Через земли, объявленные по Брестскому миру территорией Украины, насквозь прошел полк Михаила Дроздовского, пожалуй, самый известный и непримиримый отряд Белой гвардии. Гражданская была полна колоритных личностей, но «дрозды» выделились даже на таком фоне, став ходячими символами белого офицерства, — если кому белые и обязаны своим утрированным образом подтянутых непримиримых монархистов-«золотопогонников», то именно им. А начиналось все именно в степях Новороссии…
После Февральской революции воюющая на фронте Первой мировой войны российская армия начала стремительно разлагаться. Солдаты массами митинговали и дезертировали, офицеры также покидали части, потерявшие управление. Октябрьская революция подстегнула этот процесс. Бойцы и офицеры некогда одной из сильнейших армий мира должны были сделать свой выбор в момент, когда государство пало.
Части, находившиеся в Молдавии и Румынии, позднее других оказались вовлечены в политику. Свою роль сыграла география — этот «медвежий угол» находился слишком далеко от всех государственных центров. Однако в период Октябрьской революции общее разложение достигло и этого дальнего участка. Выборы командиров, митинги и дезертирство быстро сделали Румынский фронт небоеспособным.
Местный колорит создавали украинские националисты. Хотя их позиции не были особенно прочными даже в Киеве, многие решили перебежать под крыло того, что казалось новой властью. Некоторые офицеры даже демонстративно «не понимали» русский язык, в коридорах штаба фронта дежурили гайдамаки.
Однако агитацию свободно вели не только националисты и левые радикалы, но и представители зарождавшегося белого движения. Вступать в создающуюся на Дону Добровольческую армию агитировали даже в прессе. Эти призывы находили отклик у многих офицеров. Кого недоставало собравшимся в Яссах людям, так это лидера. Вскоре лидер появился.
Михаил Гордеевич Дроздовский был уже давно известен крутым характером. Этот тридцатипятилетний полковник происходил из старой военной семьи, исповедовал монархические взгляды и на общем фоне тогдашнего русского офицерства смотрелся даже не консерватором, а правым радикалом.
После Февральской революции он командовал полком и обратил на себя внимание, когда поставил за спинами разагитированного полка заградотряд с палками, который гнал дезертиров обратно в окопы.
Русско-Японская и Первая мировая войны оставили на нем немало шрамов. Дроздовский прихрамывал, у него была покалечена рука, однако унять этого неукротимого офицера не могло ничто. На тот момент он служил в штабе одной из дивизий. К февралистам Дроздовский относился без малейшего восторга, большевиков же, как и разнообразных сепаратистов, ненавидел до зубовного скрежета, а происходящее в стране характеризовал как «кабак».
Дроздовский приехал в Яссы в декабре 1917 года и сразу же стал лидером нарождающейся антибольшевистской группировки. План Дроздовского был незатейлив: навербовать достаточно сторонников и с ними идти на Дон, чтобы присоединиться к Добровольческой армии. Поначалу офицеры пытались блюсти какую-то конспирацию, но довольно скоро это потеряло смысл, поскольку офицеров вербовали прямо через газеты. Правда, внутри отряда Дроздовский создавал еще и параллельный кружок монархистов.
С оружием у отряда проблем не было: разбегающиеся с фронта части бросили огромное количество снаряжения, да и дезертиры в большинстве своем не цеплялись за свои винтовки и патроны. В ближнем тылу можно было найти даже броневик, полностью укомплектованный пулеметами и патронами. Правда, топлива недоставало, поэтому большая часть машин впоследствии была брошена за исчерпанием бензина.
Гораздо сложнее дела обстояли с людьми: митинговать хотели многие, но мало у кого вызывала энтузиазм идея после мировой войны тут же бросаться в омут гражданского противостояния. Так что к концу февраля отряд Дроздовского оказался немногочисленным, но превосходно оснащенным и вооруженным до зубов.
Связь с Добрармией была потеряна: та ушла в Ледяной поход как в темную прорубь. Однако Дроздовский решил прорываться. Отряд пытались задержать румынские власти, заявив, что дроздовцы собираются идти через территорию независимой и нейтральной Украины. Однако Дроздовский и его люди дали понять, что при необходимости проложат себе путь оружием. Румыны махнули рукой.
11 марта дроздовцы начали выдвижение и к 17 числу сосредоточились в Дубоссарах, где добровольческая бригада приняла окончательный вид: стрелковый полк, артиллерия, два эскадрона, бронеотряд и вспомогательные части. Всего 1050 человек.
О том, что ждет впереди, Дроздовский имел смутное представление. Состав отряда только утрясался: некоторые дезертировали, другие присоединялись по дороге. В затылок дышали австрийские войска. При этом командиры добровольцев старались поддерживать дисциплину в собственных рядах. Мародеров, пойманных на марше или обнаруженных в собственных рядах, без разговоров пороли или даже расстреливали.
