Так начался самостоятельный путь самого успешного в советском кинематографе дуэта режиссёров, которым предстояло снять, как бы сейчас сказали, культовые отечественны кинокартины — «Бег» (1970), «Легенду о Тиле» (1976), «Тегеран-43» (1980).
А начиналось всё на Киевской киностудии имени Довженко: здесь они учились азам режиссёрского мастерства у своего учителя — Игоря Савченко, здесь же в знаменитом яблоневом саду воровали яблоки для реквизита к фильму «Тарас Шевченко», и доснимали эту ленту они тоже на Довженко. Теперь им предстояло здесь же взяться за свою первую самостоятельную работу. Путь к ней вышел непростым.
Жить в Киеве харьковчанину Алову и ленинградцу Наумову было негде, поэтому поселили их в ведомственном доме киностудии в квартире над столовой, предварительно выселив оттуда не сдавшего к сроку сценарий сценариста Кушниренко. Жили они там вдвоём, первое время даже впроголодь, питаясь ворованными из сада киностудии яблоками в прикуску с запахами, которые поднимались в их скромное жилище из столовой.
Пользовались они мебелью из фильма Савченко «Третий удар» (1948) — она стояла в кабинете Гитлера. Вход в подъезд был с территории студии, поэтому для гостей каждый раз приходилось заказывать пропуск, что было связано с довольно длительной волокитой, поэтому частенько гости к Алову и Наумову забирались по пожарной лестнице.
Иногда недавние студенты «собирали оброк» со своих заслуженных соседей — Бориса Барнета (режиссёра, снявшего «Подвиг разведчика» (1947)) и Марка Донского («Как закалялась сталь» (1942), «Непокорённые» (1945). Первый жил бобылём, симпатизировал молодым талантам и угощал по утру чаем. Он был страстным чаеманом, добавлявшим в заварку какие-то только одному ему известные травки, от чего напиток приобретал невероятно насыщенные аромат и вкус.
Марк Донской жил с женой Ириной Борисовной и толстым кроликом Хаимом. Они подкармливали вечно голодных молодых режиссёров, при чём Марк Семёнович часто в шутку говорил жене, чтобы она зарезала Хаима. Однажды кролик действительно чуть не погиб, когда сожрал только что законченную рукопись нового сценария Донского к фильму «Мать» (1955).
— Всё, — трагически сказал Марк Семёнович, — его надо зажарить.
— Нет, — сухо ответила Ирина Борисовна.
— Или я, или Хаим. Выбирай!
— Конечно, Хаим.
С собственным фильмом сначала у Алова и Наумова не заладилось. Они приступили к подготовке первой картины, но её закрыли. То же самое случилось со второй. Съёмки третьего фильма — «Сталевары» — закрыли перед самым началом: уже были подобраны актёры, натура. Алов и Наумов, изучая материал, полмесяца провели в Запорожье в горячем цеху сталелитейного завода.
Тогда, в нищие 1950-е, в Киеве выпускалось всего по 3-4 фильма или, как тогда говорили, «единицы» — доступ к работе требовалось ещё заслужить.
Из-за постоянных неудач на студии к Алову и Наумову прилипло шуточное прозвище «мастера подготовительного периода». Нервы молодых режиссёров были на пределе. Они даже один раз подрались из-за какого-то спора по «Сталеварам», хотя тех уже закрыли.
В пору было опускать руки, но это было поколение, которое не привыкло сдаваться. Алов вообще прошёл всю войну с 41-го по 45-й год, получил осколочное ранение в голову. Любимой поговоркой молодых режиссёров стала фраза — «Пробьёмся штыками».
И вот появилась идея четвёртой картины по очень популярному в послевоенные годы роману-трилогии Владимира Беляева «Старая крепость», рассказывавшему о судьбах каменец-подольских подростков во времена революции, Гражданской войны и первые послевоенные годы.
Сценарий написали сам Беляев и опытный сценарист Михаил Блейман («Подвиг разведчика» (1947), «Путь в "Сатурн"» (1967), «Конец "Сатурна"» (1967).
Тогда не снимали многосерийные телефильмы, поэтому трилогию сильно сократили. Молодые режиссёры, ставя перед сценаристами задачу, в первую очередь хотели воссоздать в будущей ленте дух того непростого и героического времени. Здесь всё решали не количество персонажей и событийный ряд, а какие-то правдивые детали, психологические подробности.
В Каменец-Подольский Алов и Наумов поехали с их ровесником художником-постановщиком Владимиром Аграновым (настоящее имя Вульф). С его помощью старая часть города преобразилась, покрывшись вывесками со «старорежимными» надписями с дореволюционными ятями и десятеричными «i»: «Парикмахерская Жорж из Парижа», «Российская мануфактура М. Гусятинера», «Отель Бельвю». На цилиндрических тумбах для расклейки объявлений появились дореволюционные афиши.
Молодые режиссёры принципиально хотели восстановить фактуру того времени, и помогали им в этом не просто специалисты, а настоящие фанатики своего дела.
