Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.
— Ростислав, предлагаю начать с вертолета, разбившегося под Киевом, где погибло руководство МВД, включая министра Дениса Монастырского, который был очень близок к Владимиру Зеленскому. Вы, комментируя этот инцидент, говорите о том, что не видите там признаков конспирологии. Тогда давайте поговорим не о причинах, а о последствиях. Какими они могут быть, по вашему мнению, и насколько вероятно возвращение того же Авакова?
— Я думаю, что несущественно. То есть теоретически может Аваков вернуться (возглавить МВД Украины. — Ред.), если американцы решат немножко обрезать возможности Зеленского. Тем более что Аваков уже как-то намекал, что не против вернуться в украинскую политику.
Теоретически Аваков может вернуться, может не возвращаться, может быть, кто-то другой назначен. Я не вижу особой проблемы, как будут номинально звать министра внутренних дел и как министра обороны будут звать, все равно — Резников или как-то еще — потому что сейчас на Украине ситуация зависит от Залужного, который непосредственно руководит боевыми действиями, от пары-тройки его генералов.
Можно руководить лучше, наверное, чем Залужный, но, судя по всему, на Украине таких талантов нет. Можно руководить хуже, чем Залужный, но я думаю, что ни украинцам, ни американцам это не надо.
Вот от него зависит что-то, потому что чем меньше он допускает ошибок, чем лучше он действует, тем дольше держится украинская власть. Как представители украинской власти, так и американцы заинтересованы в том, чтобы продержаться как можно дольше.
Одни чем дольше держатся, тем больше украдут, а вторые пытаются дотянуть до 2024 года из расчета на то, что в России будут выборы, и всякие проблемы с боевыми действиями в 2024 году могут внести в этот процесс элемент неожиданности, особенно если приготовить к этому моменту какие-нибудь диверсии и т. д. Поэтому они хотят дотянуть.
Вернее, они-то хотят как можно скорее договориться с Россией на своих условиях, но поскольку они понимают, что Россия не пойдет на их условия сейчас, в нынешнем положении, то единственный вариант, который где-то им позволяет на Россию давить, — это предвыборный год. Учитывая, что выборы проходят весной, соответственно, времени мало, как только год начался — уже все, идет избирательная кампания.
В этот период страна уязвима с точки зрения политики и стабильности. Не думаю, что для нас это большая проблема, но, по крайней мере, они попытаются, если дотянут, попытаются из этого сделать проблему.
Поэтому им надо, чтобы Зеленский держался как можно дольше, и они пытаются достичь этого любой ценой, даже за счет полного обезвоживания европейских арсеналов. Даже за счет того, что на Украине уже объявили призыв собак на военную службу, потому что людей не хватает. Скоро до хомяков дело дойдет. Любой ценой продержать режим как можно дольше. Чем дольше держится, чем больше у американцев если не пространства, то времени для маневра, а это им необходимо.
Все от Зеленского даже зависит меньше, чем от Залужного. Ну да, он верховный главнокомандующий, но он же не осуществляет верховное руководство войсками. Его дело приезжать в Европу, Соединенные Штаты, настолько красиво, насколько умеет, — просить деньги, оружия, поддержку политическую.
Причем и так понятно, что дадут. Все, что могут, дадут. Другое дело, что не так много могут, как предполагали изначально.
— Еще об одном событии, которое случилось на этой неделе. Алексей Арестович, советник главы Офиса президента, написал заявление об отставке. Тут стоит сказать, что само это заявление написано очень интересно, поскольку свою должность он обозначил как советник офиса президента. Насколько я понимаю, советником организации быть сложно. Во-вторых, он просил уволить его с этой должности внештатной. Тоже вопрос, как можно уволить человека, если ты на этой должности официально не находишься. Кроме того, он уже писал однажды заявление об отставке, это было год назад. Чем вызваны эти показательные выступления и что может за этим последовать?
— Во-первых, мы не знаем, как он там официально у них оформлен, как советник офиса президента или как советник главы офиса президента. Написать-то они могли в приказе как угодно.
