Например, может Меркель и новый французский президент Эммануэль Макрон в ходе визита последнего в Берлин согласовали некий план действий по мирному урегулированию. Этим вопросом в частности интересовались журналисты на правительственной пресс-конференции в Берлине 17 мая, однако спикер федерального правительства Штефан Зайберт ничего внятно обнадеживающего не сказал.
Ну а сами выступления Меркель и Порошенко перед журналистами также не создали впечатление, что произошло нечто новое. Многие нынешние высказывания немецкого и украинского лидера могли бы прозвучать и на таких же брифингах в ходе визитов Порошенко в Берлин зимой 2016 и 2017 года. Однако, если присмотреться к этим брифингам, то окажется, что имеет место вполне определенная эволюция.
Так, принимая украинского президента в феврале прошлого года, канцлер говорила о конституционной реформе на Украине и выборах в Донбассе. Когда же в июне 2016-го в Берлине был премьер Украины Владимир Гройсман, Меркель из политических проблем коснулась только выборов: «Мы уже работаем над избирательным законом. Он еще не готов. Есть его набросок. Его обсуждают с Россией. Переговоры с правовыми экспертами и представителями ОБСЕ проходят как раз в эти дни». Но принимая Порошенко в нынешнем январе, Меркель уже не сказала ничего о конкретных вопросах политического урегулирования. То же самое имело место и сейчас.
Более того, эту тему не затрагивал и господин Зайберт на упомянутой правительственной пресс-конференции, хотя подробно анонсировал переговоры канцлера с президентом Украины. Наконец, если взять опубликованное сайтом «Немецкой волны» в преддверии визита интервью с уполномоченным представителем правительства Германии в отношениях с Россией Гернотом Эрлером, то окажется что и он, при всей своей репутации русофила, не упоминал ни о выборах в Донбассе, ни тем более о его статусе и конституционной реформе. Он говорил лишь о том, что «политическое урегулирование должно в итоге восстановить суверенитет Украины на всей ее территории».
При этом Эрлер признает и украинскую вину в нарушении прекращения огня и с сожалением заявляет, что «у Берлина все больше сомнений в том, что существует достаточная политическая воля обеих сторон придерживаться перемирия».
Однако разве не созданы эти сомнения политикой самого Берлина, который с самого начала трактовал Минские соглашения — как документ, который в первую очередь должна выполнять Россия, чтобы с нее сняли санкции? И тот факт, что Меркель все скупей и скупей говорит о политическом урегулировании, разве не вдохновляет Киев еще больше игнорировать эту невыгодную для него проблему? Ведь она демонстрирует все большее сближение германской позиции с украинской.
Да в ходе визитов Порошенко в Берлин установился специфический формат публичных заявлений. Они делаются перед началом переговоров. Поэтому только теоретически можно допустить, что на самих переговорах произошло нечто важное. Но предыдущий опыт показывает, что не стоит делать таких допущений. Да, как следует из брифинга лидеров, Меркель проинформировала Порошенко об общении с Макроном и Путиным и выразила заинтересованность в новом саммите «Нормандского формата». В Германии впереди выборы, и приостановка четырехстороннего диалога сыграет канцлеру в минус. Но пока действия Берлина, как и Киева показывают, что им нужен именно факт этого диалога, а не его результат в виде урегулирования проблемы.
Формат общения Порошенко и Меркель с прессой сводится к тому, что журналисты слушают политиков, а вопросов задать не могут, чему естественно не рады. В прошлую среду Зайберт пояснил этот формат рабочим характером визита Порошенко, чем вряд ли удовлетворил СМИ. Ведь в ходе рабочих визитов других лидеров в Берлин пресс-конференции бывают часто. Так или иначе, такой характер общения с журналистами позволил Порошенко и Меркель избежать вопросов о запрете на Украине российских социальных сетей и других сайтов.
Надо сказать, что эту проблему в Берлине все же заметили. Так на правительственной пресс-конференции 17 апреля господин Зайберт коснулся ее по собственной инициативе: дескать стремление Украины бороться «с российской дезинформационной кампанией» понятно, но «в свободном обществе существуют и другие возможности противостоять пропаганде, фейковым новостям и дезинформации».
Спикер правительства — это во многом уста федерального канцлера. Во всяком случае, люди на таких постах говорят именно то, что не противоречит мнению их начальства. Но все-таки критику со стороны Зайберта преувеличивать не стоит. Ведь, во-первых, из его слов объективно следует что «Вконтакте» и «Одноклассники» — это не соцсети, а пропагандистские ресурсы, которым надо противостоять только не запретами, а контрпропагандой. Во-вторых, спикер правительства на вопрос, а совместимы ли эти запреты с ценностями ЕС, сказал, что Украина не кандидат в Евросоюз, но «такие шаги явно противоречат улучшению российско-украинских отношений». А ведь в действиях Киева, вполне, можно увидеть и нарушения соглашения об Ассоциации с ЕС, где в преамбуле и начальных статьях много говорится о приверженности сторон разнообразным свободам.
Однако так вопрос в Берлине не ставят. А ведущие немецкие газеты «Франкфуртер Альгемайне», «Ди Вельт», «Зюддойче Цайтунг» и «Тагесшпигель» вообще ничего не написали о запретительном указе Порошенко (хотя, если б нечто отдаленно похожее произошло в России, они бы конечно не молчали).
Разумеется, Меркель в беседе с Порошенко могла высказать ему и недовольство по поводу нарушений свободы Интернета. Однако, есть два типа выражения западного недовольства Украиной. Первый — это когда Запад просто отмежевывается от некоего решения Киева, но это никак не влияет на двусторонние отношения. Второй — когда Запад активно требует отменить решение, с которым он не согласен, как было, например, в свое время с тюремным заключением Юлии Тимошенко, а сейчас — с введением электронных деклараций для тех, кто борется с коррупцией на западные гранты. Видно, что запрет российских соцсетей относится исключительно к первому типу.
