Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру
В конце 2023 года Сергей Лавров сделал три заявления, которые можно трактовать как внешнеполитическую концепцию России на 2024 год.
Первое. Он назвал отражением контрнаступа ВСУ главным дипломатическим успехом России.
Второе. Он сказал, что даже если к власти в США придет Дональд Трамп или кандидат от республиканцев, то рассчитывать на быструю нормализацию отношений между Москвой и Вашингтоном все равно нельзя.
Третье. По его словам, если США считают Россию противником, то Москва готова к любому развитию событий.
— Данияр, вы в предыдущем интервью говорили, что Россия не будет спешить с разгромом украинской армии и государства, поскольку она опасается ядерной эскалации со стороны Запада. Означают ли эти заявления Лаврова, что ситуация поменялась?
— Россия понимает, что приход к власти на Западе адекватного руководства является залогом построения нормального мира. Но понятное дело, что ситуация на выборах в США непредсказуема.
Не факт, что Трамп будет допущен к голосованию. Но даже если будет допущен, ему, чтобы заручиться поддержкой электората, придется делать более жесткие заявления, чем этого хотелось бы Москве.
Так что слова Лаврова говорят о том, что Россия готовится к многовариантным событиям в 2024 году. Жесткое планирование тут смысла не имеет. Тем более это зависит не от Москвы и не от Вашингтона, поскольку конфликтное поле по всему миру очень сильно кипит, а это будет оказывать влияние на электоральную ситуацию в обеих странах.
Лавров по сути говорит: «Было бы неплохо, если бы условный Трамп пришел к власти. Но мы будем выстраивать свою политику, исходя из непредсказуемой ситуации в США».
Резюмирую: Россия будет неспешно реализовывать свои интересы, не вступая в прямую конфронтацию с Западом, но готовая к более жестким заявлениям и более решительным действиям по линии военного противостояния.
— Насколько удастся избежать этой прямой конфронтации с Западом? В конце года ВСУ ударили по центру Белгорода («старый» российский регион) из чешского РСЗО «Вампир», а Прага это оправдала.
— К сожалению, удары по мирному населению становятся фоном к боевым действиям. Возьмет тот же сектор Газа. Многие толкуют действия ЦАХАЛ как геноцид, но союзники Израиля их упорно оправдывают. Но дело же не в оценках.
Есть тематика, которая сторонами обговорена заранее. В частности, это касается торговых отношений, которые важны и для России, и для Запада. Мы же помним недавнюю историю, когда российский танкер доставил нефть на базу ВМС США в Норфолке. Да, есть санкции. Да, есть жесткая риторика. Но есть вопросы, в которые стороны не лезут.
Все хотели бы перевести конфликт в более-менее управляемую плоскость. Потому что выход его за определенные красные линии (как бы смешно ни звучало это выражение) многим не понравится. Экономики многих стран и так работают в сильном напряжении. Европа уже страдает. Да и Америка в преддверии выборов хотела бы видеть сбалансированную картину.
Так что такие удары надо воспринимать как часть психологического давления. Но все принципиальные вопросы все равно будут решаться на поле боя и в ходе договоренностей с учетом военных и политических факторов (выборы и соглашения по логистике).
Обратите внимание, как с началом очередного конфликта на Ближнем Востоке хуситы стали неожиданным фактором. Происходит эскалация конфликта вокруг Тайваня и на Корейском полуострове.
Никто не хочет Третьей мировой войны. Морально и физически к ней никто не готов. Но давление друг на друга продолжится. Мы увидим «случайные» запуски ракет и появление новых группировок на Ближнем Востоке, которые поспособствуют эскалации.
Есть удобно разжигаемая Латинская Америка. Россия тоже сможет играть в самых неожиданных местах (та же ситуация в Восточной Африке).
Все будут играть друг у друга на нервах с целью улучшить текущую позицию. Потому что даже в среднесрочной перспективе договоренности невозможны. Но все эти действия не приведут к возникновению боевых действий более жесткого формата, чем сейчас.
— Милитаризация Польши, Прибалтики и Финляндии — это тоже часть психологического давления?
— Оборонная доктрина НАТО сейчас меняется. Они понимают, что перспектива приближения Третьей мировой войны становится все более реальной, поэтому нужно иметь соответствующую инфраструктуру. Оперативные приготовления нужны в любом случае. И эти приготовления также могут быть элементом психологического давления. Одно другому не мешает.
Все прекрасно понимали, что ситуация будет развиваться в этом направлении. У той же Польши есть амбиции и на востоке, и на западе. К тому же именно Польша спровоцировала многие геополитические конфликты в Европе последних веков. Есть интересы и у оборонно-промышленного комплекса. Есть интересы и у военных, которым только дай волю и деньги, чтобы лишнюю военную базу где-то разместить.
