— Это говорит о том, что Россия будет поддерживать белорусский народ, у которого сейчас непростые времена, и это говорит о том, что Россия будет поддерживать наши энергетические компании, которым на самом деле Белоруссия должна. То есть физически эти деньги на счет белорусского Центрального банка или правительства попадут только частично и на коммерческих условиях.
На 1 августа Белоруссия имела внешний долг $17,5 миллиарда: $1,5 миллиарда — это примерно 8,5% от этой суммы. Они, конечно, пойдут на погашение кредитов, на поддержание валютной ликвидности в стране. У них там пополз курс белорусского рубля, и, соответственно, надо помочь тем экономическим субъектам, которые могут или свернуть, или частично прекратить свою деятельность как раз из-за валютных проблем.
- А в чем интерес России?
— Это на самом деле выгодно России, потому что мы не заинтересованы ни в том, чтобы останавливалась экономика Белоруссии, ни в том, чтобы росла социальная напряженность в белорусском обществе. Там и так пока хватает напряжения из-за политических вопросов.
- Вы упомянули, в частности, помощь белорусскому народу. Вчера пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков заявил, что, несмотря на то что Москва официально признает Лукашенко легитимным президентом Белоруссии, люди, которые вышли на протесты и не признают результаты выборов, в любом случае являются гражданами братской для России страны. Он сказал, что «мы их всех ценим и любим». Как вы считаете, можно ли подобные заявления считать неким сигналом для оппозиции?
— Нет, это сигнал не оппозиции, а как раз людям, которые выходят на эти протесты. Потому что это такая сборная солянка — там мотивов для протеста много. Они только кричат «Лукашенко, уходи!», но если там начать разбираться: одних не устраивают политические процессы, других — экономические, а третьим просто нравится проявлять в такой форме свое гражданское самосознание. Там все очень сложно.
Мы понимаем, что Лукашенко опоздал с реформами, с либерализацией политического поля: там выросло уже другое поколение, и люди очень многие ездят в Россию, Прибалтику, видят, что там несколько иначе все устроено, и им хотелось бы, чтобы в Белоруссии было, как в России или Прибалтике. Их не устраивает уже сильно централизованная структура управления страной. Один человек не может все вопросы решать в стране.
- Перед встречей Путина и Лукашенко сообщалось, что основной темой встречи станут интеграционные процессы. Как вы считаете, решение по интеграции уже выработано?
— У нас на самом деле есть старая дорожная карта — ее нужно было просто реализовывать. То, что мы не услышали никаких заявлений после пресс-конференции, кроме комментариев господина Пескова, говорит о том, что сейчас шар на стороне Лукашенко. То есть он сейчас должен все-таки послать четкие сигналы, в какой форме он видит интеграцию, в каком формате предполагает ее реализовывать, потому что одно дело — интеграционные процессы до этих митингов и другое — на их фоне.
Еще обратите внимание: Лукашенко до сих пор не провел инаугурацию. Мы пока разговариваем с президентом, который продолжает исполнять свои полномочия, которые ему были даны в прошлый избирательный цикл. Это тоже важно для легитимизации процессов по Союзному государству или в форме интеграции экономической.
- Совсем недавно, 8 сентября, Лукашенко заявлял, что интеграция на условиях Союзного договора невозможна, так как этот документ устарел и его условия не соответствуют сегодняшним реалиям. Можно ли расценивать это заявление как еще один аргумент в пользу того, что интеграции не будет?
— Вы знаете, господин Лукашенко — крайне непоследовательный. То есть то, что мы с вами слышали в августе от него, это была просто жесткая антироссийская риторика. То, что мы услышали вчера, это совершенно другое. Он меняется — это нужно признать.
У нас мало информации о сути встречи, но два важных критерия для меня: это то, что прямые переговоры продолжались 4,5 часа, и мы не знаем, кто туда еще заходил на самом деле (думаю, что кто-то еще по разным вопросам дополнял президентов).
И второе — это те невербальные сигналы, которые мы можем считывать с фотографий: то, как Лукашенко сидел, то, как сидел президент Путин, их лица, ну и вступительная часть, конечно, где протокольные слова прозвучали, — они тоже важны, чтобы понимать, что Лукашенко уже приехал не с агрессией. Он уже приехал за поиском выхода.
- Как думаете, при нынешнем положении вещей, если интеграция все-таки состоится, насколько глубокой она может быть?
А есть, например, интеграция, которая касается единой валюты, и для этого требуются просто решения правительственных органов. Если обсуждается экономическая интеграция, например, вход в капитал экономических субъектов Белоруссии — той же нефтетранспортной системы трубопроводов «Дружба», — наша «Транснефть» с удовольствием бы стала акционером, то для этого опять же требуются изменения законодательства.
Почему я и говорю, что многие вопросы зависят от Лукашенко. Нельзя завтра что-то взять, подписать и объявить — это будет просто декларация о намерениях.
- Россию это не устраивает?
— Нет, мы и так достаточно рискуем как страна, которая поддерживает господина Лукашенко. Мы уже давали $3 миллиарда господину [экс-президенту Украины Виктору] Януковичу, и эти деньги до сих пор мертвым грузом лежат. Они обслуживаются, конечно, как долг, потому что иначе это может привести к дефолту Украины, а мы в общем-то тоже не сильно заинтересованы в том, чтобы там еще хуже стали жить люди. Тем не менее, те деньги зависли, и эти 1,5 миллиарда так же могут зависнуть.
