После окончания школы Виталий Никитченко перебрался сперва в Мелитополь, где выучился в местной профшколе и устроился кочегаром в зерносушилку, а затем в Харьков и в конце концов смекнул, от чего зависят карьерные перспективы в СССР.
Он вступил в комсомол и сразу же по комсомольской путевке попал в Харьковский институт инженеров железнодорожного транспорта. Несколько месяцев он поработал инженером на знаменитом Харьковском паровозостроительном заводе, после чего перешел в аспирантуру при институте, который недавно окончил.
После учебы Никитченко остался в вузе преподавателем. Интересно, что он очень долгое время не вступал в партию и сделал это только в 1940 году, накануне защиты кандидатской диссертации (вступление в партию автоматически повышало шансы на успешную защиту).
В войне он участия не принимал, вместе с преподавательским составом его эвакуировали в Ташкент, где вуз продолжил свою работу. После освобождения территории УССР от немцев Никитченко начал совмещать преподавательскую работу с партийной. Первоначально он работал в транспортном отделе Харьковского обкома, а затем попал непосредственно в ЦК, где впоследствии возглавлял несколько отделов.
А уже в марте 1954 года Никитченко внезапно встал во главе нового республиканского КГБ.
Возникает вопрос: каким образом классический «ботаник», не имевший никакого отношения к силовым структурам, с ходу смог возглавить украинскую госбезопасность?
Все дело в том, что после падения Берии советские силовые органы подверглись кардинальным реформам. Можно даже сказать, люстрации.
Новый комитет госбезопасности был выделен из состава МВД, но при этом понижен в статусе с министерства до подведомственного органа. Фактически КГБ был переучрежден заново и практически не имел преемственности со сталинской госбезопасностью.
Активных бериевских выдвиженцев расстреляли или посадили. Фигур рангом пониже — уволили с волчьим билетом. Мелкую рыбешку тоже разогнали. Общая численность нового ведомства была сокращена почти вдвое.
Именно в рамках десталинизации органов госбезопасности и всплыла фигура Дзержинского, культ которого как «рыцаря революции» начал намеренно раздуваться в КГБ, в противовес мрачным палачам сталинской эпохи.
Партийное доверие к силовикам было подорвано, поэтому в КГБ набирали новый личный состав со стороны, не имевший отношения к органам. Это должно было сделать комитет более управляемым и менее кровожадным.
По поводу последнего — не преувеличение. В рамках «дзержинизации» КГБ основатель ВЧК подавался как исключительный гуманист, никогда не позволявший пытать и бить даже откровенных врагов, всегда болевший за социалистическую законность, — и т.п. истории про друга детей.
К слову, новым чекистам применять меры физического воздействия к задержанным строжайше воспрещалось. Как и участвовать в каких-либо партийных интригах. Отныне КГБ был исключительно инструментом разведки и контрразведки, практически лишившись функций политической полиции (впрочем, эти функции позднее все же вернулись).
Собственно, Никитченко, как человеку со стороны, из партийных органов, и поручалось провести эту реформу КГБ на республиканском уровне. Разумеется, такое назначение просто не состоялось бы, если бы Хрущев не был уверен в нем на все сто процентов. А поскольку Никитченко после войны несколько лет проработал в республиканском аппарате ЦК, он был хорошо знаком с ним и пользовался доверием Хрущева.
Никитченко по партийному поручению действительно переформировал украинский КГБ.
Дабы отмежеваться от кровавого прошлого и продемонстрировать гуманное лицо новой власти, решено было даже пощадить последнего руководителя УПА* Василия Кука, который был захвачен одновременно с приходом Никитченко на руководящий пост. Новый глава КГБ УССР лично вел переговоры с арестованным Куком, уговаривая его.
Первоначально планировалось, что Кук напишет разоблачительную книгу, однако в конце концов решено было ограничиться воззванием Кука к лидерам эмигрантов-националистов с призывом прекратить борьбу против советской власти. В обмен на открытое письмо Кука амнистировали и устроили на работу в Институт истории Академии наук УССР.
Никитченко хотя и был выдвиженцем Хрущева, по всей видимости, принимал участие в его свержении. Точнее, заговорщики пытались воспользоваться им, чтобы найти компромат на Хрущева в ведомственных архивах.
В 2020 году в рамках открытия украинских архивов была опубликована справка КГБ о репрессиях в УССР в период Большого террора.
Характерно, что подготовлена она была не в процессе развенчания культа личности, а накануне хрущевского смещения, т.е. через несколько лет после основной волны разоблачений. Подготовкой совершенно секретной справки занимался лично Никитченко, и ее целью, судя по всему, был поиск компромата на Хрущева. Вероятно, одним из вариантов смещения Хрущева было его обвинение в том, что он скрыл свою подлинную роль в Большом терроре на Украине.
Однако никакого компромата непосредственно на генсека найти не удалось.
Вероятно, Хрущев заранее позаботился о том, чтобы почистить архивы. И вполне возможно, непосредственное участие в этом принял как раз Никитченко. Так или иначе, справку в оборот не пустили, оставив засекреченной, а самого Хрущева сместили под другими предлогами.
Несмотря на падение бывшего патрона, Никитченко еще долго сохранял свои позиции. Он прекрасно сработался с руководителем республики Петром Шелестом. Брежнев долгое время не решался менять расклады в УССР, предпочитая укреплять свои позиции в центре.
В 1970 году Брежнев во время визита в Киев лично встретился с Никитченко и долгое время уговаривал его переехать в Москву. Шеф КГБ категорически отказывался, упирался — дескать, ставший родным Киев не хочет менять на союзную столицу, его и здесь все устраивает. Несмотря на упорство Никитченко, Брежнев практически вынудил его к этому.
Генсек уже давно хотел заместить хрущевские кадры в УССР представителями «днепропетровского клана». И смена главы республиканского КГБ была ключевым шагом, позволявшим снять и Шелеста.
В конце концов Никитченко уехал в Москву на пост начальника Высшей школы КГБ. Ему на смену приехал уроженец Киевской губернии Виталий Федорчук.
Шелест сразу же все понял. Никитченко имел репутацию мягкого, обходительного и интеллектуального руководителя, активно внедрявшего всякие технические новшества. Федорчук же был его полной противоположностью: этот бывший особист умел так орать матом, что его слышали чуть ли не на другом конце города. Он был крайне тяжелым человеком, и большинство его коллег хоть в киевском аппарате, хоть позднее в московском относились к нему крайне негативно.
Никитченко несколько лет проработал в Высшей школе, но по сути это уже была почетная отставка. В Москве ему не особенно нравилось. Выйдя на пенсию, он вернулся в Киев, где и проживал до конца жизни.
Умер Виталий Никитченко уже в независимой Украине в сентябре 1992 года в возрасте 84 лет.
*Деятельность организации запрещена на территории РФ.
