https://ukraina.ru/20230614/1047178100.html
Олег "Кан" Ликонцев: Под Бахмутом мы поняли: скорость и взаимодействие — главное, что даст победу
Олег "Кан" Ликонцев: Под Бахмутом мы поняли: скорость и взаимодействие — главное, что даст победу - 27.11.2023 Украина.ру
Олег "Кан" Ликонцев: Под Бахмутом мы поняли: скорость и взаимодействие — главное, что даст победу
Комбат казачьего отряда "Сибирь" Олег "Кан" Ликонцев рассказал изданию Украина.ру, как его подразделение приняло 16-часовой бой под Бахмутом, при этом не только не сдало позиции, но еще и продвинулось вперед на 600 метров, захватив украинские окопы
2023-06-14T06:25
2023-06-14T06:25
2023-11-27T10:39
интервью
контрнаступление
спецоперация
украина
всу
казаки
артемовск
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e7/06/0d/1047175599_136:44:816:426_1920x0_80_0_0_1b342e0bd05ad8251f7c7494bfb08d05.jpg
Кану 50 лет. Он из Сибири, из Красноярского края. Его родина — город Канск. Там течет река Кан, что в переводе с монгольского — кровь. Отсюда и позывной. Воюет с прошлого года. В «Сибири» воюют казаки от Тюмени до Иркутска.— Кан, вы представлены к званию Героя России за то, что казачье подразделение «Сибирь», командиром которого вы являетесь, смогло защитить фланги под Бахмутом. Несколько недель назад Пригожин бил в колокола, что ВСУ могут взять только что освобожденный Бахмут в клещи. Приходили тревожные новости, что российская армия понемногу, но все же там отступает. Но тревожные новости через небольшой отрезок времени сменились оптимистичными: благодаря вашим собратьям-казакам у ВСУ там ничего не получилось. Так что произошло на самом деле под Бахмутом после его освобождения от ВСУ?— Нам заранее сказали, что участок у нас будет сложненький такой, и на нем придется хорошо поработать.Когда пришел на позиции, вдоль нашей лесополосы шли две дороги, и они как раз выходили с севера на Бахмут.— А что это за позиции?— Это возле села Ягодное. Недалеко от него вглубь идешь и если заход делаешь, то тогда через нас можно осуществить хороший танковый маневр.Я сам немножко военный, поэтому понимаю тут все.— А немножко военный — это как?— Я танковый инженер плюс тактикой занимаюсь.— А как вы попали на эту войну и почему?— На Канск пришло девять «цинков», из них пятеро детей, которые тренировались в моих военно-патриотических клубах. Вот я и пошел. Всё очень просто.— Когда и где вы начали воевать?— Начинал я с Херсонской и Николаевской области — на Давыдовом Броде возле Снигиревки стоял.— А Херсон можно было защищать или лучше было его сдать?— Честно? Раньше было три переправы у нас — это Антоновский мост, потом понтонная переправа и дамба на Каховской ГЭС.Как только Антоновский мост стал дырявым из-за постоянных обстрелов его «Хаймарсами» — у нас начался снарядный голод.— А что это значит, «снарядный голод»?— ВСУ нам больше посылали, чем мы могли ответить. Мы ездили в основном через Каховскую ГЭС. Понтонная переправа была тоже слабая — украинцы часто по ней долбили.В общем, ту сторону обеспечить боеприпасами и людьми было тяжелее. Считаю правильным, что мы ушли с правого берега на левый.Если бы на тот момент они уничтожили дамбу Каховской ГЭС, по которой они и тогда долбили постоянно, то вся наша группировка, все, кто там оставались, оказались бы в большом котле, и выйти нам оттуда было бы не реально.— Перед тем как ваше подразделение бросили под Бахмут, где вы были в это время?— Я некоторое время исполнял обязанности командира стрелковой роты снайперов разведбатов. Вот как раз на Давыдовом Броде. Казачьи генералы сказали, что формируется новый отряд — батальон «Сибирь», казачий, я ведь казак.