Администратор картины Давид Яновер, если это требовало дело, мог достать что угодно и где угодно.
Он так и сказал Алову и Наумову: «Придумывайте что хотите, всё добудем!» Иногда он даже заключал с ними пари, удастся выполнить ему их очередную заявку, или нет, и обычно выигрывал. Он пригнал с другого конца страны паровоз, который снялся в эпизоде с приездом героев на завод Михельсона. Они пели песню: «Мы дети тех, кто выступал на бой с Центральной радой, кто паровоз свой оставлял, идя на баррикады». Когда в одной из сцен для второго плана потребовался пароход, Яновер добыл пароход.
Директора картины — Леонида Корецкого — за элегантные усики и автомобиль, а также за то, что он практически никогда не появлялся на съёмочной площадке (на качестве его работы это не сказывалось), съёмочная группа за глаза прозвала «князем». После очередной заявки Алова и Наумова он утратил свойственное ему душевное равновесие и спросил их: «Молодые люди, вы что, за собственный счет собираетесь снимать картину?» Вопрос был риторический — молодых режиссёров переполнял такой энтузиазм, что они были готовы продать даже свои затёртые до атласного блеска старенькие костюмы, лишь бы реализовать все свои идеи.
На студии их любили. Любили за неординарное мышление, за внутренне горение, которым они зажигали окружающих, за талантливость, наконец, и потому Корецкий каждый раз шёл им навстречу.
Для правдивости в съёмках часто были задействованы не актёры, а простые люди, и это себя полностью оправдало. В сцене комсомольского собрания, которая снималась на действующей судоверфи, в кадре можно увидеть самых настоящих рабочих парней 50-х, только переодетых в промасленные робы 20-х, которые носили их деды и отцы. Им даже доверили отдельные реплики, и они правдиво митинговали, словно и впрямь хорошо знали, как это было на самом деле 30 лет назад.
Актёрский состав собрался из разных поколений, с разной популярностью.
Если Николая Крючкова и Бориса Бабочкина (исполнителя роли Чапаева в одноименном фильме) знала вся страна, то, например, для будущей звезды телеэкрана Николая Рыбникова это была первая по-настоящему большая роль.
Его карьера киноактёра фактически началась с «Тревожной молодости». Рыбников играл роль отрицательного персонажа — Котьки Григоренко. Она, пожалуй, единственная из всей его фильмографии полностью раскрывает многоплановость актёра, умение внутренне перевоплощаться. Впоследствии его приглашали исключительно на положительные роли, эксплуатируя фактуру рабочего рубахи-парня.
На съёмках в Каменец-Подольске произошла забавная история, которая показывает, с какой любовью относились в народе к любимым киноактёрам.
Снималась сцена с Николаем Крючковым, в которой его героя — комиссара Сергушина — расстреливали у стены Старой крепости. Для большего драматизма Алов и Наумов решили, что расстрел будет проходить под проливным дождём. Пригласили пожарных, которые при помощи поливальных машин должны были «создать» дождь. Стоял «собачий» холод, по поводу чего Крючков что-то бурчал, но дисциплинировано готовился встать в кадр.
И вот когда уже собирались начинать съёмку, оператор Александр Пищиков её остановил — у него запотела оптика. Стали разбираться в причине. Оказалось, что пожарные, боясь простудить любимого артиста, подогрели воду. Съёмка была сорвана — пришлось несколько часов ждать, пока вода остынет. Так что помокнуть и помёрзнуть в тот день Крючкову всё-таки пришлось. Наконец съёмочный период закончился.
Премьера картины состоялась 29 апреля 1955 года, её посмотрели 24,4 миллиона зрителей. Для сравнения самый кассовый российский фильм за 2020 год («Вторжение») собрал всего 3,4 миллионов, а за всё время («Холоп» (2019)) — 11,6. В кинотворческих кругах «Тревожную молодость» приняли, как одно из знаменательных достижений Киевской киностудии за последние годы.
На проведённой в том же 1955 году конференции творческих работников республиканских киностудий режиссёр Сергей Иосифович Юткевич выступил с подробным анализом картины. Этот мэтр советского кино, работал ещё вместе с Эйзенштейном в качестве художественного руководителя признанного мирового шедевра «Броненосец «Потёмкин»» (1925), а сам снял такие известные даже сейчас киноленты, как «Человек с ружьём» (1938), «Пржевальский» (1951), «Отелло» (1955). Его мнение считалось многое определяющим.
Он отметил мастерское использование режиссёрами «Тревожной молодости» средств кинематографа, умение работать с актёрами, чувствовать эпоху. После такой оценки их работы для Алова с Наумовым открылись все двери — вскоре они получили заказ на съёмки картины «Павел Корчагин» (1956).
Потом были другие киноленты, которые со временем заслонили первую работу режиссёров. Но она для них стала определяющей, дала путёвку в жизнь и навсегда зарекомендовала в кинематографических кругах, как высоких профессионалов своего дела. И добились они этого в Киеве.
