В тот момент, когда стрелки часов начнут отсчитывать Новый 2015 год, произойдет событие, которое, без преувеличения, войдет в историю как крупнейший вклад в развитие идейного наследия философии евразийства и окажет огромное влияние на развитие современных международных отношений: официально вступит в силу подписанный в Астане 29 мая 2014 г. Договор о Евразийском экономическом союзе.
Договор, к участникам которого вот-вот присоединится Киргизия, открыл простор для широкого интеграционного взаимодействия сопряженных воедино экономических механизмов стран-участниц, возможности которого, как представляется, пока до конца не осознаны. Договор явил собой наглядный пример торжества коллективного разума и стал еще одним доказательством простой, но часто забываемой истины: к общему знаменателю всегда можно прийти при всех различиях во мнениях, если иметь на то отчетливое желание.
В эти последние дни перед практическим запуском евразийского проекта стоит поразмыслить и о том, каковы нерешенные проблемы на пути интеграции, каким мог бы быть профиль ЕАЭС в будущем, что следовало бы предпринять для укрепления появившегося на свет нового интеграционного образования?
Практический запуск проекта осуществляется в условиях беспрецедентного санкционного давления на Россию со стороны ряда западных стран, падения темпов экономического роста России, существенного осложнения конъюнктуры на международных нефтяных рынках, фактического обвала рубля, всплеска инфляции в стране, негативных последствий кризиса на Украине. Весьма осложняя экономическое положение РФ, эти факторы не могут не сказаться на состоянии евразийской интеграции, поскольку Россия является ее основным участником. Замедлились темпы роста межгосударственной торговли в странах ЕАЭС. Происходит падение взаимных инвестиций. Мало создается совместных предприятий.
Очевидно, что в этой обстановке необходимо в первую очередь снять остроту экономических проблем России. Их преодоление — вопрос компетенции соответствующих организаций. Однако несколько соображений хотелось бы высказать. Прежде всего речь идет о российском рубле, от курса которого зависит не только ситуация в экономике РФ, но и темпы и характер евразийской интеграции.
Не касаясь мер долгосрочного характера, таких как комплексная индустриализация России и ее экспорта, упомянем, прежде всего, о необходимости срочного сползания с «валютной иглы». Кто и когда решил, что Россия должна продавать свои основные экспортные товары только за доллары? Напомним, что для того, чтобы повысить спрос на свою национальную валюту и тем самым поднять ее курс, многие страны придерживаются практики, в соответствии с которой крупные импортеры оплачивают поставленные им товары национальной валютой экспортера. Так, КНР во избежание обвала юаня в середине 1960-х и в первой половине 1970-х продавала основные экспортные товары того периода — уголь, руды и сплавы цветных металлов, химические удобрения, текстиль, хлопок, свинину, рис, овощи — полностью или частично в китайских юанях. К этим мерам Китай прибегает и сейчас. Со многими странами заключены своп-соглашения, позволяющие вести расчеты без участия доллара США. Недавно во Франкфурте прошли первые торги юанем. Теперь европейские банки могут свободно приобретать китайскую валюту.
Продают свои экспортные товары за национальные валюты также Малайзия, Иран, Индонезия, Венесуэла, ЮАР, Бруней, Саудовская Аравия, Кувейт, Индия, Пакистан, Япония и Тайвань, Сингапур, Гонконг и другие страны. Аналогично действуют и европейские страны, не участвующие в ЕС или зоне евро — Норвегия, Швеция, Дания, Швейцария, Исландия, Сербия, Македония.
С учетом заинтересованности Западной Европы в российских энергоносителях такой вариант представляется достаточно жизнеспособным.
Наконец, почему бы не вспомнить успешный опыт денежной реформы в России в 1897 г.? По инициативе бывшего тогда министром финансов С.Ю.Витте были, как известно, введены золотые монеты достоинством в 5, 7 с половиной, 10 и 15 рублей. Российские деньги стали высоко котироваться на международных рынках, а Россия стала в финансовом отношении в один ряд с ведущими мировыми державами. Введение этой меры сейчас позволило бы оттянуть денежную массу от доллара и значительно понизило бы его курс. Разумеется, такая реформа требует тщательной подготовки, и прежде всего наличия у Центрального банка России необходимых золотых резервов.
Важной задачей представляется более активный поиск мер по сглаживанию экономических диссонансов между странами-участницами. Если ныне различия между их экономическим весом достаточно очевидны, то с присоединением Киргизии, а в перспективе и Таджикистана, актуальность этой проблемы будет видна даже невооруженным взглядом. Страны-участницы весьма отличаются друг от друга по размерам экономики, темпам и условиям развития, культурно-цивилизационным ценностям, степени включения в мировую экономику. К этому следует добавить явные различия в характере национальных экономических стратегий участвующих в Договоре стран.