И генерал мне: «Ты пойдешь? Опытных людей не хватает». Отвечаю: «Опыта у меня хватает более чем, давайте пойду».Уже когда в апреле состоялся казачий круг, меня выбрали атаманом и в последующем меня утвердили в должности комбата. Я стал командиром диверсионно-разведывательного батальона «Сибирь». Подготовились мы с ребятами очень хорошо.— Говорят, вас под Бахмутом всего 150 человек было?— Если по-честному, то 142. — А до этого кто перед вами стоял на флангах?— На этом месте стоял газпромовский ЧВК «Факел». Они покинули свои позиции, и нам пришлось их отбивать, заходить на передок, чтобы отбить их у ВСУ. И отбили. Бой продолжался 16 часов. До 10 мая сзади нас, в тылу, в следующей от передка лесополосе, стояли «вагнера». Примерно в четыре утра ВСУ начинали артобстрел. Я увидел, что по «зеленке», где должны были сидеть «вагнера», ни одного прилета нет.Обстрел шел до шести часов утра, прилетов там все нет и нет. Я послал своего бойца с позывным «Барабашка» на разведку проверить «зеленку», присутствуют там «вагнера» или нет. Он вернулся и докладывает, что там их нет.Я понял, раз ВСУ не стреляют по «зеленке» впустую, значит, они знают, что там «вагнеров» нет. Значит, тыла у нас нету. Я понял, что надо готовиться к бою.По нам огонь, наоборот, ВСУ усиливали. Вдоль нашей лесополосы идут две хорошие дороги. Значит, украинский прорыв будет идти только через нас. Поэтому с этого момента, с 10 мая, мы стали активно готовиться к обороне: дополнительно рыть «лисьи норы», дополнительно подготовили позиции для АГС. Получилось одну хитринку сделать по АГС: один расчет обслуживал несколько АГС, чтобы ВСУ не знали, где этот расчет находится.Дополнительно еще подготовили ПТУРы, заготовили себе еды и питья, чтобы к бою нам быть готовыми полностью. Мы поняли, что бой вот-вот начнется. Как предположили, так он и начался — 11 мая.Обстрел наших позиций начался в четыре часа, сам бой — в 10 утра.ВСУ пошли на нас, я взял радиостанцию и выдвинулся на передок, оттуда командовать проще. В моей группе были такие серьезные бойцы как «Баркас», «ДШБ», «Черкаш», «Лютик», «Тополь». Уже на передке мы вызвали огонь на себя, чтобы отсечь наступавших.На нас наступали в основном советские модернизированные танки и БМП. Я потом видел, что модернизация серьезная была сделана. Мы подбили два танка и один БМП. ВСУ шли навалом — подходили и подходили. Перед наших перекресточком был овраг, они в нем высаживались. «Бэха» вылетала, напрямую наносила напрямую по нам с пушки-«тридцатки» удар, и под огнем пушки они пытались зайти.Мне повезло: ВСУ не верили, что здесь кто-то может находиться, потому что мы вызывали постоянно огонь в одну и ту же точку, при этом мы как раз в этой точке и находились. Когда проходили, мы по ним открывали огонь. В общем, нам повезло.— А как ты был ранен?— Первый раз я ранен был до обеда. Мы пошли в бой. Я одно РПГ с осколком использовал, стрельнул, а потом начал заряжать второй РПГ, опять осколком.РПГ положил на бруствер, а там братишки-казаки тоже сидели. Взрыв прямо пред окопом, метра полтора, и через бруствер мне осколок прилетел. Я видел вспышку взрыва через бруствер. Осколок пробил каску, ухо и сбоку залетел немного в голову. Казак мой, позывной «Синий», спасибо большое, мне сразу же оказал первую помощь, повязал голову. Я себя хреново чувствовал.Но мне подняло настроение на весь день и на всю ночь до утра то, что кто-то из наших ребят крикнул: «Казаки, Батю ранило!»И вот эта фраза подняла всех казаков. Они давай рвать все на своем пути. Подняла она и меня — нихрена себе, Батю ранило, а я сижу… В итоге я побежал с ними вперед.