- Дмитрий, чем, на ваш взгляд, закончится эта история? Отношения России и Грузии смогут вернуться хотя бы на уровень, который был до антироссийских выступлений?
— Стоит отметить, что позиция президента РФ за последнее время серьезно усилилась именно благодаря разыгранной многоходовке. Суть ее заключается в следующем. В качестве «плохого полицейского» выступила Госдума, инициируя санкционную составляющую в отношении Грузии, «хорошим полицейским» выступил президент на этом фоне.
Особенно эффектно это смотрелось за счет того, что речь шла о личных оскорблениях в адрес президента. При этом возможности для введения или не введения санкций сохраняются: Госдума не отзывала свое решение, соответственно у Москвы еще остается пространство для маневра между этими крайними двумя полюсами. И сейчас мяч на стороне Грузии.
Общий спектр возможного экономического урона за последние два дня был достаточно хорошо описан. Все понимают, что есть вопросы, связанные с денежными переводами, запретом на продажу в России грузинской ликеро-водочной продукции, минеральной воды и тому подобного.
Таким образом, было показано окно возможностей, в которое может укладываться грузинское руководство, и большое значение будет иметь то, как оно себя поведет.
Второй момент: Москва таким образом поддерживает те силы в Грузии, которые поддерживают дестабилизацию отношений и вышли с акциями протеста к «Рустави-2», чтобы по ним в результате не бить.
Это более сложный и эффективный ход с точки зрения современной экономической политики и дипломатии. Он очень близок к [дипломатии] Китая, который обозначает угрозы, показывает границы и побуждает своих партнеров к конкретным действиям.
Понятно, что сейчас лето, на этом фоне удар по туризму очень серьезный. Это может негативно сказаться на финансово-экономических показателях республики. А с учетом небольшого объема экономики потеря 200-300 млн долларов может оказаться критической.
При этом происходит попытка купировать радикальный сегмент, который после 2008 года в Грузии присутствовал. Но когда Бидзина Иванишвили вместе с «Грузинской мечтой» пришел к власти, как раз показал приверженность к более умеренной экономической и частично внешней политике. Радикализация происходит только в последние два года.
Поэтому, если грузинская сторона сделает встречные шаги, например, сделав заявления относительно стабилизации отношений, о выстраивании двусторонних контактов, о формировании экономического партнерства, это поможет им окончательно нейтрализовать радикальный сегмент.
То, что часть грузинского населения вышла к «Рустави-2», как раз показывает, что в Грузии нет единой позиции по этой проблеме, и Москва, таким образом, ждет действий от грузинской стороны.
Что может сейчас сделать грузинская сторона? Некие символические шаги, не обязательно предметные, потому что вопрос разворачивается не вокруг реальной экономики, а вокруг реакции.
Например, более радикальное осуждение выступления ведущего, или, что очень важно, гарантия защиты для русских туристов. Наконец, можно было бы поблагодарить за отсутствие санкций. Все эти действия воспринялись бы с российской стороны позитивно. Это то, что должен сделать Иванишвили и президент Саломе Зурабишвили.
- Можно ли прогнозировать, чем завершатся внутриполитические разборки в Грузии?
— Если сейчас ситуация стабилизируется и радикализация будет отходить, то Михаил Саакашвили потеряет возможность вернуться в грузинскую политику именно на фоне протестов. Для него это принципиально важно.
Более того, его перспективы в украинском парламенте сейчас весьма туманны. Он, конечно, зарегистрировал на выборы в парламент Украины свою партию «Движение новых сил», но маловероятно, что он сохранит серьезные позиции. Я думаю, что Зурабишвили будет гасить конфликт, а Саакашвили — устраивать провокации.
Наконец, очень важно, что будет с «Рустави-2». Мало кто знает, что сейчас идет борьба за контроль над телекомпанией, которая началась задолго до инцидента с ведущим. В Евросоюзе идет суд именно за контроль над стратегической структурой.
И если Саакашвили не инициирует дополнительную провокационную составляющую, он может лишиться важнейшего информационного ресурса. Это 85% всей аудитории Тбилиси, крупнейший телеканал.
В ближайшие две недели в любом случае будут либо информационные, либо политические провокации: попытка захватить улицы, дожать отставку главы МВД с переходом на премьер-министра, что очень важно для Саакашвили.
Зурабишвили попытается смягчить повестку в отношениях с Москвой и выйти на какие-то договоренности, чтобы экономика начала работать против Саакашвили.
