— Потому что у нас есть контракт с Западной Европой, а другого пути пока нет. Если будет построен «Северный поток – 2», то другой путь появится, но Запад несколько лет тому назад выкрутил нам руки, и поэтому контракт подписан до 2024 года. Но утверждать, что этот контракт будет продолжен после этого, достаточно наивно, не говоря уже про то, что кто-то сказал, что «Украина вряд ли доживет до 2024 года».
Да, разумеется, в той модели мировой геополитики, которая была до недавнего времени, она бы, конечно, продолжила свое существование. Но в настоящий момент все очень сильно меняется, и это очень хорошо видно по той истерике, которую устроили в Киеве по поводу встречи Байдена и Путина.
Отметим, что выступление Путина на Санкт-Петербургском экономическом форуме, которое было воспринято многими как крайне жесткое по отношению к Западу, самим Западом было воспринято достаточно позитивно, более того, немедленно последовал ответ от руководителя НАТО Столтенберга, который сказал: «Надо срочно собирать саммит Россия—НАТО, потому что так больше нельзя, отношения очень плохие, нужно договариваться».
Я могу ответить почему. Дело в том, что Байден предъявил миру свою модель, и эта модель разительно отличается от модели Трампа. Модель Трампа была — жесткая регионализация, и она не устраивала ни Китай, ни Западную Европу, фактически никого, потому что он разрушал всю систему ВТО, всю валютную систему. Мы сейчас не будем говорить, насколько он был адекватен реальным экономическим процессам, просто это была его модель.
А модель Байдена совершенно другая. Но, правда, нужно отметить, что была ли такая попытка полностью восстановить эту глобальную Бреттон-Вудскую модель в своей исходной чистоте или ее не было — это вопрос сложный. Но уже абсолютно очевидно, что ресурсов у США нет.
По этой причине логика, в которой сегодня выступает Байден, простая. Он хочет сохранить несколько тем глобальных, а все остальное отдать на откуп, грубо говоря, региональным центрам силы.
И ответ Путина, в общем, абсолютно укладывался в эту логику. Он совершенно четко объяснял, что в некоторых рамках мы не допустим вторжения в нашу независимость, а вот, скажем, по «зеленым» вопросам он готов обсуждать совместные действия. И по этой причине по валюте он тоже сказал, что мы постепенно будем выходить из долларовой системы, потому что США ее разрушают сами.
И, таким образом, мы видим, что он полностью согласился с той концепцией, которую предложил Байден.
В деталях, разумеется, нужно будет обсуждать. И в рамках этой концепции мнение Украины никому не интересно, что, собственно, и вызвало в Киеве истерику, потому что все понимают, что валютные зоны — это территории, на которых будет править бал страны, которые будут контролировать зональную валюту.
И абсолютно очевидно, что Украины не будет в Евросоюзе, и той страны, что возникнет на ее месте, потому что сейчас идет отчаянная схватка. Грубо говоря, ось Берлин—Париж пытается сохранить свое доминирование на этой территории, а Лондон пытается ее разрушить, для того чтобы взять под свой контроль ту часть, которую он сможет окучить. Что у них там получится — это отдельная тема, она очень интересная, но к нашей беседе не имеет никакого отношения.
Но абсолютно очевидно, что Украина попадает в евразийскую зону. И в этом смысле что там будет происходить — решать будут уже не в Вашингтоне и не в Берлине, что естественно для людей, которые находятся на содержании либеральных элит Вашингтона и Берлина. Вот у этих людей эти будущие решения и вызывают панику. Потому что перспективы у них безрадостные — уехать бедными эмигрантами в Канаду. Почему бедными? Потому что абсолютно очевидно, что то, что они украли, у них отберут в условиях экономического кризиса, они еще скажут спасибо, если их не посадят в тюрьму. Вот, собственно, и вся картина мира.