Второй раз меня контузило. Когда уже в окопчике сидели, нас сверху накрывали. Сбоку дуб хороший рос. По нему, ровно по центру, попал танковый снаряд, попал в метрах трех от нас.Нас всех, кто в этом окопчике был, контузило. Но зато дуб нас накрыв, сделал нам отличное укрытие. Ближе к вечеру меня контузило второй раз — «Химера» перед нами прилетела.Это дрон-камикадзе с камерой. Я гул винтов слышал… Долбанула где-то возле меня.В общем, за день меня три раза сильно контузило и ранило. По рации после всех этих сражений нам сказали, что вэсэушников в окопах на их собственных позициях осталось мало, в соседних подразделениях с ними — еще меньше, поэтому на помощь им никто не придет.Тогда мы с ребятами посовещались: «А давайте попробуем?» — «Давайте!» И мы ломанулись уже на них и забрали их позиции себе. Продвинулись на 600 метров от первоначальных позиций.После этого сразу же веером раскидали мины: заградительное минное поле сделали.Это уже навсегда их остановило. Они один раз попробовали зайти на минное поле — положили много людей и всё, обратно они не смогли выйти оттуда.Когда наступило утро, к нам стали приходить бойцы из «Вагнера» и других подразделений — из «Рыси» и «Ветеранов», из 100-й бригады. Они приходили и просто охреневали, что здесь кто-то смог выжить. Они не верили, что мы выстоим, — ни «вагнера», никто.После боя из 142 человек у меня осталось 24, все остальные были тяжело раненные или убитые.Ребята, даже те, кто был ранен, кто контужен, все равно остались со мной, пока смена не пришла. Смена нам была только на третий день.Мы еще держали оборону, но ВСУ уже не лезли на минное поле. Всё уже было спокойно.— Сейчас российская армия по сравнению с прошлым годом лучше воюет? Ипотечников в ней больше нет, ушли уже все?— Скажу так: я бы за одного контрактника отдал десять мобиков спокойно, если по-честному. Но есть те, которые умеют воевать очень хорошо. Есть те, которые…Ну и давай судить так — не одни мы научились воевать, ВСУ же тоже учатся. Считаю наиболее важным на войне не разбивать людей по разным позициям, а создавать из них одно целое.Казакам чем проще? Тем, что мы из одного региона, мы друг друга знаем, мы одна семья. Из-за этого нам потом стыдно будет друг другу в глаза смотреть, если кто-то подведет кого-то.Мы, казаки, сами выбираем командиров. Критерий: боевой опыт. Меня выбрали как? Все посчитали, что я самый опытный, из-за этого и поставили меня комбатом. Люди доверили мне свои жизни, а я постарался их сохранить.И тренироваться надо очень хорошо. Надо выполнять все положенные нормативы.— Чего сейчас не хватает фронту?— Антидроновых ружей, коптеров, хороших медикаментов. С остальными все в принципе нормально идет. По вооружению после боев под Бахмутом нам на батальон пообещали все дать. Пообещали расширение нашего батальона до размеров бригады.Что хотелось бы, чтобы было? Во-первых, ты сам отвечаешь за свой участок, а во-вторых, когда тебя твои же поддерживают. Ты будешь знать, что тебя такой же казак сзади поддерживает, вот это немаловажно.— А какие слабые и какие сильные стороны украинской армии?— Мобиков против нас не было на тот момент. Подготовка бойцов, которые сражались против нас, хорошая. И конкретно в одиночной борьбе они бы даже, возможно, и выиграли у нас.По одиночке они были хорошо подготовлены, но как одно целое — нет. Они не были коллективом, одной большой семьей не были. Они кричали нам: «Русские, сдавайтесь!» и все остальное, но я не видел в них целостности.А у нас был коллектив, и все казаки мои бились до последнего, вообще все герои. Все братья мои, которые были со мной — все герои.Сильная сторона у них — техническая часть: быстрое взаимодействие между коптером и артиллерией, быстрое взаимодействие между системой обнаружения и минометным расчетом.