Россия тоже увеличивает группировку на Западном фронте. Она тоже неплохо играет на нервах у Запада.
Так что это приготовление к маловероятному, но возможному переходу конфликта на Украине в сухопутный конфликт между Россией и НАТО. Да, обе стороны хотели его избежать. Но они будут готовиться к тому, чтобы резкая эскалация не застала никого врасплох.
— Вернемся к основному вопросу беседы. Владимир Путин ранее заявил, что инициатива на фронте сейчас у российской армии, и если так будет продолжаться, то украинской государственности будет нанесен серьезный урон. То есть сейчас Россия думает о более масштабных задачах в рамках СВО?
— Нынешняя линия фронта нестабильна. Обе стороны хотя бы на тактическом уровне все равно могут ее сдвигать.
У России есть свои интересы в Харькове в связи с обстрелами Белгородской области. У России есть интересы в Одессе с выходом к Черному морю и Приднестровью. У ВСУ тоже есть сценарии тех или иных операций. Хотя до каких-то естественных рубежей вроде Днепра линия фронта все же не дошла.
Мне кажется, что в 2024 году Россия все же попытается немного сдвинуть линию фронта в нужном для себя направлении. Но это не вопрос стратегического наступления. Это более тактическая задача.
Даже если в какой-то момент Россия и Запад выйдут на какие-то договоренности по Украине, речь должна будет идти о природных или этнографических рубежах, похожих на условную границу, как это было в случае с разделом Германии или Кореи.
Но пока линия продвижения России неясна. Даже если ВС РФ выйдут к Днепру на всем его протяжении, это не исключает их активных операций на севере. Нанесение Украине удара под дых — это движение в сторону Молдавии. А туда вдоль берега пройти невозможно. Наступать надо севернее.
А вариант с отрезанием киевского режима от южных портов вызывает серьезную нервозность на Западе. Именно с этим могут быть связаны последние удары по базам Черноморского флота.
Так что у России есть один-два плана, которые могут быть реализованы уже в новом году, чтобы, не доходя до Львова увеличить свои территориальные приобретения и зафиксировать статус-кво, который даст определенные гарантии невозобновления боевых действий в будущем (выход к Днепру, овладение Одессой или взятие Харькова).
А полномасштабное наступление по всем фронтам одновременно невозможно без более широкой мобилизации. Путин в предвыборный год на это идти не станет. Москва хотела бы добиться максимум успехов, не увеличивая воинскую группировку на Украине и учитывая возможности Запада вооружать Киев.
— По оценкам некоторых американских аналитиков, Россию как раз таки принципиально важно не пустить в Одессу и Днепропетровск. Если линия фронта пройдет по Днепру, это не спровоцирует Запад на тот самый неадекватный ответ?
— Это зависит от того, что стороны воспринимают как красные линии. Все любят про них говорить. Но когда какая-то из сторон их пересекает, к какой-то особой реакции это не приводит. Ситуация очень динамичная. Пока непонятно, какой вариант кого устроит.
Россия всю украинскую территорию забирать не собирается. Она могла бы обойтись русскоязычными регионами. Но проблема в том, что «русскоязычный регион» — это слишком общее понятие. Допустим, это Харьков, Днепропетровск и Одесса. А тот же Киев в этом плане идет 50 на 50.
Понятно, что Украина хотела бы дойти до границ 1991 года. Но ее руководство такие задачи решать не может. Ее западные союзники в сложной ситуации из-за выборов и обострения конфликтов по всему миру. И я думаю, что в течение двух-трех месяцев Россия будет прощупывать конкретные направления для проведения наступательных операций.
Это не будет смертельный удар, но его хватит, чтобы серьезно поменять ситуацию в свою пользу.
— Как вы в целом оцениваете устойчивость украинского режима? Грубо говоря, видео с насильно мобилизованными – это правда, или это дезинформация и эксцессы?
— Все зависит от того, какими источниками информации вы пользуетесь. Поэтому давайте смотреть на факты.
Контрнаступ захлебнулся. Россия медленно решает вопросы вроде Авдеевки. Инициатива не просто перешла к Москве. Она ее и не теряла. Те же оборонительные линии, о которые разбились ВСУ, возникли не на ровном месте. Россия была готова к этой операции и сконцентрировала на определенном направлении все необходимые ресурсы.
Понятно, что у Киева есть свои прибамбасы. Там есть элементы игры на публику, пиара и пропаганды. Но там не дураки сидят. Даже если они понимают, что они не только не победят, но и еще больше потеряют, озвучивать это никто не будет.
Возьмем тот же конфликт Зеленского и Залужного. Он был сделан на публику, чтобы снять ответственность за летнее поражение ВСУ. Да, виноваты в нем оба. Но им удалось разыграть ситуацию, при котором одни сваливают вину на президента, другие на главкома, а в итоге никаких кадровых решений принято не было.
