Губарь Олег Иосифович родился 16 ноября 1953 года в Одессе. Окончил музыкальную школу по классу скрипки. Учился в средней школе № 92, бывшей одесской гимназии Иглицкого. Служил в Советской Армии, был студентом Одесского института инженеров морского флота, затем Одесского государственного университета (окончил геолого-географический факультет), археологом, геологом, рабочим-землекопом, грузчиком, слесарем, научным работником, журналистом.
У него было много различных званий и регалий: Губарь являлся членом бюро историко-краеведческой секции «Одессика» Одесского Дома ученых, историко-топонимической и парковой комиссий Одесского горисполкома, почетным членом Всемирного клуба одесситов.
Смерть от повторного заражения коронавирусом
Непосредственной причиной смерти знаменитого историка явилось повторное заболевание вирусом covid-19. Сначала во время новогодних праздников он лежал в реанимации, позже его перевели в пульмонологическое отделение. Через несколько недель его выписали, однако в четверг, 18 марта, Губарь снова попал в больницу, в отделение интенсивной терапии. Из-за нехватки лекарств и уже полностью отсутствующей «финансовой подушки», истраченной на предыдущее лечение, друзья одессита даже объявили сбор средств в интернете. Ведь только капельница ежедневно обходилась в 25 тыс грн, не говоря уже о других лекарствах.
«При мне же нормализовали практически безнадежного. За жизнь другого бились весь день — крайне тяжелому 87-й год, воспаление легких, сепсис, самостоятельно не ест и, что хуже, не пьет. Это был, уж извините за патетику, последний бой, и никто из команды Владимира Георгиевича Лигалова ни на минуту не опустил руки. Помню, как хрупкая молодая, но с очень сильными рукам врач-реаниматолог Марина Андреевна Пристайко делала массаж сердца: эти руки работали как корабельная помпа. Этими самыми сильными и вместе нежными руками Марина держала мою голову, когда, избегая операции, которую бы я в сложившихся обстоятельствах не перенес (минимум два часа под общим наркозом), мне делали чертовски неприятную процедуру, позволившую временно операции избежать. И повторяла вот это их заветное: «Потерпи, мой хороший. Молодец. Умница». Незабываемо. Вот такие там люди. А мы ровно ничего не ведаем ни об их героической повседневности, ни о том, как они с этим справляются», — описывал свои больничные будни Губарь после выписки.
Коронавирусная болезнь была осложнена онкологией, с которой одессит боролся в течение последнего десятилетия своей жизни, что очевидно не прошло бесследно для организма.
Чем знаменит Губарь: историк-краевед с антинационалистическими взглядами
Губарь являлся автором более 30 краеведческих и художественных книг и многочисленных публикаций об истории и культуре города Одессы. Он был оппонентом «украинизаторов», которые вынашивали концепцию 600-летия Одессы, основываясь на невнятных воспоминаниях о существовании в городских окрестностях поселения Кочубей. Данный тезис националистические историки отстаивали в противовес официальным данным об основании Одессы Екатериной Второй, чтобы попытаться опровергнуть значительную роль российского «имперского» периода в становлении и развитии города. Впрочем, у националистов получалось это неубедительно, и Губарь в своих трудах всячески развеивал данные мифы.
«Чем их не устраивают древние греки, например? Это солидней, две с половиной тысячи лет. Это гораздо солиднее. А сейчас вот, мой товарищ Андрей Добролюбский, доктор наук археолог, подготовил книгу, я тоже когда-то занимался этим вопросом, итальянские предшественники Одессы. В данном случае, это Дженестра. И если считать даже хронику, этот упоминаемый Кочубей, здесь он находился, или не здесь, это другой вопрос, это 1415 год, а Дженестра и итальянские навигационные пособия, — это рубеж 13 и 14 веков. Это более чем на 100 лет удревняет. Чем вам не угодили итальянцы, допустим? Честно говоря — не понимаю», — говорил он оппонентам по поводу возраста Одессы.
Губарь отдавал себе отчет в важности России и русской культуры для Одессы, придавшей ей уникальный колорит.