Для того, чтобы нам… допустим, мы даем корректировку — нужно туда-то навести, но для этого нам нужно три инстанции пройти, а они напрямую это делают.Мы передаем координаты на один пункт, а тот пункт передает на другой пункт… это передержки. Если бы у меня своя арта была на тот момент, я бы работал еще веселее.— А что нужно еще улучшить, кроме того, что нужно на ноль свести бюрократизацию армии?— Во-первых, для обучения инструкторов позвать очень хороших, чтобы они надраконили людей.Во-вторых, нужна мотивация людей. Они должны быть чуть ли не с одного села и чтоб все вместе работали. Это нужно для того, чтобы они знали друг друга.В-третьих, убрать негативность со стороны начальства.— А что это такое?— От некоторых командиров я слышал такую фразу: «П… еще родит». Так нельзя! Это люди.— То есть беречь людей надо?— В глупую нельзя посылать людей. Единожды пославши в глупую, когда ты в умную будешь посылать — они тебя не послушают.Если мы начнем в глупую посылать людей всегда, то, когда ты в умную приказ дашь — они тебя не поймут, они тебя будут бояться и подумают, что ты такой же им приказ отдаёшь глупый.В-четвертых, это все надо начинать со школы. Не забывайте одну вещь, вы же меня спросили, сколько мне лет, я ответил. Отсюда вы сами дальше понимаете, где и когда я был воспитан, еще с той, старой школы, в которой патриотизму учили. Сколько там сейчас в современном учебнике истории страниц о Великой Отечественной войне? И сколько про Перл-Харбор? Про последний больше. Если патриотизму учить с детства — то это будет лучше.Я занимаюсь военно-патриотическим воспитанием детей, поэтому хорошо все знаю.— Кан, а как вы оцениваете «вагнеров», и почему им удается продвигаться вперед?— Взаимодействие. То, что я уже сказал. Минимальная дистанция между собой. Они здесь же позвонили — здесь же арта налетела, все быстро, скорость, мобильность. Сейчас надо в армии в разы все быстрее делать.
https://ukraina.ru/20230614/1047190229.html
https://ukraina.ru/20230604/1046873959.html
https://ukraina.ru/20230607/1046973335.html
https://ukraina.ru/20230523/1046477246.html
https://ukraina.ru/20230612/1047138258.html
украина
артемовск
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2023
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
интервью, контрнаступление, спецоперация, украина, всу, казаки, артемовск
Кану 50 лет. Он из Сибири, из Красноярского края. Его родина — город Канск. Там течет река Кан, что в переводе с монгольского — кровь. Отсюда и позывной. Воюет с прошлого года. В «Сибири» воюют казаки от Тюмени до Иркутска.
— Кан, вы представлены к званию Героя России за то, что казачье подразделение «Сибирь», командиром которого вы являетесь, смогло защитить фланги под Бахмутом. Несколько недель назад Пригожин бил в колокола, что ВСУ могут взять только что освобожденный Бахмут в клещи. Приходили тревожные новости, что российская армия понемногу, но все же там отступает. Но тревожные новости через небольшой отрезок времени сменились оптимистичными: благодаря вашим собратьям-казакам у ВСУ там ничего не получилось. Так что произошло на самом деле под Бахмутом после его освобождения от ВСУ?
— Нам заранее сказали, что участок у нас будет сложненький такой, и на нем придется хорошо поработать.
Когда пришел на позиции, вдоль нашей лесополосы шли две дороги, и они как раз выходили с севера на Бахмут.
— Это возле села Ягодное. Недалеко от него вглубь идешь и если заход делаешь, то тогда через нас можно осуществить хороший танковый маневр.
Я сам немножко военный, поэтому понимаю тут все.
— А немножко военный — это как?