— Мы видели его заявление, он его демонстрировал, и там «позаштатно».
— Да, деньги он не получает, но у него есть удостоверение, он может входить на территорию, точно так же, как все остальные. Разница заключает в том, что он не получает за свою работу деньги. Все остальное — полномочия у него те же самые, что и у всех остальных, а именно делегированные президентом.
Что в России, что на Украине, что в других странах, там, где президент является одной из центральных фигур исполнительной власти, в Соединенных Штатах он вообще совмещает функции главы государства и главы правительства... В России и на Украине у него будут достаточно большие полномочия.
Аппарат президента не обладает собственными функциями, собственными полномочиями. Аппарат обладает полномочиями, делегированными президентом. Президент может создавать хоть должности четырех советников и этим удовлетвориться, сказать: «Мне больше не надо», может создать хоть 25 управлений, главное, чтобы денег хватило всех содержать, и сказать: «Мне мало, надо бы еще, но ладно, пока ограничимся этим».
Но и те и другие работают ровно в пределах полномочий президента. Есть у президента функция определения внешней политики, под это дело он может создать внешнее политическое управление. Есть у президента функция, или была, или есть, назначения силовых министров на Украине, допустим, была у него такая функция, когда всех министров назначал парламент, а силовых назначал президент.
Соответственно, он мог создавать управление под МВД, управление под Вооруженные силы, под каждого из них, для того чтобы курировать, контролировать и т. д. Он может создать управления хоть по освоению Марса, но осваивать его они будут ровно в пределах полномочий президента.
Если у президента есть полномочия, предусмотреные Конституцией, запускать космические корабли, то они могут на Марс полететь. А если таких полномочий нет, то они могут только журналы читать о том, как на Марсе будут яблони расти и свои мысли на эту тему писать.
Все их полномочия делегированы, точно так же и у Арестовича — неважно, в штате он или вне штата. Если ему сказали, будешь заниматься пропагандой — неси любую чушь, главное, чтобы тебе народ верил.
— И народ верил и верит, потому что он на втором месте по популярности после Зеленского.
— А я вам говорил, что Арестович из них самый умный. Он вообще неглупый человек, но из них он самый умный.
— И как же он мог про Днепропетровск так высказаться?
— Арестович, как человек умный, поступил абсолютно правильно. Все равно любая ложь на эту тему будет разоблачена. Уже неоднократно, когда украинцы начинали врать, ложь разоблачали.
Помните, чуть ли не в первые дни марта тоже украинская ракета ПВО попала в жилой дом в Киеве. И они кричали: «Русские стреляют по жилым домам». Были и ролики в сети и все остальное, но это им не сильно помогло.
Запад-то и так поддерживает их против России, но обратите внимание, по большей части во всей истории, когда Украина пытается выдавать самообстрелы за обстрелы России, никто не верит, даже не напрягаются, не делают вид, что пытаются поверить.
Поэтому Арестович, вполне резонно понимая, что ложь будет разоблачена, что это никому не надо, а надо подчеркивать, что ты честный, потому что потом можно соврать. Послушайте, здесь я правду говорил, здесь правду, здесь тоже, наверное, и здесь правда.
В случае когда нет необходимости врать, он сказал правду. Ну как, это азбука пропаганды. Если ты не можешь обманывать, говори правду, и вообще лучше не обманывать, лучше говорить правду, лучше играть на трактовках, а не на самом событии.
Как работает западная пропаганда, пытаясь научить этому украинцев, но у них никак не получается? Американцы говорят: да, ракета украинской ПВО, да, это она сбила, да, упала на жилой дом, но это же Россия стреляла, если бы Россия не стреляла, то и не сбили бы. Поэтому все равно Россия виновата.
Украинские мозги так не работают, у них не хватает расчета хотя бы на два шага вперед. У них просто: мы не стреляли по Луганской госадминистрации, это взорвался кондиционер. Причем тут же они хихикают, показывают тот же самый самолет, который выпускал ракеты и говорят: правильно, правильно, так и надо. У них это абсолютно совмещается. Правое полушарие не знает, о чем думает левое. Как только им говорят: так вы же обстреливали Луганск, отвечают: нет, мы никогда не обстреливали. Русские обстреливали, мы не обстреливали.
