было типичным приемом.
О своей тактике уже после войны он писал так:
«Сбив самолет, особенно ведущего, деморализуешь вражескую группу, почти всегда обращаешь ее в бегство. Этого я и добивался, стараясь завладеть инициативой. Надо стараться атаковать врага молниеносно, захватить инициативу, умело использовать летно-тактические качества машины, действовать расчетливо, бить с короткой дистанции и добиваться успеха с первой атаки, и всегда помнить, что в воздушном бою на счету каждая секунда».
К началу 1944 года на счету старшего лейтенанта Кожедуба было 20 сбитых самолетов противника и 146 боевых вылетов, за это 4 февраля ему присвоили первое звание Героя Советского Союза. К концу лета того же года за 48 сбитых и 256 вылетов — второе.
Всего за два полных года войны Кожедуб совершил 330 вылетов и в 120 воздушных боях уничтожил 64 самолета люфтваффе, в том числе реактивный Ме-262.
Но за это только хвалили. А когда начали сбивать американцев, воздушные победы пришлось прятать.
Уже в 1944 году начались эксцессы, в которых гибли и наши, и американские военные. 7 ноября 1944 года в Югославии американские ВВС разбомбили колонну 6-го гвардейского стрелкового корпуса. В результате погибли 35 человек, в том числе командир Григорий Котов.
Взлетевшие на перехват советские истребители вступили в яростный воздушный бой. Партизанский политкомиссар, приставленный к аэродрому у города Ниш, довел до сведения личного состава, что всего было сбито семь американских и три советских самолета. Пять «Лайтнингов» и два бомбардировщика «Митчелл», вогнанные в землю, вероятно, относились к 15-й воздушной армии ВВС США, которые базировались в Италии.
22 апреля 1945 года майор Кожедуб вылетел на очередное задание в район Берлина. В небе он обнаружил американский бомбардировщик, атакуемый немецкими истребителями, отогнал немцев, но буквально через несколько минут его самого атаковали два американских Р-51 «Мустанг». Кожедуб выполнил вираж, перевернулся в воздухе и вышел союзникам в хвост. Первый самолет задымил и рухнул вниз, его пилот смог посадить подбитую машину. Второму повезло меньше, его машина взорвалась в воздухе.
«Когда напряжение боя спало, настроение у меня было совсем не победным — я ведь уже успел разглядеть белые звёзды на крыльях и фюзеляжах. «Устроят мне… по первое число», — думал я, сажая машину. Но всё обошлось. В кабине «Мустанга», приземлившегося на нашей территории, сидел здоровенный негр. На вопрос подоспевших к нему ребят, кто его сбил (вернее когда этот вопрос смогли перевести), он отвечал: «Фокке-Вульф» с красным носом… Не думаю, что он подыгрывал, не научились ещё тогда союзники смотреть в оба…» — вспоминал Кожедуб.
В связи с этим советское командование не стало предавать инцидент огласке, сбитые самолеты Кожедубу на личный счет не записали. Комполка Павел Чупиков отдал летчику проявленные фото с пленки фотопулемета со словами: «Забери их себе, Иван, и никому не показывай». Но на этом инциденты исчерпаны не были, поскольку американцы уже считали Европу своей зоной влияния и согласовывать какие-либо планы полетов отказывались категорически.
Уже в начале мая 1945 года в советскую оккупационную зону вопреки всем договоренностям вторглось около 20 американских бомбовозов B-17 «летающая крепость», проигнорировав предупредительные выстрелы. Только после того как Кожедуб сбил три самолета, остальные развернулись в обратную сторону.
Молва гласит, что именно эти два боевых эпизода стали настоящим основанием вручения советскому асу третьей звезды Героя, а не за указанные в наградном листе от 18 августа 1945 года «…высокое воинское мастерство, личное мужество и отвагу». А слова комдива Евгения Савицкого, смотревшего вместе с летчиком фото боя с «Мустангами» и сказавшего «эти победы — в счёт будущей войны», оказались пророческими.