— Я танковый инженер плюс тактикой занимаюсь.
— А как вы попали на эту войну и почему?
— На Канск пришло девять «цинков», из них пятеро детей, которые тренировались в моих военно-патриотических клубах. Вот я и пошел. Всё очень просто.
— Когда и где вы начали воевать?
— Начинал я с Херсонской и Николаевской области — на Давыдовом Броде возле Снигиревки стоял.
— А Херсон можно было защищать или лучше было его сдать?
— Честно? Раньше было три переправы у нас — это Антоновский мост, потом понтонная переправа и дамба на Каховской ГЭС.
Как только Антоновский мост стал дырявым из-за постоянных обстрелов его «Хаймарсами» — у нас начался снарядный голод.
— А что это значит, «снарядный голод»?
— ВСУ нам больше посылали, чем мы могли ответить. Мы ездили в основном через Каховскую ГЭС. Понтонная переправа была тоже слабая — украинцы часто по ней долбили.
В общем, ту сторону обеспечить боеприпасами и людьми было тяжелее. Считаю правильным, что мы ушли с правого берега на левый.
Если бы на тот момент они уничтожили дамбу Каховской ГЭС, по которой они и тогда долбили постоянно, то вся наша группировка, все, кто там оставались, оказались бы в большом котле, и выйти нам оттуда было бы не реально.
— Перед тем как ваше подразделение бросили под Бахмут, где вы были в это время?
— Я некоторое время исполнял обязанности командира стрелковой роты снайперов разведбатов. Вот как раз на Давыдовом Броде. Казачьи генералы сказали, что формируется новый отряд — батальон «Сибирь», казачий, я ведь казак.
И генерал мне: «Ты пойдешь? Опытных людей не хватает». Отвечаю: «Опыта у меня хватает более чем, давайте пойду».
Уже когда в апреле состоялся казачий круг, меня выбрали атаманом и в последующем меня утвердили в должности комбата. Я стал командиром диверсионно-разведывательного батальона «Сибирь». Подготовились мы с ребятами очень хорошо.
— Говорят, вас под Бахмутом всего 150 человек было?
— Если по-честному, то 142.
— А до этого кто перед вами стоял на флангах?
— На этом месте стоял газпромовский ЧВК «Факел». Они покинули свои позиции, и нам пришлось их отбивать, заходить на передок, чтобы отбить их у ВСУ. И отбили. Бой продолжался 16 часов. До 10 мая сзади нас, в тылу, в следующей от передка лесополосе, стояли «вагнера». Примерно в четыре утра ВСУ начинали артобстрел. Я увидел, что по «зеленке», где должны были сидеть «вагнера», ни одного прилета нет.
Обстрел шел до шести часов утра, прилетов там все нет и нет. Я послал своего бойца с позывным «Барабашка» на разведку проверить «зеленку», присутствуют там «вагнера» или нет. Он вернулся и докладывает, что там их нет.
Я понял, раз ВСУ не стреляют по «зеленке» впустую, значит, они знают, что там «вагнеров» нет. Значит, тыла у нас нету. Я понял, что надо готовиться к бою.
По нам огонь, наоборот, ВСУ усиливали. Вдоль нашей лесополосы идут две хорошие дороги. Значит, украинский прорыв будет идти только через нас. Поэтому с этого момента, с 10 мая, мы стали активно готовиться к обороне: дополнительно рыть «лисьи норы», дополнительно подготовили позиции для АГС. Получилось одну хитринку сделать по АГС: один расчет обслуживал несколько АГС, чтобы ВСУ не знали, где этот расчет находится.
Дополнительно еще подготовили ПТУРы, заготовили себе еды и питья, чтобы к бою нам быть готовыми полностью. Мы поняли, что бой вот-вот начнется. Как предположили, так он и начался — 11 мая.
Обстрел наших позиций начался в четыре часа, сам бой — в 10 утра.
