Начало интервью с Анатолием Шарием. Окончание читайте здесь
С Анатолием Шарием мы встретились в прекрасном городе на юго-западе Европы. Название города он попросил не упоминать. Слишком много отдельных граждан, государственных учреждений и общественных организаций хотели бы сделать ему больно. Пять с половиной лет он проживает на территории Евросоюза, предоставившего ему политическое убежище. Сегодня Анатолий Шарий — это уже не просто имя. Это мощный бренд, влиятельное СМИ и даже институт гражданского общества. Один только его канал в Youtube имеет 1,2 миллиона подписчиков. Главный объект журналистского внимания — постмайданный украинский режим.
Мы говорили три часа. Читайте первую часть нашей беседы.
— И вот опять в центре Киева палатки, вече и прочее. Некоторые называют все это началом нового Майдана. Неужели Саакашвили может возглавить очередную революцию и стать вождем украинской нации?
— В Украине возможно все. В том числе и Михаил Саакашвили в качестве президента. Вы видели, как он шествовал недавно по Одессе, и вот эти бабушки по бокам, которые кричали «Будьте нашим президентом»! Это не покупные, у них настоящая истерика восторга. Так же было и в первый раз, когда он приехал туда как губернатор. И молодые девушки были взволнованы и кричали. Не хватало только лавровых венков. И вот опять, второе пришествие. Да, он может реально претендовать на высшую государственную должность — в этом государстве такое представить легко. В свое время они могли бы избрать президентом даже Коломойского.
— Однако требования протестующих не тянут на всенародный бунт. Антикоррупционный суд, реформа избирательного законодательства, даже депутатская неприкосновенность — за такие лозунги люди на баррикады не ходят.
— Да, это другая история. В толпе, которую собрал Саакашвили, были замечены сотрудники иностранных посольств. Это подтвердил и депутат Егор Соболев. Отвечая на прямой вопрос в телеэфире, он сказал: «Мы провели определенные консультации, и получили одобрение». То есть, они получили благословение американцев.
— А им-то зачем? Чем Порошенко не устраивает Вашингтон?
— С одной стороны, американцам Порошенко представляется эдакой морской коровой, совершенно безобидной и безотказной. Скажут ему покупать штатовский уголь — будет покупать, скажут покупать презервативы, песок, все что угодно — пожалуйста. Он делает все, что скажут, и преподносит своему народу как победу.
Но с другой стороны они видят, что в своей стране это существо начинает творить что-то запредельное, потому что такой коррупции не было никогда. Все об этом говорят, но ничего не меняется. Поэтому западные люди, которые сами же взрастили эту гидру, может быть, захотят ее сменить на что-нибудь более-менее похожее на Саакашвили, скажем так, которое будет во всяком случае не допускать такого разгула и коррупции.
— Может быть… Но пока ничего серьезного не происходит. Политический режим чувствует себя уверенно. Они гнут свою линию, принимают репрессивные законы относительно русского языка, фактически отменяют минский процесс, делают выпады против России…
— Зато уголь у России покупают, и эти поставки растут. И вообще товарооборот растет, так же как и инвестиции. Но эта власть преступная и враждебная России. Вы торгуете с преступной властью. Но стоит мне заявить об этом в блоге, поднимается страшный шум вплоть до мата. Но я всегда говорю — я борюсь с этой киевской властью. Законными методами, по-европейски, я ничего не нарушаю, я никогда не призывал сносить эту власть незаконными способами. Я чту уголовный кодекс, поэтому ко мне не могут приколупаться никак вообще. И мне не нравится, что Россия торгует с этой властью.
Помните эту странную акцию, когда Москва решила дать газ Геническу — дескать, «там же простые люди, они просто замерзнут». А потом и мэр Геническа, и губернатор Херсонской области публично послали вас куда подальше. А вот теперь приняли они медреформу, которая сделала недоступной нормальную медицинскую помощь для простых людей. И что же, Россия должна строить им больницы? А эти простые люди будут все равно плевать вам в лицо. Они там постоянно твердят, что у них война с Россией…
— Но посольства не закрывают. И даже из СНГ не выходят…
— Делают что им выгодно. А Россия, выходит, поддерживает эту власть.