«Если мы говорим русский это город, украинский или китайский, то мы должны определиться что мы имеем ввиду. Если в историко-культурном смысле, то конечно русский. Если территориально, то получилось так, что он оказался после беловежского сговора в этой стране. Мы должны понимать, что Одесса — это имперский проект, бюджетный, финансируемый. Всё, что здесь создано, оно главным образом создано за государственный счёт или в результате запущенного государством механизма отчислений от торговли. Исторически одесский проект осуществлялся из Петербурга. И когда у нас говорят, что дескать собрались пассионарии со всех городов и весей, что здесь руководили французские администраторы, то надо понимать, что это чиновники российские, которые находились в течении многих лет на госслужбе. Что Ришелье был конфидентом и очень близким человеком к Александру Первому. Что он мог с ним общаться неофициально. Что он имел неограниченные полномочия. Это касается всех администраторов в независимости от их этнического происхождения. Я всегда говорю, что у нас всё поставлено с ног на голову. Утверждение о том, что Одесса такая, потому что она многонациональная, это всё прямо наоборот. Она многонациональная, потому что она такая. Здесь были созданы условия для того, чтобы себя могли реализовать немецкие колонисты, православные переселенцы из Румелии и материковой Турции, из массы стран и областей. Евреи здесь могли себя реализовать, потому что была создана черта оседлости, имевшая прогрессивное значение. Т.е. они обитали в Польше в местечках, а здесь им дали возможность жить на огромной территории. Всё это позволило имперское руководство. Кто обеспечил Одессе те достижения во всех областях? Кто формировал городской бюджет таким образом, чтобы Одесса могла за очень короткое время превратиться в город европейского масштаба? Российская империя! Мы ведь таких примеров больше не знаем! А теперь эти условия не создаются и город умирает», — отмечал знаменитый краевед в одном из своих интервью в 2016 г.
Он сильно переживал за современную судьбу города, подчеркивая, что в нынешних условиях в нем «нельзя себя реализовать ни в чем и никак». А трагедию 2 мая 2014 года называл самым черным днем своей жизни.
«В моей биографии и судьбе второе мая это самый чёрный день. В историческом аспекте ничего подобного не было со времен геноцида, оккупации и погрома 1905 года. Если говорить о том, что Одесса умерла, мы понимаем, как это ни прискорбно, что всё относительно. Во время оккупации погибли сотни тысяч людей, но Одесса не умерла. Там была другая ситуация — люди сотрудничали, запятнали себя, испортили личную репутацию, но говорить о том, что они испортили репутацию города сложнее, чем теперь. Понадобится много лет, чтобы эта ситуация разрядилась и всё забылось», — рассуждал Губарь.
В общественно-политическом плане краевед был приверженцем идей федерализации Украины, и участвовал в движении «Куликово поле». «Майданный» режим он не стеснялся называть антинародным.
«В моём понимании федерализация предполагает нечто подобное государственному устройству США, а именно не назначаемый губернатор, а избираемый сенатор. Федерализация снимает очень многие острые вопросы. Если бы на это пошли год тому назад, то не было бы проблем, которые возникли. Но события, связанные с майданом, вероятно, осуществлялись для другой цели. Не для того, чтобы обеспечить нам нормальное стабильное существование, а для целей, не связанных с государственными интересами Украины. Я настаиваю на том, что режим, который мы имеем, это антиукраинский режим. Это режим, действующий в ущерб интересам Украины и её народа», — утверждал одессит.
Губарь как моральный авторитет для одесситов
Подобные взгляды категорически противоречили конъюнктуре, которая сложилась в Одессе и Украине в целом после 2014 года. Поэтому представители националистической «общественности» считали Губаря идеологическим врагом и даже пытались ставить перед одесской мэрией вопрос об исключении его из историко-топонимической комиссии городского совета и лишении звания почетного гражданина Одессы. Впрочем, это его несколько не смущало и даже наоборот только поднимало его авторитет среди горожан, большинство из которых негативно воспринимает исходящее из Киева заявления и действия в постмайданные годы. Для одесситов он был настоящим моральным авторитетом, на которого многие равнялись.
«Смерть Олега Губаря — одна из тех вещей, к которым пытаешься себя как-то подготовить, но которая всё равно обрушивается на тебя, как лавина. Ушёл не просто замечательный историк, писатель, музыкант и очень-очень хороший человек. Ушёл непререкаемый моральный авторитет, по которому держали равнение очень и очень многие в Одессе в это непростое время», — пишет главред одесского издания Таймер Юрий Ткачев.
Его тексты об истории Одессы были весьма яркими, написанными весьма живым, интересным языком, они по-настоящему передавали дух и колорит города.
«Олег Иосифович не просто поднял краеведение на уровень академической дисциплины. Губарь знал историю Одессы так, будто бы нашел в одном из двориков волшебную дверцу, открыв которую, мог сам попасть в прошлое и гулять по улицам города вслед за Пушкиным, тщательно подмечая каждый его шаг», — вспоминает бывший депутат одесского горсовета Александр Васильев.
При этом до последних дней он не боялся посещать Куликово поле, несмотря на провокации националистов.
«Если бы все, что делал Олег Иосифович для Одессы ограничивалось бы только изучением истории города, то и этого было бы достаточно, для памятника при жизни… Но в наши окаянные дни стал для одесситов еще и настоящим нравственным камертоном. Когда он шел по Куликову полю, наискось перепоясанный парадной лентой Почетного гражданина Одессы, опираясь на свою палочку и сжимая в другом кулаке букетик алых цветов, то перед ним расступались кордоны украинских наци, не гнушающихся нападением даже на скорбящих старух», — добавил Васильев.
Губарь был поистине достойным сыном Одессы и его смерть, несомненно, тяжелая утрата для горожан.