ВСУ пошли на нас, я взял радиостанцию и выдвинулся на передок, оттуда командовать проще. В моей группе были такие серьезные бойцы как «Баркас», «ДШБ», «Черкаш», «Лютик», «Тополь». Уже на передке мы вызвали огонь на себя, чтобы отсечь наступавших.
На нас наступали в основном советские модернизированные танки и БМП. Я потом видел, что модернизация серьезная была сделана. Мы подбили два танка и один БМП. ВСУ шли навалом — подходили и подходили. Перед наших перекресточком был овраг, они в нем высаживались. «Бэха» вылетала, напрямую наносила напрямую по нам с пушки-«тридцатки» удар, и под огнем пушки они пытались зайти.
Мне повезло: ВСУ не верили, что здесь кто-то может находиться, потому что мы вызывали постоянно огонь в одну и ту же точку, при этом мы как раз в этой точке и находились. Когда проходили, мы по ним открывали огонь. В общем, нам повезло.
— Первый раз я ранен был до обеда. Мы пошли в бой. Я одно РПГ с осколком использовал, стрельнул, а потом начал заряжать второй РПГ, опять осколком.
РПГ положил на бруствер, а там братишки-казаки тоже сидели. Взрыв прямо пред окопом, метра полтора, и через бруствер мне осколок прилетел. Я видел вспышку взрыва через бруствер. Осколок пробил каску, ухо и сбоку залетел немного в голову. Казак мой, позывной «Синий», спасибо большое, мне сразу же оказал первую помощь, повязал голову. Я себя хреново чувствовал.
Но мне подняло настроение на весь день и на всю ночь до утра то, что кто-то из наших ребят крикнул: «Казаки, Батю ранило!»
И вот эта фраза подняла всех казаков. Они давай рвать все на своем пути. Подняла она и меня — нихрена себе, Батю ранило, а я сижу… В итоге я побежал с ними вперед.
Второй раз меня контузило. Когда уже в окопчике сидели, нас сверху накрывали. Сбоку дуб хороший рос. По нему, ровно по центру, попал танковый снаряд, попал в метрах трех от нас.
Нас всех, кто в этом окопчике был, контузило. Но зато дуб нас накрыв, сделал нам отличное укрытие. Ближе к вечеру меня контузило второй раз — «Химера» перед нами прилетела.
Это дрон-камикадзе с камерой. Я гул винтов слышал… Долбанула где-то возле меня.
В общем, за день меня три раза сильно контузило и ранило. По рации после всех этих сражений нам сказали, что вэсэушников в окопах на их собственных позициях осталось мало, в соседних подразделениях с ними — еще меньше, поэтому на помощь им никто не придет.
Тогда мы с ребятами посовещались: «А давайте попробуем?» — «Давайте!» И мы ломанулись уже на них и забрали их позиции себе. Продвинулись на 600 метров от первоначальных позиций.
После этого сразу же веером раскидали мины: заградительное минное поле сделали.
Это уже навсегда их остановило. Они один раз попробовали зайти на минное поле — положили много людей и всё, обратно они не смогли выйти оттуда.
Когда наступило утро, к нам стали приходить бойцы из «Вагнера» и других подразделений — из «Рыси» и «Ветеранов», из 100-й бригады. Они приходили и просто охреневали, что здесь кто-то смог выжить. Они не верили, что мы выстоим, — ни «вагнера», никто.
После боя из 142 человек у меня осталось 24, все остальные были тяжело раненные или убитые.
Ребята, даже те, кто был ранен, кто контужен, все равно остались со мной, пока смена не пришла. Смена нам была только на третий день.
Мы еще держали оборону, но ВСУ уже не лезли на минное поле. Всё уже было спокойно.
— Сейчас российская армия по сравнению с прошлым годом лучше воюет? Ипотечников в ней больше нет, ушли уже все?
— Скажу так: я бы за одного контрактника отдал десять мобиков спокойно, если по-честному. Но есть те, которые умеют воевать очень хорошо. Есть те, которые…
Ну и давай судить так — не одни мы научились воевать, ВСУ же тоже учатся. Считаю наиболее важным на войне не разбивать людей по разным позициям, а создавать из них одно целое.