Арестович сказал абсолютную правду, абсолютную истину, потому что не было никакого смысла врать. Наоборот, он собирался подкрепить свои позиции в дальнейшем, чтобы ему дальше верили. Но началась истерика в украинском обществе, они стали орать тут же. Зачем нам правда? Надо говорить то, что положено, то, что надо говорить.
Арестович же не может выйти к ним и сказать: ребята, ну послушайте, я лучше знаю, как врать. Не надо меня учить, сидите тихо и внимайте, и все у вас будет в этой жизни хорошо, тем более что вы уже зомби, эта пропаганда направлена не на вас, с вами уже всё ясно. Ну не может он этого сделать! Соответственно, раз скандал, его надо как-то гасить. Арестович пишет заявление, говорит: все, я ухожу, я демонстрирую европейскость. Видите, все как в Европе — ошибся, пишу заявление по собственному желанию об отставке.
Заявление могут удовлетворить, потому что, я так понимаю, что завистливый Зеленский давно к нему неровно дышит. Но могут не удовлетворить, потому что не Зеленский же будет объяснять народу, как все хорошо на самом деле. А других таких, как Арестович, нет.
Поэтому еще посмотрим, останется он на службе или не останется. Более того, его можно формально уволить, он же все равно деньги не получает. Он же все равно вне штата. А неформально — пусть теперь дальше рассказывает.
— То есть будет известным блогером.
— Ну да, кто мешает ему и дальше давать каждый день интервью Фейгину? Они же оба не работают в администрации или офисе Зеленского. Ну прекрасно! Кто ему мешает выступать со своими роликами, выкладывать их в интернете? Да никто.
А будут спрашивать у Зеленского, он скажет: ну что мы можем сделать, у нас свободная страна, демократия, хочет и говорит. Тут главное, чтобы какой-нибудь патриот не пришиб случайно. Обычно патриотов если не наймут, так они ничего и не делают.
— Еще об одной свободной стране. На этой неделе в Давосе проходит Всемирный экономический форум, где уже прозвучало немало заявлений, и, к примеру, бывший госсекратерь Генри Киссинджер, ранее выступавший за нейтральный статус Украины, теперь сообщил, что членство Украины в НАТО будет правильным итогом. На что стоит рассчитывать Украине? Насколько серьезная может быть помощь, учитывая то, что многие страны сейчас действуют по принципу «нам самим не хватает»?
— Киссинджер хоть и старый дедушка, но умный, я бы сказал, значительно умнее всех остальных американских и европейских политиков, вместе взятых. И говорит он совершенно правильно, абсолютную истину.
Если вы помните, то в начале спецоперации, когда мы обсуждали эту проблему, я вам говорил, что лучше не воевать, но если начали воевать, то воевать надо по-настоящему сразу, изначально. И быть готовыми к любым действиям, к любым шагам, к любым методам. Потому что если уже начали, то надо добиваться своего однозначно, поражения потерпеть нельзя.
Киссинджер исходит из этой абсолютно азбучной истины. Если Соединенные Штаты начали воевать с Россией, то они должны победить любой ценой, но любая цена не включает обмен ядерными ударами, потому что это ничья. Ну а как? Обоюдно неприятная ничья.
Соответственно, надо победить, но без непосредственной конфронтации. Надо изыскивать любые возможности для усиления давления на Россию, в том числе, например, это старт процедуры по принятию Украины в НАТО. Эта процедура может тянуться десятилетиями, а может закончиться за два дня, это уже как США захотят, и еще — как они своих союзников по НАТО заставят. Потому что там есть Турция, Венгрия, да и другие могут быть не в восторге.
Старт процедуры принятия Украины в НАТО может быть средством давления на Россию, потому что это демонстрация серьезности намерений. В Кремле, даже понимая, что это демонстрация, все равно будут задавать себе вопрос: ладно, а вот они сейчас доведут эту процедуру до конца, потому что, если вы сказали «а», вам надо говорить «б». И если вы не получили от оппонента желаемого, вы будете поднимать ставки дальше и дальше, рано или поздно вам придется сказать: ну всё, теперь мы уже принимаем Украину в НАТО. И принять.