— Ну, знаете, о чем они будут разговаривать, я, разумеется, не знаю. Но я склонен считать, что поскольку они, в общем, объяснили геополитический формат, то есть Байден высказал некоторую позицию, Путин ее со своими оговорками поддержал, поэтому я склонен считать, что разговор будет касаться двух вещей. Первое — какие темы останутся на глобальном уровне. Вот мы уже выяснили: это «зеленые» темы и, может быть, что-нибудь еще. Может быть, взаимодействие в валютных зонах. А дальше ключевой вопрос — это конфигурация валютных зон. Понятно, что Россию мало волнует, кто будет доминировать в Западной Европе, Берлин или Лондон, хотя, конечно, у нас есть и там свои интересы. Берлин нам приятней, чем Лондон. Это с одной стороны. А с другой стороны, может быть, у Лондона есть свои предложения, которые нам понравятся. Ну еще у Байдена будет попытка дать России предложение такого масштаба, чтобы мы отказались от дружбы с Китаем, что бы там ни подразумевать под этими словами. Кстати, может быть, этого тоже боятся в Киеве.
— Вице-премьер России Александр Новак заявил, что Россия достроит «Северный поток – 2» до конца этого года. Мы начали как раз разговор с украинской ГТС, понятно, почему украинские политики обеспокоены этим фактом. А какие реальные последствия будут от запуска «Северного потока – 2»?
— В ближайшее время нет, а самое главное, это все уже не играет никакой роли. Вы поймите, это — уже мелкие рюшечки на фоне глобальных геополитических договоренностей. А в рамках глобальной договоренности Украина настолько невесома, что ее позиции, ее желания, ее интересы вообще не будут учитываться.
— Вот эта глобальная реконфигурация, о которой вы говорите, она как отразится на Украине?
— Скорее всего, будет принято решение, что граница между Западом и Востоком, которая после 1991 года сместилась на Восток, сильно сдвинется на Запад по банальной причине: потому что у Запада больше нет ресурсов это все содержать. Более того, есть страны, которые это понимают и в которых идут по этому поводу очень интересные процессы. Это, например, Польша. Но в Польше имеется национальная элита, а на Украине нет национальной элиты. Там есть большое количество хуторян, которые тянут всё, что даже не плохо лежит, а просто лежит. Поэтому ни о каких национальных интересах Украины речи быть не может в мировом пространстве. Потому что национальные интересы страны олицетворяет национальная элита. Покажите мне: кто в Киеве национальная элита?
— Ведь были какие-то украинские национальные элиты. В какой момент они превратились в сборище барыг? Прямо сразу после 1991-го?
— Вы знаете, я вам рекомендую, имеются совершенно замечательные дневники или воспоминания гетмана Скоропадского, который, как известно, руководил попыткой сделать независимую Украину в 1918 году. И если вы почитаете, что он пишет про украинских националистов…
— Про цирк…
— Ну вот один к одному, да. То есть это, еще раз говорю, вся проблема в том, что это по менталитету, по мироощущению хуторяне. Понимаете, они не видят дальше своего хутора, они не видят страну. Когда они видят что-то, что можно утащить к себе, — вот это они понимают. Как только речь идет о каких-то общих интересах — они не понимают, о чем речь идет, они этого не видят. По этой причине разговаривать тут не о чем.
Сегодня эта страна существует только потому, что есть внешние силы. Соединенные Штаты Америки и Германия, в первую очередь США, которые строят на этой территории антироссийский проект. При этом они понимают, что потом его все равно придется отдать, но те взращенные там русофобские силы, они рассчитывают, что они еще долго, несколько поколений будут пакостить.
Обращаю внимание, что, выращенные немцами перед Великой Отечественной войной и во время Великой Отечественной силы, они же дотянули до 1991 года частично, как Кравчук, например. И по этой причине с этим надо бороться. А к слову сказать, когда, соответственно, Переяславская рада, когда эта территория была в составе России триста лет, то эти силы практически вымерли. Вот весь фокус состоит в том, что для того, чтобы они вымерли, должно пройти четыре-пять поколений, условно 150 лет. Вы же не слышали, чтобы было антирусское восстание на Украине во время нашествия Наполеона? Вот в том-то все и дело.
И по этой причине, я думаю, что уже мы на многих ошибках научились, и, кстати, тот же Путин объяснял, что создание национальных республик в некоторых местах было главной ошибкой советской власти. Но у нее была логика другая: что мы должны будем расширяться и дальше. То есть они этот вопрос еще не ставили. Поэтому да, это было ошибкой, и ее, конечно же, нужно исправлять. Но да, нам придется помучиться, но с другой стороны, понимаете, те, кто там бойкие, они разбегутся и так. Потому что жить там плохо.