- Некоторое время назад считалось, что отношения между Россией и Украиной сложатся по грузинскому сценарию, с заморозкой проблем и возобновлением экономических отношений. В какой-то момент отношения Москвы и Тбилиси ухудшились, при этом вроде бы есть предпосылки для восстановления. Станет ли вся эта история примером для Украины в плане восстановления отношений с Россией?
У страны есть территориальный конфликт — это Приднестровье, что в этом смысле объединяет и Украину, и Грузию. Но молдавско-приднестровский сценарий показал, что есть возможность стабилизации экономических отношений и заморозки военно-политических конфликтов.
Считалось, что на Украине так же может произойти, но эти сценарии стабилизации реализуются только после проведения избирательных кампаний. В Молдавии — после прихода президента Игоря Додона, в Грузии — после прихода Иванишвили, на Украине, возможно, после прихода Зеленского.
Нужно еще понимать, что у украинской составляющей есть еще важный сдерживающий фактор, связанный с финансовой составляющей. Петр Порошенко сильно посадил экономику на внешнее финансирование, чего не было ни в Грузии, ни в Молдавии.
Да, Грузия сильно экономически зависит от России. Порошенко попытался порвать эти связи, но они до сих пор в значительной степени остаются. При этом кредиты, которые он набрал на несколько лет вперед, остаются серьезным фактором в ближайшие два года.
Насколько Украина сможет с ними справиться, вопрос открыт. Во-первых, они очень объемные, а во-вторых, напрямую вносят определенную внешнеполитическую окраску, потому что ради них приходилось изменять устав МВФ.
Поэтому вопрос в том, насколько этот экономический разрыв удастся преодолеть и насколько Владимир Зеленский сможет быть самостоятельным в решении этого вопроса. Запрос на улучшение отношений с Москвой есть. Но проблема заключается в том, насколько к этому готовы политические элиты.
Отдельные финансово-промышленные группы, вроде Дмитрия Фирташа, за это выступали. Что в итоге случилось с Фирташем? Он был арестован в Швейцарии, теперь его экстрадируют в США. Хотят ли того же самого Ринат Ахметов или Игорь Коломойский, вопрос открытый. Такой сценарий возможен, но он требует политической воли и экономических возможностей для маневра.
Здесь есть разветвление. Мы можем пойти грузинским и молдавским сценарием: стабилизация отношений, выход на экономическое взаимодействие и даже условно пророссийские проявления в парламенте, как в случае с Додоном, а можем пойти по сценарию Порошенко.
Перед президентскими выборами 2014 года Порошенко позиционировал себя как президент мира. Он предлагал закончить войну в Донбассе мирным способом, он инициировал развод войск на отдельных участках и даже смягчил позицию по запрету русского языка.
У Зеленского есть две опции. Он может пойти по схеме стабилизации отношений с РФ, а может превратиться в «Порошенко-лайт» или «Порошенко-хард».
Если Зеленский получит всю полноту власти в нижней палате парламента, сформировав монобольшинство, набрав более 50% и по пропорциональной, и по мажоритарной системе, то сможет самостоятельно сформировать правительство и получить карт-бланш.
Если он получит карт-бланш, вопрос будет в том, сконцентрирует ли он власть и начнет уходить в радикальную плоскость, или он получит все инструменты, чтобы стабилизировать ситуацию. Но Зеленский в этом плане плохо считывается
Кто такой Додон и кто Иванишвили, было понятно. Кто такой Зеленский и куда он пойдет — непонятно. У него вообще нет политического опыта. Соответственно, большое значение будет иметь его окружение и тот, кто займет там лидирующие позиции: глава Генштаба ВСУ или глава Администрации президента.
Классическим примером в этом отношении является президент США Дональд Трамп, который очень сильно зависит от своего советника по национальной безопасности. Большое значение будут иметь уровни влияния.
Украина сама инициировала санкционные списки, сама инициировала экономическую блокаду. Именно Украина напрямую закрыла авиасообщение, она частично ограничила пересечение границы, сама вышла из договора о дружбе, хотя и в России тоже предлагали это сделать.
Москва играла вторым темпом, мотивируя это тем, что никогда не будет вводить санкции против людей. В случае с Грузией схема такая же: мы будем выстраивать отношения с народом, а политические группы не так важны.
Очень правильно, что Москва не попала в ловушку. Переход на личности, целью которого было оскорбить главу государства, а потом представить его реакцию в качестве ответа на личные оскорбления, тут не сработал.
Но эта схема могла бы дезавуировать все положительные решения на грузинском направлении, и в конечном итоге загнать Зурабишвили в тупик: на фоне противостояния быть радикальнее, чем Саакашвили, невозможно.