А Украина — она чуть-чуть ведет боевые действия с Россией полномасштабные, и нашу спецоперацию давно уже даже у нас в стране все поголовно называют войной, а на Украине войной называют изначально. Как только Украина попадет в НАТО, значит, сразу же возникнет вопрос, а должно ли НАТО защищать своего союзника, который ведет войну до приема в НАТО, и кто и зачем ее в таком случае в НАТО принимал. И на этот вопрос надо как-то отвечать.
Если ответить на этот вопрос «нет, не должно НАТО защищать украинцев», тогда возникнет вопрос, а зачем это НАТО тогда надо, если оно любого своего союзника может не защитить, а зачем тогда принимали? Поиграть, что ли?
Это многоступенчатое действие, но фактически это завуалированный ядерный шантаж, то есть то, что предлагает сделать Киссинджер, — это дать понять России, что Соединенные Штаты готовы пойти по пути частичной утраты контроля над событиями.
Сейчас у нас контролируемая конфронтация с США, мы знаем, чего нельзя делать, они знают, чего нельзя делать. А старт процедуры принятия Украины в НАТО означает, что если ничего не изменится по ходу дела и стороны останутся на своих позициях, то рано или поздно эта процедура закончится. Как только она закончится — возникнет новая геополитическая реальность, очень неприятная для всех.
Это рычаг давления для того, чтобы сделать Россию покладистее в части заключения компромиссного мира на американских условиях.
Киссинджер, как опытный матерый политик, в самой плохой ситуации ищет самые разумный и самый выгодный для своей страны выход. То, что он предлагает, — это очень опасный шаг, но другого у США, в общем-то, не особенно есть что предложить. Потому что а что дальше?
Они могут попытаться дождаться 2024 года, но у них нет уверенности, что они смогут сломать Россию. В 2024 году хорошо начинать с Китаем активные боевые действия, и не в августе, а в сентябре, а лучше вообще где-нибудь во второй половине 2023 года. А если уж не в 2023, то хотя бы в январе-феврале 2024-го.
Им уже здесь надо иметь стабильную ситуацию какую-то. А если они дождутся, даже удержат Украину на плаву до 2024 года, каким-то чудом удержат — ну и всё, ничего не произошло. В России прошли выборы, Путина избрали еще раз или не Путина — нормальная, стабильная ситуация, в стране всё нормально.
Что делать дальше? Киссинджер предлагает вариант даже не то, что делать дальше, а то, что делать вместо. Просто запустить старт процедур принятия Украины в НАТО. При этом как только мы начнем возмущаться, нам сразу скажут: подождите, но Украину же никто не принял в НАТО. Например, Турцию в ЕС принимают 50 лет.
— Сейчас Финляндия еще не вступила.
— Сейчас Финляндия в очереди, но турки не пускают, и ничего. А кто вам сказал, что Украину в НАТО примут, в конце концов, просто процедура идет и идет.
Просто рассчитывают на то, что к тому времени, когда вопрос возникнет о принятии Украины в НАТО, у вас и конфронтация закончится, все уже будет нормально, мы уже все будем опять дружить семьями.
Но все же понимают, о чем речь идет. Поэтому да, Киссинджер — это матерый, опасный противник, он находит интересные ходы, причем находит их прямо за доской, в режиме реального времени, несмотря на то, что ему в обед сто лет.
— Тем временем министр обороны России Сергей Шойгу снова анонсирует масштабную реформу в российской армии. Изменения начнутся уже в текущем году, а завершиться должны в 2026-м. Кроме всего прочего, численность армии будет увеличена до полутора миллионов человек. Те изменения, которые в этом году уже случатся, насколько могут повлиять на ход СВО?
— Ни на сколько.
— Это делается на более долгосрочную перспективу?
