В феврале 1943 года завершилась Сталинградская битва, предрешившая исход Великой Отечественной войны, но до Победы было ещё два с лишним года. Началось освобождение. Стратегическое сырьё для оборонной промышленности, уголь, добывался далеко на востоке, в Кузбассе и Караганде. Руководство СССР понимало, что для успешного продвижения армии на запад нужен донбасский уголь. 22 февраля 1943 года, когда Донбасс был ещё полностью оккупирован, Государственный комитет обороны принимает постановление «О демобилизации из действующей армии шахтёров и направлении их на восстановление угольных шахт Донбасса».
В сентябре 1943 года Донбасс был освобождён. 324 шахты основного шахтного фонда и 31 шахта-новостройка были уничтожены немцами при отступлении, применившими тактику «выжженной земли». Исполнение постановления оборонного комитета показало, что в забой идти некому, так как подавляющее большинство шахтёров погибло. На освобождённой территории остались в основном женщины, дети, старики и калеки.
Сотни тысяч горнячек
26 октября 1943 года Государственный комитет обороны, оценив ситуацию, принимает постановление «О первоочередных мероприятиях по восстановлению угольных шахт Донбасса». Смысл его заключался в том, что работающему человеку, независимо от пола и возраста, шедшему на работу по восстановлению шахт Донбасса, создавались условия, позволявшие не только прокормить себя, но и обеспечить сносное содержание своей семьи. Это сработало.
На восстановление шахт пошли женщины — матери, жёны и дочери шахтёров. Именно они и позже примкнувшие к ним «вербованные» (молодые крепкие женщины и парни, не призванные в армию — вторая половина 1927 года рождения и моложе), в основном из сельских районов освобождённых областей Украины и России, и решили судьбу Донбасса. Они его спасли! В противном случае правительство вынуждено было бы усиленно развивать другие, дальние угольные регионы, имевшие более благоприятные горно-геологические условия.
В 1943 году два поколения женщин численностью от 220 до 250 тысяч, подбадриваемые агитаторами и СМИ, опустились в затопленные и заваленные выработки. Эти великие женщины отдали своё здоровье и совершили немыслимое: в короткий срок возродили Донбасс, своевременно и в нужном количестве обеспечили оборонную промышленность стратегическим сырьём. И при всём этом родили и вырастили целое поколение детей. В 1946 году благодаря тому, что Донбасс добыл 37,5 млн тонн угля (больше всех остальных угольных бассейнов, не тронутых войной), угольная промышленность СССР первой в стране достигла довоенной мощности. В 1940 году — 160,8 млн тонн. В 1946 году — 164 млн тонн. В честь этой великой трудовой победы в 1947 году был учреждён второй в СССР (после Дня железнодорожника) профессиональный праздник — День шахтёра.
Королёва-мать
Евдокия Королёва родилась в Юзовке 15 марта 1879 года. Она всего-то на 10 лет моложе города, в котором родилась. В этом году Донецку исполняется 150 лет. Евдокия прожила в Донбассе более ста лет, пятьдесят из которых провела на подземных работах. И не просто жила и работала, а сделала это так, что её, шахтёрскую мать, знал весь Донбасс. Вся большая страна. Евдокии Королёвой было уже за шестьдесят, когда она вернулась из эвакуации в распятый фашистами Донбасс.
Сколько подвигов эта женщина совершила за жизнь? Не счесть. Первый — в 11 лет, когда пошла на шахту выборщицей породы, чтобы помочь отцу кормить младших детей. Второй — когда работала изо всех сил уже забойщицей, а до этого лампоносом, кормя уже свою собственную семью, — трое детей и муж-инвалид. Третий — в Караганде, когда снова и снова спускалась в забой, выгрызая из недр земли победу для своей страны. Четвёртый — после войны, когда вернулась из эвакуации и возглавила женскую бригаду.
Каждый раз, когда мне выпадает радость рассказывать о Королёвой, я снова и снова убеждаюсь, что эта женщина — святая. Об этом прямо говорит её биография. Именно поэтому она и прожила такую длинную добрую жизнь.
У Королёвой были очень тесные дружеские отношения с Никитой Хрущёвым. Она ему, молодому шахтёру, покровительствовала. Он называл её Дусей, она его Никитой. Многое удавалось бабушке Королихе, её как огня боялось начальство. Особенно в 50-е годы, когда верховная власть в стране перешла к её давнему другу, проворному рутченковскому шахтёру Никите Хрущёву. Королёва спуску не давала никому, ни себе, ни другим. И Хрущёву тоже. Когда Никита Сергеевич запретил шахтёрам держать коз и свиней, Королёва ему таких слов наговорила, какие никто прежде не решался говорить. Всё дело в том, что классический шахтёрский тормозок (перекус) тех лет состоял из шмата сала и бутылки козьего молока. В шахтёрских посёлках бульдозерами сносили придомовые сарайчики, возмущению не было предела, доходило до бунтов, но порядок навели силой. Последние слова, которые Королёва сказала Хрущёву при жизни, были: «Верни коз, Никита, пока не поздно!»