В 1950 году начался военный конфликт между Южной и Северной Кореей при участии США и СССР. 8 октября 1950 года Штаты обнаглели настолько, что атаковали советскую военную базу Сухая Речка в Хасанском районе Приморского края. Два истребителя ВВС США «Метеор» повредили на земле семь советских самолётов, один из них, поставленный по ленд-лизу Bell P-63 Kingcobra, полностью сгорел.
Президент Гарри Трумэн вину признал и даже заявил, что летчики отданы под трибунал, но их никуда не отдали.
А к заместителю комдива 324-й истребительной авиадивизии Кожедубу, который с женой и дочкой отдыхал в кисловодском санатории, в номер явились два офицера НКВД и предложили поехать с ними. В кабинете первого секретаря местного обкома партии на связи был командующий авиацией Московского военного округа генерал-лейтенант Василий Сталин. Он приказал срочно вылететь в Москву, где теперь подполковника обязали в короткий срок подготовить личный состав для будущих боев в Корее.
Дивизия была одной из первых перевооружена на новейшие реактивные истребители МиГ-15. За следующие три месяца отобранные пилоты (набирались только добровольцы с военным опытом) налетали по 55 часов. Отрабатывались бои на предельно коротких дистанциях, выход из штопора и другие приемы экстремального пилотирования.
Кожедуб в занятиях участвовал лично, как потом вспоминала жена, «уходил в 10 утра, а возвращался в шесть». 20 октября 1950 года подполковнику Кожедубу И.Н. было присвоено звание «Военный летчик первого класса», 17 ноября он назначается командиром 324-й истребительной авиационной дивизии (иад), а 2 апреля 1951 года дивизия прибыла в Корею.
Одним из основных объектов, который предстояло прикрывать советским самолетам, был связывающий КНДР с Китаем у города Синыйджу мост через реку Ялуцзян. Американцы стремились разбомбить его, используя свои стратегические бомбардировщики В-29 «суперкрепость». Эти четырехмоторные самолеты, вооруженные 12 крупнокалиберными пулеметами с экипажами в 11 человек было крайне сложно сбить. Но только не птенцам Кожедуба.
Уже через десять дней после прибытия 324-й истребительная авиационная дивизия вступила в первое сражение: 39 В-29 под прикрытием такого же количества реактивных истребителей F-84 «Тандерджет» отправились в налет на мост. Участник этого боя, бывший в войну у Кожедуба ведомым, генерал-майор авиации Сергей Крамаренко вспоминал:
«…смотрю вниз. Находимся как раз над бомбардировщиками. Наши МиГи расстреливают летающие «сверхкрепости». У одной отвалилось крыло, и она разваливается в воздухе, три или четыре машины горят. Из горящих бомбардировщиков выпрыгивают экипажи, десятки парашютов висят в воздухе».
Меньше чем за 10 минут ВВС США потеряли 14 самолетов: десять тяжелых бомбардировщиков и четыре истребителя. Минимум 40 американских пилотов погибли или попали в плен. Советские летчики вышли из боя без потерь. Комдив в событиях «черного вторника» не участвовал, но, по словам того же Крамаренко, потом не редко вылетал на самолетах своих подчиненных и сбитых американцев записывал на их счет. Почти за год его летчики «приземлили» 216 (по другим данным, более 260) самолетов противника, потеряв 27 своих.
После этой последней своей войны Иван Никитович сделал большую карьеру, занимал ответственные посты и стал маршалом авиации. Но чем дальше, тем меньше его интересовало разрушение. Вспомнив детские еще таланты, он писал картины, в том числе на украинские сельские сюжеты.
«Наверное, насмотревшись на войнах смертей, дед очень любил жизнь. Во всех ее, казалось бы, малозначительных прозаических проявлениях. В дневнике, который вел с молодости, мог записать: «Ел персики. Спал». Он очень любил проводить время со мной. Проникался моими детскими интересами и как бы заново открывал для себя жизнь», — рассказывала в одном из интервью внучка героя Анна.
И очень жаль, что вот такого, мирного и доброго Кожедуба мы совершенно не знаем, вспоминая в основном о его боевых эпизодах.