— Дело в том, что реформа сегодня начнется, но не сегодня закончится. И та часть армии, которая ведет непосредственно боевые действия, — она точно реформироваться не будет. Потому что неважно, плохо или хорошо, — а, в принципе, у нас хорошо, а не плохо, — но, если армия воюет, так от добра добра не ищут. Если вы начинаете что-то менять в процессе непосредственно боевых действий, то можете считать, что у вас сразу начинаются проблемы.
— Тут у нас как, у марксизма, есть три источника, три составные части. Во-первых, над этим, безусловно, работают наши враги, потому что это способ дестабилизировать общество. То есть все время пугать мобилизацией.ую очередь будут искать контрактников.
Там поставлена задача до половины армии довести численность контрактников, значит, до 750 тысяч, соответственно. Найдут больше — значит, найдут больше. Найдут меньше — будет хуже, потому что придется все это заполнять призывниками.
Надо найти людей, надо произвести технику, надо найти будущих командиров этих дивизий и т. д., потому что не каждый человек, который командует полком, способен командовать дивизией. Не каждый человек, способный командовать бригадой, способен командовать дивизией и т. д.
Соответственно, надо найти офицеров, которые будут командовать этими новыми структурами. А мы собираемся еще создать армейский корпус на границе с Финляндией, в Карелии. Это тоже новая структура, надо понять, что туда войдет, какие части, какие вспомогательные части, кто этим будет командовать, как это вольется в общую структуру вооруженных сил.
Это сложная задача, это задача для Генерального штаба, который будет все это рассчитывать, думать, развертывать. А в это время войска, которые сосредоточены на Украине и в ее ближайших окрестностях, будут нормально вести боевые действия.
Задача Минобороны и Генштаба — обеспечить бесперебойные поставки техники, вооружения, обмундирования, продовольствия, расходных материалов в виде боеприпасов, горюче-смазочных материалов, запчастей и т. д., чтобы все это потоком беспрерывно шло в зону боевых действий, и чтобы потенциал армии, которая непосредственно ведет боевые действия, не сокращался, а постоянно увеличивался.
Вот это их задача, и с этим они пока справляются. Я думаю, что будут справляться даже лучше со временем. Для того чтобы действовать максимально малой кровью. Лучше потерять десять танков, чем одного человека. Танки мы еще создадим, еще построим, ничего страшного. Максимально малой кровью добиться решения стоящих перед страной проблем. А параллельно будет идти военная реформа.
— Из тех сотен тысяч людей, которые были мобилизованы прошлой осенью, на боевых позициях сейчас находится 150 тысяч. Соответственно, 150 тысяч пока в тылу. Российское руководство уже неоднократно говорило о том, что второй волны мобилизации, во всяком случае в ближайшее время, точно не будет. Тем не менее в российском обществе постоянно звучит информация, ходят слухи о том, что если не в январе, то в феврале, если не в феврале, то в марте, но вторая волна мобилизации обязательно случится. Как вы считаете, кто и для чего распускает подобные слухи и насколько вероятна вторая волна мобилизации в этом году?
— Тут у нас как у марксизма — есть три источника, три составные части. Во-первых, над этим, безусловно, работают наши враги, потому что это способ дестабилизировать общество. То есть все время пугать мобилизацией.
Во-вторых, над этим работает само общество, потому что человеку свойственно всегда ожидать чего-нибудь очередного нехорошего. Учитывая, что подписанный Путиным указ предполагает самую широкую трактовку и что он не отменен, не изменен, не приостановлен, а сумма в триста тысяч мобилизованных называло само Минобороны — пока столько, и хватит.
Соответственно, в соответствии с этим указом можно действительно прийти через неделю, через месяц, через два и сказать: знаете, теперь надо еще триста тысяч, и начать вторую волну мобилизации.
Поэтому люди, оценивая ситуацию, говорят: видите, Путин же не издал указ об окончании мобилизации, значит, мобилизация будет. Хотя, опять-таки, я уже говорил, указы об окончании мобилизации не издаются, издаются после окончания войны указы о демобилизации. Есть у нас соответствующая практика правоприменения, народ к ней привык и понимают, если захотят — могут.