— Просто не хочет обострения, наверно.
— Пассивно ведет себя. И не только в отношении Украины. Вот смотрите. Петр Павленский в Париже решил повторить то, что делал в России — поджег окна банка. Его тут же закрыли, сидит в психушке. Почему Россия до сих пор не выступит с заявлением о нарушении прав человека, о притеснении свободы слова? Почему не начать троллинг на высшем уровне?
— Ну да, у нас-то его не закрывали.
— Потому что всего боятся. Только тронь кого-нибудь, тут же коллективные письма деятелей искусства, иностранцы шумят, крик на весь мир.
— Кстати, в Питере недавно прошла проукраинская демонстрация, там невнятная тема была, но они все-таки с флагами «Правого сектора» ходили. Никто к ним вообще не прикоснулся. Хотя митинг был несанкционированный.
— А вот в Европе невозможно провести несанкционированный митинг. Я видел, к чему приводят такие вещи, например, в Германии.
— Да, видим по телевизору — водометы, газ, дубинки, и всех подряд в участок.
— Штатовская полиция вообще отмороженная, кровавое месиво устраивает, если что не так. А россияне гнутся, пытаются выглядеть такой виноградной лозой: смотрите, мы уже не трогаем никого. И при этом приговаривают: дескать, наш русский Мишка такой сильный, и если он разогнется… Но что-то уж очень долго он разгибается.
— Но если уж припрут к стене… Вспомним Крым хотя бы.
— Для меня, как для украинца, это было недопустимо и остается недопустимо, потому что нельзя просто прийти и, воспользовавшись слабостью и дуростью одних, забрать у них что-то. Но я прекрасно понимаю, что это было не во имя каких-то идей, а исключительно из-за Черноморского флота, это вопрос военной безопасности.
Почему сейчас происходит вялотекущая шизофрения с этими так называемыми ЛНР-ДНР? Потому что там нет Черноморского флота, вот и все, и они не нужны России. В итоге получили депрессивную территорию, и все.
— Я там был неделю назад, проехал ДНР от края до края, включая передний край обороны. Имел много бесед и с большим начальством, и с простыми людьми. Если коротко: эта территория выглядит гораздо менее депрессивно, чем большинство областей Украины, а Донецк выглядит гораздо лучше, чем любой другой областной центр. Там много чего позитивного происходит. И меня удивляет, что не только украинские СМИ, но и многие российские работают на понижение Донбасса, представляют его как безнадежную дыру.
— Ну да, я слежу. Они там пытаются что-то хорошее от Советского Союза перенять. Но я не верю в будущее этих республик. Я думаю, что эта территория вернется в состав Украины, хотя трудно представить, что там будет, когда она вернется. Облавы, чистки. Что-то подобное мы уже видели в Краматорске и других городах, которые Украина отбила.
— И опыт у них есть. Мариуполь, Харьков, Одесса и так далее. Они же прямо говорят, что если бы не пожгли тогда людей в Доме профсоюзов, до сих пор бы возились с антимайданом.
— И это правда. Я никогда больше не буду относиться к Одессе как раньше. Потому что у этих погибших есть родственники. Вы же видели, что происходило, какое скотство. Людей тупо убивали, забивали, там все в крови было! Я читал эти отчеты, о том, что «угорели, задохнулись газом», а кровь откуда была? Они, угорая, расплескали свои мозги? Их забивали там! Женщину ту на столе — ее задушили. Не умирает человек, падая на стол. Вопли эти все в окне! И никто никому не дал ответа.
— Я сейчас тоже общаюсь и с харьковскими, и с одесскими, постоянно пытаюсь понять, чем они там дышат. Типовой ответ: а мы пригнулись, мы ждем, когда кончится. Но если пригнулись, значит, не кончится.