Этот статус-кво устраивает и Зеленского, и Залужного, и Запад.
Более того, киевский режим смог продавить Запад на такую большую военную и финансовую помощь. Несмотря на все поражения, Украине удается поддерживать негативный шлейф отношения к России. В этом смысле недооценивать их не стоит.
Можно сколько угодно называть Зеленского актером, но современная политика — это и есть шоу. Он хорошо умеет играть на этом поле.
Можно сколько угодно смеяться над его несамостоятельностью и нездоровыми пристрастиями, но за два года боевых действий он сохранил власть и сделал Запад заложником своих интересов. Не надо его недооценивать. Не надо считать его коррумпированным идиотом.
Да, мобилизация не пользуется популярностью. Но массовых протестов по поводу провала контрнаступа на Украине нет. Массового дезертирства тоже нет. Население пока в целом все устраивает. Психологического слома там нет.
Украинцы по-прежнему рассчитывают, что российское население устанет и свергнет Путина. России тоже не надо рассчитывать, что украинское население восстанет, свергнет Зеленского и вступит в Евразийский союз. Социально-экономическая база киевского режима все еще существенна.
Более того, схемы, в которые встроена команда Байдена, распространяются на весь мир. Возьмем ту же Турцию. Да, она ни нашим, ни вашим. Да, ее действия вызывают раздражение и в Москве, и в Киеве. Но с турками никто ничего не делает. И чтобы переиграть всю западную коалицию, России придется приложить немало усилий. Быстрых побед не будет.
Если продвижение россиян будет более устойчивым, а инфраструктурные потери Украины будут оказывать более серьезное влияние на население, тогда мы сможем обсуждать другие сценарии.
Пока же Россия будет постепенно выходить на линию Днепра с операциями на севере и на юге, параллельно проводя консультации с другими сверхдержавами. Потому что даже если Россия одержит полную военную победу и заключит договоренности о нейтральном статусе Украины, не факт, что они будут выполняться.
Запустить механизм выполнения этих договорённостей можно только за счет военного и экономического контроля над большей частью территории Украины.
Россия медленно этот вопрос решает. Да, у нее есть потери в людях и технике. Да, ВСУ обстреливают Донбасс и Белгород. Да, развала западной коалиции не произошло (новых диссидентов вроде Орбана и Фицо мы не видим). Поэтому России важно не столько выйти к маю на польскую границу, сколько закрепить свою победу на системном уровне.
— Мы подробно обсудили варианты решения украинского вопроса. А как Россия будет решать глобальную цель СВО, чтобы военная инфраструктура НАТО ушла за границы 1997 года?
— Чтобы отодвинуть инфраструктуру НАТО до границ 1997 года или даже 1991 года, надо будет сделать так, чтобы эту инфраструктуру отодвигала российская армия.
Мы же помним, какая советская группировка стояла в ГДР. Я читал мемуары одного из советского дипломата, который беседовал с маршалом Ахромеевым. Отвечая на вопрос, какова наша оборонная доктрина, Ахромеев сказал коротко: «Нам надо сделать так, чтобы 1941 год не повторился». Так что границу придется физически отодвигать.
Мы же видим, что Польша и Чехия ощущают себя частью западного мира. Одной экономики им недостаточно. Они стремятся к активной военно-политической роли. Причем этот вопрос поддерживают не отдельные их правительства, а основная масса населения. Следовательно, России придется наносить НАТО непоправимое военное поражение.
Поэтому отодвинуть натовскую инфраструктуру от российских границ можно двумя способами: либо переводом конфликта на совершенно другой уровень, либо возвращением стран Восточной Европы в лоно Варшавского договора. Но сейчас не 1945 год. И на реализацию такого сценария никто всерьез не рассчитывает.
А ситуация на Украине обкатывает новые технологии для достижения соглашений, по которым можно будет выйти на определенную демилитаризацию Европы в целом. Например, с сохранением высокоточного оружия и тактических соединений, но не более того. Такие соглашения в последний раз заключались при Горбачеве.
Пока об этом говорить преждевременно. Уровень конфронтации такой, что речь идет об ужесточении железного занавеса. Поэтому России пока надо достичь такого паритета, который бы не позволил войскам НАТО добиться преимущества при быстром наступлении. Например, создание мощных оборонительных линий и размещение тактического ядерного оружия на границах с НАТО.
На дворе XXI век, а технологии остаются прежними: либо гонка вооружений, либо тотальное разоружение. Промежуточного варианта не получается. И сейчас на украинских фронтах решаются контуры будущего мира.
Или это будет новая холодная война с мощными группировками на обеих сторонах границы, или стороны будут выходить на общие вопросы разоружения и обеспечения безопасности.
А последний пункт вполне вписывается в ультиматум Лаврова, с которого все началось в декабре 2021 года.