И наконец, у нас есть собственные эксперты и политики, которые из лучших побуждений говорят: нет, нам надо сейчас, как в Великую Отечественную — мобилизовать сразу 20 миллионов, а лучше 25, мобилизовать всю промышленность, чтобы выпускать не тысячу танков в год, а тысячу танков в день, соответствующее количество самолетов и всего остального.
Всех построить в колонны, кто не в армии — тех копать окопы, кто не может копать окопы — пусть становятся к станку и производят снаряды. В общем, всех пристроить к полезному военному делу, и сим победиши.
Они уверены, что да, именно так достигается победа. И сколько им ни говори, что сейчас другое общество, другое государство, все другое, и война другая, и она по-другому ведется. И сейчас самое главное — сохранить экономическую стабильность, стабильность общества и т. д. Они говорят, нет, надо провести еще и не одну волну, а десять мобилизаций, чтобы мобилизовать всех. И когда мы всех оденем в форму и все будут ходить строем, тогда мы достигнем простого человеческого счастья.
Это третья составная часть. Они все накладываются друг на друга. Во-первых, у людей есть определенные опасения, эти опасения подогреваются, с одной стороны, постоянной пропагандой, где не всегда можно отличить, это утечка из Минобороны или это украинские пропагандисты или американские запускают очередной фейк? И наконец, есть вполне благонамеренные лидеры общественного мнения, есть политики, блогеры, эксперты, которые говорят, что мобилизация обязательно будет, потому что без нее мы никак не выиграем войну.
Ну и люди думают, ну да, ну вот видите, опытный человек, он же что-то знает, значит, наверное, будет. А если все говорят, что будет, значит, наверное, будет завтра.
— Сложно прогнозировать, что случится к концу года либо во второй половине. Но, если рассматривать перспективу ближайших нескольких месяцев, видите ли вы основания для второй волны мобилизации, учитывая, что половина мобилизованных еще даже не на боевых позициях.
— Я не вижу не только оснований, основания-то могут быть. Я не вижу возможности, и не только потому, что даже первая волна серьезно потрясла общество, и можем как угодно к этому относиться, но огромное количество людей, которые в это время выехали за пределы страны — это тоже сигнал.
Можем клеймить их позором и нехорошими словами, тем более что, наверное, где-то и заслужили, хотя опять-таки, не все. Я уже говорил, почему человек, который не получил повестку, ему ее даже не выписывали, почему он не может в это время уехать из страны? Вроде бы как не прибиты мы здесь все гвоздями, хочешь — езжай.
Понятно, что многие таким образом пытались избежать призыва по принципу «повестку принесут, а меня нет», но большинству ее не принесли. Формально к ним претензий быть не может.
Ну да, это сигнал, это реакция, показатель того, что не так просто будет проходить мобилизация, как она проходила в 1941 году, когда военкоматы полностью утратили контроль над мобрезервом. По объективным причинам, но ситуация была значительно хуже, чем с теми ошибками, которые допускались у нас сейчас.
Тем не менее люди сами пришли и сами мобилизовались, потому что они ощущали реальную опасность. Сейчас большинство реальной опасности не ощущает, поэтому и мероприятия проходят.
Более того, общество другое. Там было полностью патерналистское общество. Государство тебе сказало ехать, строить Комсомольск-на-Амуре — поехали строить Комсомольск-на-Амуре или Магнитогорск. Сказало тебе государство идти на войну — пошел на войну. Вернулся с войны — тебя к какому-то делу опять пристроили. Зарплату платить будут, кормить-поить тоже.
Сейчас же общество другое. Сейчас большую часть рабочих мест обеспечивает не государство. Многие люди занимаются своим делом, и они понимают, что их можно оторвать на полгода-год от него, а потом это не восстановишь, а компенсация, которую выплачивает государство, не прокормит.
В лучшем случае прокормит семью, и то не обязательно у всех на том же уровне, на каком было. В лучшем случае прокормит семью на тот период, пока человек будет служить. Но потом он вернется. Он вернулся со службы, а его бизнес, его работа, он за это время умер. Восстановить его — не факт, что ты его восстановишь.