— Тут беда в чем — они мечутся из крайности в крайность. Или они превращаются в полный планктон, на который можно мочиться, или они поднимаются и начинают сразу кричать «Харьковская республика!», «Долой хунту!» Это какой-то маразм. А нельзя что-то среднее найти? Почему я не валюсь в эту историю, никогда не называю политическую власть хунтой, фашистской чумой? Потому что это тупо, это банально неинтересно, и ни к чему не ведет.
— Да, ярлыки только дезоритентируют, мешают понять ситуацию и найти выход. К Украине надо относиться серьезно.
— И там далеко не все подонки и дураки. Я вам скажу так: если бы тот же Андрей Билецкий — лидер «Нацкорпуса» — когда-нибудь попал на российские ток-шоу, он смог бы заткнуть всех, он бы технично всех заткнул, они бы остановились в истерике, это я точно знаю. Просто его там не будет.
— Об этом как раз и думаю с некоторым ужасом. Ясно, что в Украине будет происходить ротация элит. И что если на смену нынешним космополитам типа Порошенко или Гройсмана, которые только заигрывают с экстремистами, придут реальные националисты и русофобы — злые, идеологически подкованные, убежденные? Украинская система образования и пропаганда очень упорно занимаются выращиванием такого поколения.
— Таких ребят, которые уже смогут броситься на амбразуру. Как Александр Матросов. Я видел на недавнем факельном шествии в Киеве совсем уже малолеток. У нас там был человек, он снимал на камеру.
— У ИГИЛ* учатся.
— Да, там промывают мозги на религиозную тематику, этим промывают псевдоисторическими вещами. Но это неважно. Я переписывался с одним таким упертым. Он говорит: «Даже если ты говоришь правду, но этим вредишь нашему делу, значит, тебя надо убить». «А если я тебя?» На это он отвечает: «Значит, я сгину за правду». Вот такие люди выросли, и они станут у власти.
— То есть эта украинская история очень опасна и надолго. А вы-то сами как? Вы же, наверно, хотите вернуться на родину?
— Я мог бы сейчас сказать: «Я сплю и вижу эту страну». Но это было бы неправдой. Если мне эта страна начинает сниться, я просыпаюсь в холодном поту. Я за шесть лет очень привык к Европе, хотя я ничего никогда у Европы не просил. Но она спасла мне жизнь, предоставив статус беженца. После этого я не брал ничего. Я никаких пособий не просил, я выкручивался сам, мне было нечего жрать, просто я жил в свободном мире. Конечно, мне Украина дорога как память, там моя мама умерла без меня. Но сказать, что я сильно хочу вернуться — не могу.
— Но мы вроде уже постановили сейчас, что вырастет новое поколение и будет пуще нынешних. Как говорится, не так страшен черт, как его малютки…
— Вот с новым поколением не все так просто. Я не скажу вам, но могу намекнуть, что я общаюсь с отдельными людьми, крайне правыми — умными крайне правыми, и вы даже не представляете с кем. Они никогда в жизни не озвучат, что они со мной общались, они никогда в жизни не дадут мне интервью, но мы общаемся. Однажды даже пытались назначить встречу — здесь, на территории Европы. Я все же отказался. Потому что я не знаю, что в голове у человека, что-то у него может перемкнуть, и он вдруг захочет убить меня и стать публичным героем. Тем более что его в любом случае истребует Украина, а там его отпустят. С почестями и славой. Может, он схватит нож, и воткнет его мне в глаз, а может быть, мы просто поговорим. Словом, рисковать я не стал пока.
И все-таки я с ними общаюсь. Они, по крайней мере, хорошо понимают, что я желаю добра Украине. И считают, что то, что я делаю — это нормально. Им нравится, как я разоблачаю воровство и подлость официальных властей. И то, что их самих я критикую только по делу, ничего не выдумываю и не передергиваю. С ними проще общаться, чем с этими нынешними хуторянами, которые ставят мне в вину «Крым наш» и поддержку Донбасса. Хотя я ни одного слова такого никогда не произносил.