Казакам чем проще? Тем, что мы из одного региона, мы друг друга знаем, мы одна семья. Из-за этого нам потом стыдно будет друг другу в глаза смотреть, если кто-то подведет кого-то.
Мы, казаки, сами выбираем командиров. Критерий: боевой опыт. Меня выбрали как? Все посчитали, что я самый опытный, из-за этого и поставили меня комбатом. Люди доверили мне свои жизни, а я постарался их сохранить.
И тренироваться надо очень хорошо. Надо выполнять все положенные нормативы.
— Чего сейчас не хватает фронту?
— Антидроновых ружей, коптеров, хороших медикаментов. С остальными все в принципе нормально идет. По вооружению после боев под Бахмутом нам на батальон пообещали все дать. Пообещали расширение нашего батальона до размеров бригады.
Что хотелось бы, чтобы было? Во-первых, ты сам отвечаешь за свой участок, а во-вторых, когда тебя твои же поддерживают. Ты будешь знать, что тебя такой же казак сзади поддерживает, вот это немаловажно.
— А какие слабые и какие сильные стороны украинской армии?
— Мобиков против нас не было на тот момент. Подготовка бойцов, которые сражались против нас, хорошая. И конкретно в одиночной борьбе они бы даже, возможно, и выиграли у нас.
По одиночке они были хорошо подготовлены, но как одно целое — нет. Они не были коллективом, одной большой семьей не были. Они кричали нам: «Русские, сдавайтесь!» и все остальное, но я не видел в них целостности.
А у нас был коллектив, и все казаки мои бились до последнего, вообще все герои. Все братья мои, которые были со мной — все герои.
Сильная сторона у них — техническая часть: быстрое взаимодействие между коптером и артиллерией, быстрое взаимодействие между системой обнаружения и минометным расчетом.
Для того, чтобы нам… допустим, мы даем корректировку — нужно туда-то навести, но для этого нам нужно три инстанции пройти, а они напрямую это делают.
Мы передаем координаты на один пункт, а тот пункт передает на другой пункт… это передержки. Если бы у меня своя арта была на тот момент, я бы работал еще веселее.
— А что нужно еще улучшить, кроме того, что нужно на ноль свести бюрократизацию армии?
— Во-первых, для обучения инструкторов позвать очень хороших, чтобы они надраконили людей.
Во-вторых, нужна мотивация людей. Они должны быть чуть ли не с одного села и чтоб все вместе работали. Это нужно для того, чтобы они знали друг друга.
В-третьих, убрать негативность со стороны начальства.
— От некоторых командиров я слышал такую фразу: «П… еще родит». Так нельзя! Это люди.
— То есть беречь людей надо?
— В глупую нельзя посылать людей. Единожды пославши в глупую, когда ты в умную будешь посылать — они тебя не послушают.
Если мы начнем в глупую посылать людей всегда, то, когда ты в умную приказ дашь — они тебя не поймут, они тебя будут бояться и подумают, что ты такой же им приказ отдаёшь глупый.
В-четвертых, это все надо начинать со школы. Не забывайте одну вещь, вы же меня спросили, сколько мне лет, я ответил. Отсюда вы сами дальше понимаете, где и когда я был воспитан, еще с той, старой школы, в которой патриотизму учили. Сколько там сейчас в современном учебнике истории страниц о Великой Отечественной войне? И сколько про Перл-Харбор? Про последний больше. Если патриотизму учить с детства — то это будет лучше.
Я занимаюсь военно-патриотическим воспитанием детей, поэтому хорошо все знаю.
— Кан, а как вы оцениваете «вагнеров», и почему им удается продвигаться вперед?
— Взаимодействие. То, что я уже сказал. Минимальная дистанция между собой. Они здесь же позвонили — здесь же арта налетела, все быстро, скорость, мобильность. Сейчас надо в армии в разы все быстрее делать.