Это будет другая ситуация, никто не знает, как это будет выглядеть, какая будет экономическая ситуация. И государство ему больше ничего не обязано, он уже не служит, ему уже зарплату не платят как военнослужащему. Как дальше он будет семью кормить?
Это не советское государство, оно тебе не обязано предоставлять работу. Люди, которые работают в частной компании, — да, они могут уйти, но когда они вернутся — не факт, что их примут назад на работу. И даже можно законом обязать компанию принять на работу — компании не будет к тому времени, она разорилась, закрылась. Я же не могу обязать вас содержать себе в убыток свою компанию. Все, человек возвращается в никуда.
Это тоже серьезное психологическое давление на значительную часть общества. С одной стороны, Родину защищать надо, с другой стороны — а что потом, после того, как защита закончилась?
Для некоторых увеличение армии будет решением проблемы «а что потом». Только для некоторых, потому что, опять-таки, в армию же тоже не все запишутся навсегда.
Это одна из причин того, что невозможно провести такую мобилизацию, как была проведена в 1941 году. Во-вторых, тогда действительно массовые армии давили друг друга и массовость имела достаточно важное значение.
Сейчас мы видим, что даже при необходимости обеспечить определенную плотность фронта, но армии в два миллиона человек на Украине уже делать нечего. Сейчас армия в полтора-два миллиона займет все пространство от Балтики до Черного моря.
Опять-таки, это руки, которые будут оторваны от экономики. Это люди, которых надо кормить, но которые ничего не производят, только расходуют. Это люди, которым в случае увечья и т. д. нужно обеспечивать пенсию, инвалидность — они уже вообще ничего никогда производить уже не будут.
Здесь очень много проблем, которые, к сожалению, накладываются одна на другую. Но самая главная проблема заключается в том, что не предусматривается нашими планами, к которым мы готовились — не предусматривалась массовая мобилизация.
И если пошить форму можно быстро, найти оружие на складах можно, у нас еще «мосинки» лежат, которые тоже стреляют, и автоматов хватит и т. д., — пусть старых, но хватит, — то обеспечить учебные центры, размещение, командование, это же люди, которых надо свести в полки, дивизии, армии, поставить над ними офицеров — это физически уже невозможно.
У нас было закрыто большое количество военных училищ, армия была сокращена, офицеров выпускали меньше. Отменена масса военных кафедр. Кстати, выпускники военных кафедр те еще командиры. Если они постоянно не находились на сборах, а они не находились на сборах, как они командовать будут?
То есть есть огромное количество проблем, которые не позволяют резко увеличить численность Вооруженных сил. Соответственно, именно поэтому следующая волна мобилизации в каком-то ближайшем будущем — в каком случае она возможна? Если вдруг армия терпит катастрофическое поражение на фронте, солдат больше нет, резервы все перебрасываются на фронт, а на их место надо срочно призвать новых резервистов, которые сейчас будут проходить обучение, чтобы пополнять, пополнять редеющие части. А заводы в это время будут штамповать танки, пушки, самолеты. Да, в таком случае мобилизация возможна.
Но мы что, ждем катастрофы на фронте? Вроде как нет, у нас там все стабилизировалось, даже наступаем, причем с хорошими перспективами наступаем. Поэтому пока что я не вижу не только причин для мобилизации — возможностей не вижу. Потому что захотеть провести мобилизацию можно, мало ли что, в конце концов, в руководстве тоже люди, они тоже могут послушать и сказать: ну да, действительно, а что там, мобилизуем сейчас двадцать миллионов, и как пойдем наступать, и все сразу быстро закончим.
Но сразу же возникнет вопрос: где эти люди будут жить, что они будут есть, во что они оденутся, кто ими будет командовать, как быстро их сможете отправить на фронт? И если выясняется, что они будут пять лет сидеть в тылу, прежде чем появятся на фронте, то возникает резонный вопрос: а зачем тогда они пять лет в тылу? Пусть тогда работают, пользу приносят.