Так, например, мы с немалым удивлением обнаружили в программе по русской литературе за 11 класс роман Евгения Замятина «Мы». А это повод поговорить и о Булгакове тоже — ведь биографии этих авторов во многом схожи, а сами они были хорошо знакомы. Сначала, впрочем, о романе и о том, почему он нас удивил.
«Мы»
В СССР роман «Мы» впервые был издан в 1988 году, и тогда он был очень в тему. Антитоталитарная антиутопия писателя, мигрировавшего из СССР, — наверняка ведь какая-то злая пародия на сталинский тоталитаризм. А это тогда было модно.
Надо отметить, что произведение Замятина действительно оказало значительное влияние на постсоветскую культуру. Например, люди, до такой степени лишенные индивидуальности, что у них отобраны даже имена, фигурируют в пьесе «Номера» Олега Сенцова, написанной в 2014 году (пьеса, конечно, намного хуже романа во всём).
При этом, конечно же, мало кто обратил внимание на то обстоятельство, что книга была написана в 1920 году, т.е. к сталинскому СССР она вообще никакого отношения не имела. Скорее, это было продолжение дискуссий относительно того, как должно выглядеть социалистическое общество. Как правило, в качестве оппонентов Замятина указывают на поэта Алексея Гастева, режиссёра Дзигу Вертова и даже писателя Александра Богданова.
Впрочем, нельзя сказать, что перестроечные разоблачители попали пальцем в небо — тема «правильного» социализма в 1988 году была вполне актуальной. Сейчас же она интересна только историкам социалистической мысли.
В целом же, как литературное произведение, роман «Мы» очень слаб, на что указывалось и при жизни автора, и сейчас. Литературный критик Виктор Шкловский в своё время отметил, что «герои [Замятина] не только квадратны, но и думают главным образом о равности своих углов». Замятин вообще сильнее как новеллист, а не как романист.
Самая яркая положительная оценка принадлежала перу Александра Солженицына, который характеризовал «Мы» как «блестящую, сверкающую талантом вещь; среди фантастической литературы редкость тем, что люди — живые и судьба их очень волнует». Само по себе это более чем симптоматично, учитывая политическую позицию и литературные таланты нобелевского лауреата.
Кто такой Замятин?
Сравнивая биографии Булгакова и Замятина, невозможно не поразиться их сходству и одновременно различию.
Разница в возрасте не такая уж большая — Замятин родился в 1884 году, а Булгаков — в 1891-м.
Происхождение у писателей почти одинаковое — оба из семей священников. Интересно, что обе семьи были очень музыкальными (мать Замятина была пианисткой).
Оба получили высшее образование, причём — не гуманитарное: Булгаков — врач, Замятин — инженер-кораблестроитель.
Резкая разница наблюдается в политической позиции — если Булгаков скорее монархист (так обозначено в «Белой гвардии», хотя до революции у него политических взглядов, пожалуй, не было), то Замятин в 1905-10 годах был членом РСДРП(б), участвовал в Первой русской революции и поддержал революцию Октябрьскую. Интересно, что Замятин критиковал советскую власть, но, судя по роману «Мы», выводы сделал, прямо скажем, противоположные булгаковским. Последний ещё в «Белой гвардии» обозначил свою мысль — есть вещи похуже тоталитаризма.
В отличие от никогда не бывавшего за границей Булгакова Замятин работал в Великобритании — проектировал ледоколы для России.
Замятин гораздо раньше начал заниматься литературой. Первый рассказ он написал в 1908 году, но печататься начал уже после революции. Обоим писателям покровительствовал Максим Горький.
Отношения между Замятиным и Булгаковым завязались в 20-е годы. Сближение произошло не быстро (всё же Замятин жил в Ленинграде), но как-то вполне естественно. Тем более что и работали они вместе — в 1926 году Замятин инсценировал для МХАТа «Левшу» Лескова, причём пьеса «Блоха» с успехом шла в нескольких театрах. Дата личного знакомства неизвестна, но к маю 1926 года они были уже знакомы. С 1927 года писатели регулярно встречаются и переписываются. Переписка продолжалась до самой смерти Замятина в Париже.
Кризис в жизни обоих писателей произошёл в 1929 году — перестали печатать и ставить на сцене произведения и одного, и второго. У Булгакова были сняты пьесы «Дни Турбиных» и «Зойкина квартира», а у Замятина издательство «Федерация» на четвёртом томе остановило выпуск собрания сочинений.
Вопрос о высылке Замятина несколько раз ставился в 1920-е годы, но в конечном итоге он был выпущен из страны в 1931 году, после письма правительству.
История аналогична булгаковской, но противоположная по результату. Почему? Некоторые булгаковеды полагают, что письмо Замятина было более убедительно. Возможно, но скорее всё дело было в личных отношениях и личной оценке. Булгакова Сталин ценил и полагал, что это полезный для советской власти человек. А Замятин… Замятин, видимо, показался Сталину важнее за границей.
Во всяком случае, Замятина не лишали советского гражданства. В июне 1934 года он был принят в Союз советских писателей (его заявление было одобрено Сталиным), а в 1935 году участвовал в антифашистском Конгрессе писателей в защиту культуры как член советской (!) делегации.
Кстати, умерли оба писателя в один день с разницей в три года…
Пересечения
В 1924 году, давая оценку повести «Дьяволиада» в статье для журнала «Русский современник», Евгений Замятин отметил: «У автора, несомненно, есть верный инстинкт в выборе композиционной установки: фантастика, корнями врастающая в быт, быстрая, как в кино, смена картин. (…) Абсолютная ценность этой вещи Булгакова — уж очень какой-то бездумной — невелика, но от автора, по-видимому, можно ждать хороших работ». Сыграла ли эта оценка положительную роль в литературной судьбе Булгакова, сказать трудно — тогда оба автора считались подозрительными с идеологической точки зрения.
В том же 1924 году Булгаков пишет фельетон «Багровый остров» (двумя годами позже переделанный в пьесу), литературной основой которого специалисты считают рассказ Замятина «Арапы». В последнем разоблачаются двойные стандарты в отношении террора (в том смысле, что «белый террор» — это плохо, а красный — хорошо).
Кстати, общая схема «Багрового острова» (реализованная также в «Мастере и Маргарите») — текст в тексте — была использована также Замятиным в «Блохе». Идёт ли речь о заимствовании и у кого, мы не знаем. Может, Замятину понравился ход булгаковской мысли, может, наоборот, а возможно, в смысле литературного приёма у обоих произведений был общий источник.
Многие авторы полагают, что главная булгаковская антиутопия «Блаженство» (1934 год) перекликается с романом «Мы». Возможно, это и так, но сходства между произведениями на самом деле немного. Прежде всего потому, что Замятин писал о будущем, в то время как Булгаков — о настоящем. У Замятина описывается результат некоего «социального эксперимента» (революции), который наблюдается в XXXII веке. Булгаков же воспроизводит в 2222 году те общественные отношения, которые он наблюдал в первой половине 1930-х годов.
Пожалуй, именно в этом и заключается коренное различие авторов. Замятин был устремлён в будущее (членство в РСДРП(б) не было случайностью), в то время как Булгаков, описывая прошлое или будущее, твёрдо оставался в настоящем. Удивительно при этом то, что «несовременный» Булгаков остался актуальным и по сей день, в то время как Замятина приходится специально актуализировать. В том числе — вставляя в школьную программу его произведение, чьё влияние на развитие художественного вкуса школьников как минимум спорно.