— А государственные организации на вас не выходили?
— В каком плане?
— Да хоть в плане вербовки. Давай, типа, работай, мы тебе будем денег давать. Ты делай — а мы будем платить и прикрывать. У вас есть имя, у вас есть аудитория, вы влиятельное СМИ, и наверняка кому-то хочется какие-то свои идеи или сливы через вас проводить.
— Без сомнения, были. Но другое дело, что с Украины не было. С Украины выходов на меня ниоткуда, ни из окружения Порошенко не было. Мне самому это интересно. Потому что когда я читаю «Шарий хотел продаться Мининформу» или еще кому-то, это ерунда. Во-первых, у них денег не хватит, чтобы купить. Во-вторых, они настолько тупые, что об этом сразу все узнали бы. Они предпочитают тащить в СБУ людей с улицы и заставлять работать на них.
Однако во власти есть и другие люди. Не буду озвучивать имена тех, с кем я общаюсь из украинской власти, причем, я не имею в виду даже депутатский состав. Там есть вменяемые люди, и они мне предоставляют какую-то информацию. Со своей стороны они у меня ничего не просят, никогда. Они просто так поступают. Я не буду называть этих людей, но вы бы удивились, поверьте. Но и в целом, я думаю, сама власть не ставит цели меня ликвидировать.
— Не так давно СБУ задержала вашу сотрудницу в Киеве. Потом отпустили. И даже извинились — уникальный случай для современной Украины, такого еще не было. Но в целом, не опасно ли вашим людям вести съемки, собирать материалы в Украине?
— В физическом плане — не опасно, по крайней мере, со стороны городских сумасшедших. Я не скажу, что там есть прикрытие, но… в общем, радикальные группировки знают, что их просто трогать не надо, что даже дотрагиваться нельзя.
— О, как у вас все прихвачено.
— Это прекрасно — мы соблюдаем паритет. Я не вру про них. Я могу про них делать расследование, но главное — без лжи. Чтоб вы знали, отдельные расследования — очень жесткие, по конкретным людям, им понравились. Говорят: да, это круто. Я их там разгромил, но я не гнал на них, они это ценят.
А по поводу со стороны спецслужб — вот это опасно. Они могут придумать уголовное дело о чем угодно и на кого угодно. Но они знают, что я вонючка, что я буду так об этом орать, как никто не орет. Я поеду в Женеву, я поеду в Страсбург, я поеду куда угодно, я буду стучать во все двери, и я своего добьюсь. Если Amnesty считают, что они мне могут не отвечать, то эти дегенераты должны быть готовы к тому, что я завтра к ним приеду в офис. И это все знают. Я бы рассказал все, что о них знаю, но не могу пока. Думаю, со временем, через год я это обнародую, и очень многие удивятся.
— Что же они такие глупые, а все стоят и стоят?
— СБУ?
— Вообще режим. Чем объяснить его устойчивость?
— Поддержкой народа, который не желает ничего делать и даже думать. Когда я читаю бред в комментариях, что «народ их снесет», мне смешно! Народ нагибают как угодно. Народ терпит и говорит: «Нагибайте меня сильней». Что я начал замечать на опросах — теперь в самые упоротые вышли пенсионерки. Я думаю, что с ними случилось, почему? Телевизор! У них постоянно включен телевизор, и он их зомбирует. А они тупо твердят: «Мы стали свободными» и «Прочь от Москвы». Даже у молодежи есть проблески сознания, а с этими — все ясно.
— Это же очень интересно. Даже феноменально. Казалось бы, именно старшее поколение должно лучше понимать суть вещей. Им есть с чем сравнивать — как было и как стало. В конце концов, их формировала советская власть. И так легко — за три года — они перековались.
— Это все давно описано в книжках. Промывка мозгов. Когда все информационные каналы бьют в одну точку — пусть даже тупо и однообразно, это работает.
Окончание читайте здесь
* Запрещенная в РФ террористическая организация
