Накануне мы опубликовали интервью министра налогов и сборов Украины Александра Клименко и бывшего командующего внутренними войсками Украины Станислава Шуляка.
— Николай Янович, прошло четыре года с того момента, как в Киеве произошел государственный переворот, в результате которого вам пришлось покинуть страну. Изменилось ли что-то в вашем восприятии тех событий за эти четыре года? Кого вы сегодня считаете основным виновником произошедшего в феврале 2014 года?
— Конечно, изменилось. Раньше, во время Евромайдана, мое отношение к происходящему было совсем иным. Я считал как премьер-министр, что самое главное — избежать кровопролития, избежать жертв, в этом я видел свою главную задачу как главы правительства. И поэтому я даже ушел в отставку, чтобы тем самым обеспечить мирное урегулирование конфликта. Я считал тогда, что моя отставка позволит конфликтующим сторонам — президенту и его администрации с одной стороны, и протестующим на Майдане, с другой, договориться и завершить дело миром. Но моя отставка не помогла.
Да и вообще… За минувшие четыре года я понял, что это — односторонняя попытка решить дело миром, — была глубочайшей ошибкой. Потому что это был — государственный переворот и надо было думать о том, как его избежать, как устранить из политического пространства Украины те силы, которые нарушают конституцию страны, которые совершают государственный переворот.
И еще. Получается, мы боялись пролить на Майдане каплю крови, думали о том, как все разрешить мирным путем. Но в результате государственного переворота, который произошел на Украине в феврале 2014 года, страна понесла такие жертвы, которые не сравнимы с «каплей крови». Я теперь понимаю, насколько мы, президент Виктор Янукович и я, как премьер, тогда ошибались. Сейчас я прекрасно понимаю, что задача государственного руководителя, государственного лидера в такой ситуации — не рассуждать, не распускать сопли, а действовать, бороться с теми, кто совершает госпереворот, и тем самым защищать Конституцию.
Если бы мы решительно действовали зимой 2013-2014 годов, то не было бы ни «Небесной сотни», ни тысяч жертв гражданской войны на востоке.
— О чем вы сожалеете? Что, с вашей точки зрения, было сделано неправильно? Чего бы вы точно не сделали, если бы с точки зрения сегодняшнего дня знали последствия тех событий для себя и страны?
— За эти четыре года я, конечно, многое переосмыслил. И обвиняю самого себя в том, что мне, скажем, было видно, но где я не проявил последовательности, жесткости. Конечно, не по всем вопросам я владел конкретной информацией, например, в политической сфере, которой, как премьер-министр, не касался. Но многое, что было во власти негативного, я видел и, стараясь решать проблемы компромиссным путем, не шел на конфликты… А нужно было действовать более решительно. В некоторых случаях надо было добиваться правильных решений не рассуждениями и уговорами, а использовать в качестве аргумента уход в отставку. Я это о том негативном, что привело Украину к Евромайдану, к митингам и протестам.
Вообще-то, я дважды пользовался этим механизмом, правда, по другим случаям, по другим причинам, но в некоторых случаях, отступал, о чем теперь сожалею. Например, вместе с некоторыми членами нашей фракции (Партии регионов — Ред.) в парламенте на заседаниях мы поднимали вопросы о том, что надо наводить порядок в партии и во власти, что надо решительно пресекать нарушения. Да, об этом говорилось на закрытых заседаниях фракции и что-то исправить удалось, а что-то нет.
Это, конечно, не изменило бы течения событий, но зато хотя бы совесть у нас в этом плане была чиста.
А не изменило бы это ничего потому, что именно американцы четко поставили на государственный переворот, на отстранение нашей политической команды от власти в Украине. И теперь я понимаю, что никакие заявления, решения фракции, не изменили бы этого курса и планов заговорщиков, осуществивших государственный переворот.
Еще одна из проблем в том, что мы, я имею в виду прежде всего себя и некоторых моих сторонников, не хотели выносить, как говорится сор из избы.
А не надо было этого бояться. В результате в СМИ, в обществе возникла иллюзия, что у нас единая какая-то группа, которая нацелена на нарушения. Но этого не было. Было как раз наоборот. Были и конфликты, и споры. А иначе, как бы мы добивались роста экономики, реформирования, строительства крупных объектов?
Еще раз хочу сказать, я сожалею о том, что не использовал всех возможностей, которые мне давала должность премьера для нормального развития страны.
— Вот уже четыре года вы не были на Украине. Вы смирились с тем, что вынуждены находиться в политической эмиграции? Ожидаете ли вы каких-либо изменений в ближайшем будущем в политической жизни Украины и в своей лично — через год, два, три?
— Ну, конечно, ожидаю. Я, во-первых, не терял связи с Украиной все эти четыре года. Я постоянно поддерживаю контакты с людьми, которые являются на Украине действующими политиками и, в том числе с оппозиционными. Я встречаюсь и с простыми людьми, которые приезжают в Москву с Украины, с журналистами. Я прекрасно понимаю, что происходит в крупных промышленных центрах страны, слежу за официальными сообщениями и просто информацией о происходящем в Украине.
Кроме того, и это во-вторых, я твердо знаю, что этот режим не долговечен. Четыре года — это максимальный срок в течение которого он был способен, скажем так, дурить народ, обманывать его, держаться у власти. Ну, думаю, еще может быть год удержаться… А через год режим сменится.