Шахтёрские мадонны
Женщины Донбасса открыли отечественное, в кристально-прозрачном, ослепительном виде общественное явление. Поколения горнячек сороковых, пятидесятых и шестидесятых годов прошлого столетия совершили невозможное. Весь огромный мир развёл руками в недоумении. В Великую Отечественную войну женщины Советского Союза спустились в подземелье, в саму преисподнюю, чтобы наладить добычу угля во имя победы над врагом. Они взялись за традиционно мужскую, изнуряющую и смертельно опасную работу.
На шахте необходимо ежеминутно атаковать невидимого врага. Горняк — это воин, который каждую смену борется с самым непредсказуемым врагом. А если этот воин — женщина? Горнячки каждый день играли с судьбой в русскую рулетку. Цена проигрыша — жизнь. Как и у бойца на передовой. Это был особый вид героизма, высший, на который только способен человек.
В Донецке женскую бригаду возглавила Евдокия Королёва. В Горловке привёл на шахту свою дочь Марию Гришутину её отец. Она, освоив профессию забойщика, выполнила задание на 300 процентов, а через месяц установила личный рекорд, выполнив за смену почти 12 мужских норм. В Луганской области в это же время прославилась на шахте № 10 имени Артёма Мария Типкина, в Красном Луче — бригады, руководимые Агафьей Щепкиной и Александрой Бабич.
Сегодня мы забыли все эти имена, а ведь жизни этих женщин и девочек-горнячек — это одни из важных страниц в истории Донбасса. Их непервзойденный трудовой подвиг в страшный для Родины час вызывает восторг и восхищение. Маша Гришутина была не только классной забойщицей, но и прекрасным организатором. Она создала женскую бригаду, в которую вошли Катя Бабенко, Аня Берлишева, Маша Дроздова, Ира Раевская. Вслед за ними на шахту пришли и другие женщины. По примеру Гришутиной и её подруг в Горловке было создано более 20 женских бригад. На горловкой шахте № 12 работало более 80% женщин. И как работали! Каждая из них за смену выполняла полторы-две нормы!
Маша Гришутина соревновалась с женой фронтовика Ниной Кузьменко, которая в одну из своих смен выполнила норму на тысячу процентов. Маша решила не отставать от своей подруги. Спускаясь в очередной раз в шахту, сказала: «Сил не пожалею для разгрома фашистских гадов. Я буду бить по этой сволочи из угольного забоя!» И ударила! В ту смену выполнила норму на 1150 процентов, нарубив 40,6 тонны угля. Это целый железнодорожный вагон. А теперь представьте себе эту кучу угля. Если просто взять и перебросить такое количество угля с места на место, не рубить даже, а просто переместить. Это и мужику не всякому под силу, не то что хрупкой девушке. А ведь она не просто перебрасывала с места на место, а отвоёвывала этот уголь с боем у неподатливого пласта «Натали».
Мария Гришутина почти повторила рекорд Алексея Стаханова, но Стаханов работал отбойным молотком, за его спиной были здоровые крепильщики, а 19-летняя Мария работала обушком, крепить выработки девушке помогал отец-инвалид Семён Гришутин. Поседела Мария очень рано, была в завале. Трое суток сидела во мраке, отстукиваясь молотком.
А когда закончилась война и не все мужчины вернулись с фронта, женщины не сняли с себя шахтёрских спецовок, а наравне с мужчинами продолжили добывать уголь и восстанавливать разрушенный Донбасс.
Долг перед шахтарочками
Великой Победой мы все, конечно, в значительной мере обязаны женщинам — в тылу и на фронте, но больше в тылу. Совершенно не укладывается в современные представления, что женщина наравне с мужчиной, а иногда и лучше мужчины работала в забое. Из воспоминаний дончанина Юрия Иванова, заслуженного шахтёра Украины: «Я восхищён! Я безгранично восхищён женщинами-горнячками. Осенью 1956 года я проходил преддипломную практику в городе Димитрово на участке дважды Героя Социалистического Труда Ивана Ивановича Бридько. Меня поразило, что на тяжёлых физических работах были заняты одни женщины».