В этом плане решение проблем экономического роста стран-участниц Договора о ЕАЭС в существенной мере зависит от развития их инфраструктуры. Не случайно проблемам инфраструктурной отрасли было придано важнейшее значение на недавно состоявшемся саммите «Большой двадцатки» в Брисбене, принявшем решение о создании Глобального инфраструктурного центра, задача которого — аккумулировать и рекламировать инфраструктурные проекты. Было бы желательно рассмотреть возможность создания подобного центра и в рамках ЕАЭС, что способствовало бы решению стоящих перед участниками Договора проблем в области инфраструктуры, включая создание транспортного коридора Китай-Кзахстан-Европа, создание авто-и железнодорожных дорог на пространстве Сибири, модернизация ЖКХ стран ЕАЭС, строительство транспортного перехода в Крым.
В работе по созданию более гомогенного поля сотрудничества так и не осознан в полной мере потенциал межрегионального сотрудничества как важного резерва интеграции и сглаживания «нестыковок» в экономических механизмах стран-членов ЕАЭС.
Помимо экономического развития и гармонизации хозяйственных механизмов, важное значение для целей укрепления экономического союза имеет работа по реализации и совершенствованию инструментов ЕАЭС. Речь идет, прежде всего, о создании в намеченные сроки единого электроэнергетического рынка, а также единых рынков газа и нефтепродуктов. Радикальное значение имеют и меры по устранению нетарифных препятствий в торговле, «съедающих», по некоторым подсчетам, до 30% товарооборота между странами-участницами.
Было бы также желательно включить в разрабатываемый сейчас Таможенный кодекс ЕАЭС, принятие которого ожидается к 1 января 2016 года, положение относительно правил транзита продукции через таможенную территорию ЕАЭС, что стало бы важным шагом в борьбе с незаконным перемещением запрещенной продукции под видом транзита. Как известно, «ложный транзит» продукции из Белоруссии в Казахстан стал в последнее время одной из основных схем поставок в Россию запрещенной в результате санкций или по санитарным соображениям продукции в основном европейского происхождения.
Наконец, желательно выделить проблематику торговли услугами и свободного движения капиталов, ныне включенную в раздел ЕЭП Договора, в самостоятельные ветви сотрудничества, для чего заключить по этим вопросам отдельные правовые акты. Особое значение имеет создание в намеченные сроки — к 2020 году — общего рынка капиталов.
В результате можно будет поэтапно перейти от диалога о создании зоны свободной торговли с участием стран ЕС и ЕАЭС, против которой уже не возражают наши западные партнеры, к крупномасштабным переговорам с ЕС о глобальном пакете интеграционных договоренностей, необходимость которого для прекращения политико-экономической турбулентности в Европе и стабилизации обстановки в ней становится все более актуальной. Важно учесть, что продвижение евразийской интеграции сделает позиции евразийцев в глазах контрагентов более весомыми, появится больше шансов на достижение того, что получило меткое наименование «интеграции интеграций».
Следует смотреть на вещи реально. Подобный диалог вряд ли возможен непосредственно сейчас, тем более что определенные силы на Западе будут стремиться всячески блокировать его. Однако и создание ЗСТ с Евросоюзом тоже совсем недавно казалось невозможным. К формированию единого пространства интеграционного взаимодействия между двумя объединения будут объективно подталкивать такие факторы, как заинтересованность Запада в рынках сбыта товарной продукции, транспортно-логистических коридорах в странах ЕАЭС, во взаимодействии по энергетическим вопросам. В свою очередь, страны ЕАЭС заинтересованы в сотрудничестве в сфере высоких технологий, улучшении условий экспорта своих сырьевых товаров на западноевропейские рынки, доступе к источникам финансирования.
В указанный пакет могли бы войти соглашения по таким вопросам, как торговля товарами, торговля услугами, устранение нетарифных барьеров, свободное движение капитала, либерализация доступа на финансовые рынки, правила конкуренции. Сюда следовало бы добавить и договоренности относительно гармонизации норм и стандартов, ныне различных в ЕС и ЕАЭС, прав интеллектуальной собственности, создания общего рынка электроэнергии, в т.ч. проблемы третьего энергопакета ЕС. Наконец, соглашения могли бы охватывать взаимное признание дипломов, безвизовый режим, сотрудничество с Калининградской областью, межрегиональное сотрудничество, развитие международной транспортной инфраструктуры, взаимный доступ к государственным закупкам, механизмы предотвращения и регулирования конфликтов.
При этом необходимо учесть, что создание ОЗС с Евросоюзом потребует принятия радикальных мер для укрепления отраслей промышлености стран ЕАЭС, поскольку условия конкуренции могут быть весьма жесткими. Важно решить и вопросы членства Белоруссии и Казахстана в ВТО, поскольку ЕС не ведет переговоры со странами, не являющимися членами этой организации.
Под Новый год принято загадывать желания. Хотелось бы, чтобы сбылись хотя бы некоторые из перечисленных выше.
Автор статьи: Александр Шевченко, старший научный сотрудник Центра исследований проблем стран ближнего зарубежья, кандидат экономических наук