— Как вы считаете, как будет происходить очередная смена власти на Украине? Возможен ли новый «Майдан»?
— Перемены могут быть в результате очередного Майдана, революции, очередного госпереворота, а может быть в результате выборов. То есть выборы — это тот же переворот, по большому счету, только осуществленный по закону. Хотя в результате выборов перемены вряд ли возможны. Потому что честные демократические выборы провести в Украине сейчас невозможно. В стране под управлением власти создана система фальсификации. Но избиратели это понимают. И поэтому результаты выборов, которые власть постарается сфальсифицировать, могут вызвать протесты, которые перерастут в переворот.
А то, что это произойдет, я нисколько не сомневаюсь. У нынешнего президента, парламента рейтинг доверия мизерный — не более 10 процентов. И они хотят с таким рейтингом идти на выборы? Например, у Януковича в период, когда в Киеве проходили протесты, рейтинг был 30 процентов. А у Порошенко, который каждый день на экранах телевизоров, 8-9 процентов. И то за счет административного ресурса. Такой непопулярной власти у нас в новейшей истории Украины еще никогда не было.
Теперь, что касается моих личных планов. У меня нет никаких амбиций и никогда не было. Я никогда не рвался на первые роли. Хотя я был премьером, был вице-премьером. Но президентских амбиций у меня нет. Зато есть знания, опыт. Вот, я себе цену знаю. По большому счету, не хочу себя перехваливать, но вместе с тем, я же персонально знаю всех тех, кто может прийти к управлению государством в ближайшие годы. Среди них нет опытных управленцев, которые проведут масштабные реальные реформы. И, если мои знания и опыт могут быть востребованы в деле восстановления Украины, то я готов это сделать. В какой роли, в каком качестве, я об этом сейчас не думаю и рассуждать не буду.
Важно, чтобы власть была сориентирована на реализацию национальных интересов Украины.
К сожалению, слово «национальный» сейчас дискредитировано нацистами. А на самом деле это чрезвычайно важно. Каждая страна имеет свои национальные интересы. Их имеет Россия, Соединенные Штаты, формально их имеет и Украина. И если политика руководства страны совпадает с реализацией национальных интересов, то тогда эта политика плодотворна, страна развивается. А если она их игнорирует, осуществляя курс в интересах либо олигархов, либо другой страны или группы других стран, то такая страна деградирует. Мы это видим на примере Украины: сочетание уродливого симбиоза — соблюдение интересов олигархов с чуждыми Украине интересами других стран.
— Как вы могли бы охарактеризовать существующий на Украине режим? Что, с вашей точки зрения, необходимо сделать, чтобы Украина вернулась к процветанию и равноправному экономическому сотрудничеству с Россией, рассчиталась с долгами и перестала быть самой бедной страной Европы? Что вы сами готовы для этого сделать?
— В Украине сейчас сложилось такое уродливое сочетание охлократии и олигархии. Мне кажется, такого уродливого сочетания нет ни в одной стране мира. С одной стороны, Украиной реально управляют олигархи, а президент — один из самых богатых людей Украины господин Порошенко, а с другой стороны, реализовывать ему свою политику, даже в интересах этих олигархов, не удается из-за того, что он вынужден прислушиваться к власти толпы, маргинальных радикалов, нацистов.
В стране стало заурядным, обычным явлением, когда в суд приходят радикалы, которые могут заблокировать здание суда, избить судью, заставить вынести неправедное решение в этом суде или отменить ранее принятое. Порошенко же не идиот, он понимает, что блокада Донбасса крайне невыгодна Украине, но радикалы взяли и заблокировали железную дорогу и президент пошел у них на поводу и объявил о блокаде Донбасса.
Другой пример. Радикалы взяли и взорвали линии электропередач, ведущих в Крым. И им ничего за это не было. Хотя имена организаторов и инициаторов, как и исполнителей всем хорошо известны.
Это то, что касается охлократии. Олигархам же нужно другое — развитие экономики, пусть и в своих корыстных личных интересах. Но в результате действий радикалов все плюсы олигархического капитализма нивелируются. Такое вот на Украине получилось уродливое сочетание… При сохранении такого курса, я никаких перспектив для Украины не вижу.
Теперь о России. Это — чрезвычайно важный вопрос. Всем в Украине известна моя твердая позиция, что Украина может развиваться только имея добрососедские отношения с Россией. Более того, Украина может развиваться только реализуя различные корпоративные интеграционные проекты с Россией. Например, сейчас украинская власть отказалась поставлять двигатели для российских Ан-148. Ну, я задаю простой вопрос: что, ребята, у вас есть очередь покупателей на эти двигатели? Нет, конечно, никто кроме России их не покупает.
А раз так, нельзя становиться окончательными идиотами и отказываться от единственного потребителя. Нельзя закрывать крупнейший завод по производству этих двигателей «Мотор-Сич» в Запорожье, потому что он обеспечивал работу 14 тысяч человек.
А здесь, на Украине, это возможно — из-за ненависти к России уничтожать экономику собственной страны. Между тем Россия уже создала свои двигатели и в нас теперь на этом направлении не нуждается.
Поэтому в будущем, у более здравомыслящего правительства, у власти, которая не будет ориентироваться на охлократию, возникнет необходимость в проведении тяжелейшего, труднейшего процесса возвращения на российский рынок.