Как ни странно, красные оказывали мало сопротивления этому маршу. О «дроздах» ходили изумительные слухи, молва произвела отряд в тысячу штыков в корпус. Обыватели не очень хорошо понимали, кто вообще идет через Украину, так что «дроздов» принимали даже за отряд большевиков. Сам Дроздовский воспринимал происходящее не без мрачной поэтики: «Мы — блуждающий остров, окруженный врагами: большевики, украинцы, австро-германцы».
Гражданская война уже постепенно разгоралась, и ожесточение давало о себе знать. Дроздовцы без сантиментов казнили попавших в плен большевиков, в деревнях, поддерживавших красных, устраивались массовые порки. Именно в этот период в дневнике Дроздовского появляется одна из самых жутких записей:
«А в общем, страшная вещь гражданская война. Какое омерзение вносит в нравы, какою смертельною злобой и местью пропитывает сердца! Жутки наши жестокие расправы, жутка та радость, то упоение убийством, которое не чуждо многим из добровольцев. Сердце мое мучится, но разум требует жестокости. Надо понять этих людей, из них многие потеряли близких, родных, растерзанных чернью, семьи и жизнь которых разбиты, имущество уничтожено или разграблено и среди которых нет ни одного, не подвергавшегося издевательствам и оскорблениям. Надо всем царит теперь злоба и месть…»
Надо заметить, и сам Михаил Гордеевич пощады не ведал — так, ремарка о расстреле 42 большевиков в Мелитополе проходит в его дневнике буквально мимоходом. Вообще под Мелитополем белые устроили настоящее побоище: красных удалось взять врасплох, пленных или вовсе не брали, или ликвидировали после допроса.
Серьезное сопротивление красные оказали только в Каховке. Специфика ситуации состояла в том, что непосредственно за «дроздами» Каховку заняли немцы. Эта история имела своеобразные последствия: «дроздам» приписывали союзнические отношения с германцами. Скорее можно говорить о прохладном нейтралитете: интервенты не сделались друзьями добровольцев только из-за антипатии к красным.
Что до украинских властей, то с ними не было проблем по причине их тотальной слабости. Националисты могли заявить о претензиях на некоторые территории, но не могли их контролировать. Дроздовский не питал к украинским националистам никаких добрых чувств: «приставанье снять погоны, боятся только драться — разнузданная банда, старающаяся задеть». Более добрых слов, чем «разнузданные банды», лидер добровольцев для них не отыскал. Любопытно, что в Мелитополе белых попытался подчинить себе местный украинский комендант, но получил ледяной отказ.
Между тем, волонтеров Дроздовского томила неизвестность. Что происходит с Добровольческой армией, было неясно. Более того, разведчики, высланные к Царевоконстантиновке (нынешняя Камыш-Заря под Запорожьем), привезли потрясающую новость: Добровольческая армия уничтожена. Дроздовский, на которого обрушились эти известия, запретил сообщать новость солдатам. Он решил соединяться с донскими казаками. Вскоре оказалось, что слухи об истреблении Добрармии сильно преувеличены.
Интересно, что, несмотря на всеобщие жестокости гражданской войны, «дрозды» в целом встречали доброжелательное отношение населения. Сказалась общая дисциплина белых: грабежи и немотивированное насилие они чинили редко. В Бердянске Дроздовский и его команда вообще спасли местное ополчение, защищавшееся от обстреливавших город с моря революционных матросов. Любопытно, что в Бердянске заправлял местный «Совет увечных воинов». Воинственные инвалиды передали добровольцам массу дефицитных снарядов, провиант, медикаменты. Палки в колеса вставлял только гетманский комендант, пользовавшийся поддержкой германских интервентов.
К началу мая дроздовцы оказались на подступах к Ростову. Здесь белых ждали крупные силы красных. Первоначально «дроздам» удалось ворваться в город, но подошедшие резервы вытеснили добровольцев из города. Однако положение на Дону в целом быстро менялось не в пользу красных. Сумасбродная политика властей сделала население врагами большевиков. Потерпев неудачу под Ростовом, Дроздовский двинулся к Новочеркасску, где действовали повстанческие отряды донцов. Объединение сил добровольцев и казаков оказалось неожиданным для всех, включая красных и даже самих казаков. 8 мая дроздовцы вступили в Новочеркасск. Вскоре они соединились с основными силами Добровольческой армии. Поход Яссы-Дон окончился.
Дроздовский отряд стал одной из самых знаменитых частей Гражданской войны, а его командир — знаковым персонажем всего Белого движения. Марш через Украину закалил добровольцев и стал для многих настоящей школой войны в новых условиях. Дроздовский был смертельно ранен осенью 1918 года и в страшных мучениях умер в январе 1919-го, но оставил после себя исключительно крепкую часть.
Его подчиненные провоевали Гражданскую войну «от звонка до звонка», а многие участвовали в разнообразных авантюрах белой эмиграции уже после войны. Жестокие и безумно храбрые, «дрозды» были детищем Гражданской войны и входили в число людей, определивших ее облик и характер. Поход на Дон сам по себе был драматичным и кровавым, но впереди у его участников оставалась вся Гражданская война, а у тех немногих, кому удалось ее пережить, — бурная история эмиграции…