Не осталось бы возможностей для умеренных позиций в Грузии. Вопрос бы стоял ребром: ты либо за Саакашвили, либо за Россию. В эту же ловушку нас пытались толкать в Молдавии, но не получилось, а теперь пытаются толкать на Украине.
Это говорит о том, что экономическая политика и дипломатия в РФ серьезно эволюционировала еще с первой половины нулевых.
— Как вы полагаете, могут ли принципиально измениться отношения Украины и России после встречи Трампа с Зеленским?
— У Трампа есть конкретный шкурный интерес. Ему необходимо получить от Зеленского конкретную информацию по Джо Байдену и его сыну, который является самой слабой частью Байдена. Он это не скрывает, все сигналы он уже разослал.
Сын его приземлился на Украине, работал в компании экс-министра экологии при Викторе Януковиче, на него есть целый вагон компромата. Байден уже участвует в избирательной кампании, а без серьезного компромата на «демократов» Трампу будет тяжело бороться за власть, поскольку его электоральные группы очень специфические.
У него неплохо обстоят дела среди белых мужчин среднего класса, а в женском сегменте он просто проваливается. Плюс, для него крайне важно усилить свои позиции в неопределившихся штатах. Поэтому ему важно найти компромат на Байдена, особенно сейчас.
У Берни Сандерса, который придерживается левых позиций, он выиграть может, поэтому более сильных кандидатов, чем Байден, сейчас нет. Важно найти компромат в ближайшие полгода, потом уже будет поздно.
Поэтому единственное, что может предложить Зеленский, — это активное встраивание в такого рода кампанию. Но чем это закончится, мы все прекрасно помним на примере Порошенко, который в противостоянии Трампа и Хиллари Клинтон сделал не ту ставку, и находился под очень серьезным давлением.
Зеленского пытаются удержать от того, чтобы он в этом направлении двигался. Но если он этого не сделает, то непонятно, что именно предлагать Трампу. «Северный поток — 2» — это ситуационный альянс, на котором нельзя выстроить долгосрочные отношения.
Предложить ему по схеме Порошенко вступить в инвестиционные проекты на территории Украины? Мы это уже проходили. Компании по производству сланцевого газа не нашли необходимые объемы, которые все равно находятся на территории Луганской области, а следовательно, до конца войны вести добычу нельзя.
Предложить какие-то геополитические инициативы? Украина не настолько сильный пантер. Поэтому пространство возможностей для Зеленского весьма ограниченно. Плюс, все будет зависеть от того, в каком статусе он поедет.
Поэтому переговорный формат, помимо ситуации с Байденом, очень заужен. А сдавать Байдена Зеленскому не рекомендует целый ряд политических советников, в частности Дмитрий Разумков.
Активно играть за Трампа — значит подвергать давлению и так не очень сложившиеся отношения с Францией и Германией, которая объявила о том, что собирается выделить 500 млн микрофинансовой помощи.
Поэтому Зеленскому придется очень сложно лавировать в переговорном процессе и ни в коем случае не ввязываться во внутриполитическую составляющую США. Следовательно, серьезных прорывов не произойдет.
Будут заявления о совместном неприятии «Северного потока — 2», о безопасности в Восточной Европе и какие-нибудь экономические контракты. Основная задача, которая стоит перед Зеленским, это получить сигнал.
Трамп мог встретиться с Зеленским на целом ряде мероприятий, но ему крайне важно вытащить Зеленского в Вашингтон из Украины. Как сказал Рудольф Джулиани, Трамп хочет переговорить с ним вне взаимодействия с Игорем Коломойским.
Коломойский в представлении Трампа является врагом. Поэтому Коломойский в последнее время так активизировался: начинает рассказывать про Вашингтон, пытается давить, понимая, что Зеленского от него пытаются убрать.
Это еще вопрос внутриполитической борьбы внутри команды Зеленского. Усиление позиций Трампа будет означать активизация Коломойского, которому приходится искать другие рычаги. Коломойский пытается это делать, блокируясь с Ахметовым.
Этот визит будет очень важным вызовом не только американского контура, но и для украинского. Насколько Украина выдержит испытание Трампом.
Пока что Зеленский был фигурой, которую использовали консолидированные финансово-промышленные группы против Порошенко, как в свое время они боролись против Януковича. Эти действия могут привести к расколу.
Насколько Зеленский хорошо сможет играть против аппаратных противников, против информационного поля — вопрос открытый. Поэтому эта встреча будет жизненно важный тест для Зеленского как президента.
