Телефон зазвонил и взволнованный голос товарища произнес: «Игорь, тут война! В центре взрывы, выстрелы. Очень много народу». Я прихватил на всякий случай травматический пистолет — скорее в расчете на психологический эффект — и рванул в город.
Мы много говорили о грядущей войне, но не верили, что это возможно в Одессе. Здесь всегда было принято договариваться. Во избежание столкновений майдановцы проводили митинги в одном месте, антимайдановцы — в другом. Это ж Одесса — все свои.
Баланс сил был слишком хрупким — захватить какое-нибудь административное здание не составляло труда, а вот удержать власть без внешней поддержки, как показал опыт Крыма с одной стороны и Харькова — с другой, было вряд ли возможно.
За день до того я написал одному из лидеров Куликова поля: «Вы точно будете выходить? Подумай. Майданеров будет очень много. Все говорят, что они стянули силы со всей Украины. Может, не нужен контрмитинг? Пусть уже проведут свой».
И получил уверенный ответ: «Игорь, ну как мы не выйдем? Нельзя город отдавать. Они приехали сносить лагерь на Куликовом. Там одни пенсионеры остались. Мы должны остановить. Сопроводим их колонну на всякий».
Когда я приехал к месту событий на Греческую площадь, все вокруг уже было затянуто дымом. Небольшая группа людей с георгиевскими лентами — максимум человек двести — была окружена со всех переулков огромной толпой майдановцев: самооборонцев в касках и со щитами, молодых фанатов, местных городских сумасшедших.
Куликовцы держали круговую оборону, выстроив баррикаду из мусорных баков («альтфатеров», как их называют в Одессе). Вдруг на площадь выехала пожарная машина с украинским флагом — майдановцы отобрали ее у пожарных. Грузовик влетел в импровизированную баррикаду, раскидав в стороны мусорные баки, и застрял в ней. Но несколько куликовцев взбежали на капот «пожарки» и сцепились с пехотой внутри. Флаг был сорвал и полетел на землю. В машину влетело несколько коктейлей Молотова, и она вспыхнула.
Кольцо сжималось все плотнее. Летели камни, бутылки. Грохотали щиты. Куликовцы прижались к торговому центру «Афина».
На асфальте рядом с входом лежал милиционер. Из-под жилета текла кровь. «Дробь!» — услышал я. Журналисты стояли в рядок под стеной магазина и снимали. Вдруг один из них — репортер майдановского издания — вскрикнул и побежал назад, я повернулся вслед и увидел, как рубашку на его спине вспарывает следующий выстрел. Мы подхватили его и оттащили в паркинг.
Я вернулся и стал искать глазами, откуда стреляют. На старый кинотеатр вела железная лестница. Вот балкончик наверху… Еще выстрел. Рядом упал Женя Лосинский — старый знакомый из реконструкторов. Он и на Греческую пришел с круглым фанерным щитом, в рыцарской стеганке и металлическом шлеме.
Возможно, именно это привлекло внимание стрелка. Дробь попала Жене в живот, и он умер через несколько дней в больнице. Я рассказывал потом его отцу, как у меня на глазах смертельно ранили сына.
На балконе сидел Сергей Ходияк с охотничьим ружьем и выбивал одного за другим. Теперь Ходияк на свободе и даже не думает скрываться. А те, кто стоял в окружении, но не погиб и не был сожжен впоследствии в Доме профсоюзов, сели на скамью подсудимых.
Не те, кто жег, не те, кто добивал, не те, кто стрелял, а те, кто посмел сопротивляться.
Три с половиной года этих ребят мариновали в тюрьме, вытягивали признательные показания. Старались повесить на них вину за произошедшее, но так и не смогли предъявить ничего внятного. И освободить из-под стражи не могли.
На каждое заседание в суд врывались боевики в масках и вынуждали судей продлить содержание под стражей.
Еще раз поясню: их обвиняли в организации массовых беспорядков на Греческой площади, а вот собственно сожжение людей в Доме профсоюзов так за три с половиной года и не стало предметом рассмотрения в суде.
Эту трагедию, как и расстрел на Майдане, украинская фемида старается не вспоминать — там слишком явно видна роль нынешней власти. А общественное мнение стараются увлечь другими судебными делами.
Теперь же суд выносит оправдательный приговор. Что же могло стать причиной такого неожиданного решения? Причины явно не в том, что у украинских властей проснулась тяга к справедливости.
В то, что украинский суд является независимой инстанцией и способен на самостоятельные решения, еще и по такому резонансному политическому делу, может поверить только тот, кто никогда не имел дела с этим учреждением.
Дело действительно разваливалось на глазах, превращаясь для власти в обузу, приобретая очевидный для всех репрессивный характер. Каждое заседание сопровождалось откровенным давлением на суд со стороны украинских радикалов — иного способа удержать подсудимых за решеткой у прокуратуры и СБУ просто не было.
Все эти факты неоднократно отмечали в своих отчетах представители ООН и миссии ОБСЕ, внимание к которым усилилось после недавних инициатив о привлечении миротворцев в зону вооруженного конфликта в Донбассе.
Вероятно, на этом фоне имели место некие внешнеполитические договоренности, в которых был учтен и сюжет с одесским судом, выставлявший украинские власти в совсем уж неприглядном свете.
Таким образом, украинская власть попыталась снять напряжение, но при этом остается верна собственным репрессивным методам.
Из пяти обвиняемых, до последнего остававшихся за решеткой, двоим — одесситу Сергею Долженкову и россиянину Евгению Мефедову — прямо в зале суда, который постановил их освободить, предъявили обвинения в сепаратизме. Эта статья не подразумевает иной меры пресечения, кроме содержания под стражей.
Если Долженков человек в Одессе достаточно известный и украинские власти видят в нем одного из организаторов антимайдана, то Мефедов оказался за решеткой только потому, что у него российское гражданство.
Фактически этот человек оказался заложником — никаких доказательств его вины нет и не может быть, его держат в неволе как предмет шантажа российских властей.
Вчера по требованию Мефедова на суд прибыл консул Российской Федерации в Одессе, однако украинские силовики и не думали обеспечить его безопасность и доступ к обвиняемому.
На улице его встретила агрессивная толпа националистов, дипломата подвергли угрозам и оскорблениям. Сам консул, явно не желая повторять подвига Грибоедова, предпочел ретироваться, напоследок получив пинок от украинских радикалов.
Последующие события дают ясную картину того, кто на Украине виновен в массовых беспорядках. И это точно не антимайдан.
На суд и охранявших его полицейских напали бойцы украинских националистических организаций. Пострадали 35 правоохранителей.
Одесса снова стала самой горячей точкой на Украине. Фоном для нынешнего судебного заседания по делу 2 мая стала настоящая война, развернувшаяся в городе между местными кланами, пользующимися для разборок услугами различных националистических группировок.
Одни пытаются снести избранного мэра города, другие по какой-то причине атакуют его оппонентов. В одном из таких столкновений засветилась, например, печально знаменитая неонацистка из Винницы Вита Заверуха, обвиняемая в расстреле полицейских и отпущенная гуманным украинским судом на свободу под залог.
За последние дни радикалы уже несколько раз ходили на штурм мэрии. В качестве повода использована трагедия, случившаяся в детском санатории — в ночь на 16 сентября при пожаре погибли трое детей.
Как и накануне 2 мая, в Одессу вновь стягивают нацистов со всей Украины. Город опять лихорадит.
