— Посольство Российской империи в Стамбуле на постоянной основе открылось при Петре Великом в 1701 году. А первым российским послом-резидентом в столице Османской империи стал граф Пётр Андреевич Толстой, по совместительству глава секретной службы и родоначальник потока графов Толстых. Думаю, во всех этих неслучайных исторических фактах есть долгие смыслы.
Историки насчитывают двенадцать русско-турецких войн (иногда больше) — ни с кем Россия чаще не воевала. Причем почти все войны кончались переделом подвластных или зависимых территорий. Это заложило определенную историческую колею: на протяжении столетий обе страны — Россия и Османская империя (ныне Турция) — находились в состоянии либо открытого военного конфликта, либо подготовки к нему. Отсюда взаимная подозрительность, боязнь просчитаться в дипломатическом торге, стремление не запутаться в ловко расставленных сетях партнера-соперника.
Сегодня у обеих стран есть проекты по расширению, закреплению и обустройству своих традиционных сфер постимперского влияния. Эти проекты снова пересекаются на Ближнем Востоке и на Южном Кавказе, они порождают активное управляемое соперничество, которое нуждается в мониторинге и урегулировании на высшем уровне.
— Как вы считаете, насколько русско-турецкие отношения отличаются от того, как их описывают Путин и Эрдоган? Мне почему-то кажется, что то, что нам демонстрируется, не совсем отражает реальность.
— В потенциально конфликтной дипломатии высшего уровня 80 процентов договоренностей носит непубличный характер. У Путина и Эрдогана эта норма уходит за 90 процентов. Мало что фиксируется в документах. Основной формат — это так называемое «практическое понимание», когда по основным направлениям ясны принципиальные позиции и есть договоренности о том, «чего не делать» и о том «к чему стремиться», но без жестких обязательств.
— А что изменится в российско-турецких отношениях после недавней встречи Путина и Эрдогана?
— Приблизительно год назад Эрдоган в интервью турецким СМИ заявил, что Россия «забрала Крым у Османской империи в 1783 году», поэтому полуостров «должен быть возвращен современной Турции». Как вы считаете, Турция действительно мыслит в контексте исторического реванша, или это просто демагогия?
— Все разговоры Турции про историческую роль в Крыму и про «стратегическое сотрудничество» с Украиной — это создание позиции для торга по действительно важным для Стамбула темам.
Среди этих тем — будущее Сирии и транзит власти в Дамаске; урегулирование в Ливии; курды в Турции, Сирии и Ираке; создание опорных пунктов «великотуранского» влияния на Южном Кавказе (в частности, судьба Аджарии и Батума); режим Черного моря после начала работы канала Стамбул.
Все второстепенное Эрдоган будет стремиться разменять на действительно важное.