Лава у Бридько была в бутах, кровля поддерживалась бутовыми полосами. Эти бутовые полосы выкладывали женщины в возрасте 20-30 лет. Это была самая тяжёлая физическая работа в шахте. Бригадиром был мужчина, он заделывал свёрла, точил коронки, выравнивал штанги, обеспечивая бутчиц фронтом работ, но лопатами целую смену ворочали молодые женщины. Они всё делали добросовестно. Не было ни одного случая, чтобы бутчицы где-то схимичили или схитрили. Можно было схалтурить, например стенку выложить, а за ней пустоту оставить: ничего же, всё равно не видно, — но они никогда этого себе не позволяли. Бридько знал, что женщины никогда не допустят брака. Они скорее умрут, но брака не сделают. Кровля была сыпучая, удержать её можно было только качественно выложенными бутовыми полосами. А мужики часто «конюшни», пустоты оставляли. Могло так случиться, что горный мастер толкнёт ногой и завалит стенку, а это ставило под угрозу не только выполнение плана, но и жизнь.
Более 20 тысяч женщин были награждены медалью «За восстановление угольных шахт Донбасса». В большинстве своём это матери, в одиночку растившие детей. К сожалению, сегодня мы не знаем точного числа погибших в шахтах девушек и женщин, по ориентировочным подсчётам, в те годы их погибло и искалечилось не менее десяти тысяч. Кто-то так и остался под завалами, кто-то погиб при авариях.
Подвиг наших землячек ни тогда, ни сейчас не был оценён по достоинству! После того, как в 1961 году Советский Союз ратифицировал 45-ю Конвенцию (1937 год) Международной организации труда о применении труда женщин на подземных работах в шахтах любого рода, слишком громко кричать о подвиге советских донбасских женщин стало просто неприлично. Ещё неприличней было заикаться о том, чтобы поставить им памятник. На несколько десятилетий истинные спасительницы Донбасса были забыты. Главная забойная сила отрасли — женщины, которых использовали и забыли! Забыли женщин, со всеми вместе ковавших Победу, открывших в тылу страны второй фронт — только их оружием были обушки и топоры.
Это сегодня шахта — механизированное предприятие, раньше всё было иначе. В 50-е годы отбойный молоток являлся вершиной технического прогресса. Наши бабушки и прабабушки часами стояли в грязной ледяной воде под землёй, не зная, смогут ли увидеть ещё раз солнце и небо. В тесных лавах рубили обушками уголь, выдавая мужскую норму, а то и две. Полуголодные, надрывающиеся, толкали гружённые угольком вагонетки. Эти женщины, не знавшие косметики, отдали свою молодость Донбассу, возрождали его ради своих детей и внуков. Нам ни в коем случае нельзя забывать про них! Мы не можем вспомнить всех, их было слишком много, сохранилось совсем мало сведений, да и то лишь о некоторых из них.
Цена воскрешения
23 августа 2007 года в центре города Донецка (около Главпочтамта) состоялась торжественная закладка памятного камня на месте, где должен был быть возведён монумент женщинам-спасительницам Донбасса. На камне высечены клятвенные слова: «На этом месте благодарные потомки установят памятник женщинам, совершившим подвиг при восстановлении угольных шахт Донбасса».
Юрий Иванов свою жизнь положил на то, чтобы добиться установки этого памятника, которого нет и до сих пор. Вначале долго делали макеты, потом долго искали деньги, а потом случилась новая война. Возможно, в ближайшем будущем памятник всё же появится в Донецке. Он жизненно нужен этому городу, но не как украшение, а как вечное напоминание о том, какую цену заплатили горнячки за то, чтобы город воскрес из пепла.
***
Вослед шипели: «Гордячка…»
Евдокия — дочь горняка и сама горнячка
обушком по-изотовски,
оставляя в земле полости,
на-гора поднимала гору,
поднимала город
с колен, на которые он не стал.
За кварталом квартал, за кристаллом кристалл.
«Крепи, — кричит Королёва-мать, —
мы крепки, нас никому не взять,
не размазать оземь, мы и есть земля,
земля Шубина, земля чёрного короля!»
Под косынкой косы — чёрное серебро.
Евдокия — не женщина, не косточка, не ребро.
Евдокия сама по себе хребет.
Говорила так: «Пашка-то наш поэт,
остальные рифмуют, но не до мяса и позвонков,
а у Иванова гляди, как отскакивает от зубов.
Не вешай нос, лампонос, прославишься через век,
будет время другой войны, будет в розах снег,
но уголь во все времена чернее чёрного, сам мрак.
Что стоишь и топчешься, заходи в барак!»
А в бараке свет изо всех щелей
да углы, что всех углов углей,
уголёк потрескивает в печи.
Сколько же в Донбассе ещё будет сволочи.
