Дочь киевского профессора
Согласно канонам кадровой политики никакой Аллы Тарасовой не должно было быть в СССР вообще. В её анкете было всё то, что вывешивало большой «кирпич» на пути профессионального роста и жирную стрелку в сторону расстрельного полигона. Её можно было стереть в лагерную пыль по любой строке биографии. Но её никто не тронул, а сам товарищ Сталин пять раз дотрагивался до ее груди, вручая премию имени себя.
Происхождение Аллы Константиновны было отнюдь не рабоче-крестьянским.
Отец, Константин Прокофьевич, был выпускником медицинского факультета Университета св. Владимира и на момент рождения четвёртого ребёнка из пяти был психиатром в киевском военном госпитале на Печерске. Позднее он переквалифицируется в стоматологи, или точнее в челюстно-лицевые хирурги.
В первую мировую К. П. Тарасов с С. С. Тигерштадтом организовал «летучие отряды», которые оказывали первую помощь на передовых позициях. В 1916 г. на съезде русских хирургов в Москве экспонировалась выставка протезов, шин и ортопедических аппаратов, применявшихся для лечения раненых.
С 1920 по 1930 год профессор Тарасов был первым деканом стоматологического факультета и заведующим кафедрой зубного протезирования Киевского медицинского института.
Мать, Леонилла Николаевна, дворянка с польскими корнями, в юности увлекалась народовольчеством, но, как говорила ее подруга Варвара Малахиева-Мирович, «спрыгнула с подножки революционного поезда благодаря благополучному браку». Таким образом, переболев бунтарством в лёгкой форме и без осложнений в виде крепости и каторги, она передала всем своим детям стойкий иммунитет. Не переболели в этой семье и такой эндемичной киевской болезнью, как антисемитизм, в отличие, например, от Сикорских — хороших знакомых Константина Прокофьевича.
Соседями Тарасовых по первому семейному гнезду были Булгаковы, и старшие брат Евгений и сёстры Аллы Елена и Нина наверняка играли с Мишей и его сёстрами.
Затем они переехали в башню киевской крепости, где родились Алла и ее брат-погодок Георгий.
Следующим адресом Тарасовых стал двухэтажный дом на углу Крещатика и улицы Лютеранской, 1, куда к ним приходили философы Лев Шестов и Николай Бердяев, авиаконструктор князь Кудашев и многие другие киевские знаменитости. Оттуда же вверх по Лютеранской Алла пошла в приготовительный класс Екатерининской гимназии. Затем она училась в частных гимназиях Ольги Плетнёвой и Александры Титаренко.
«С самых ранних лет (с семи-восьми) Алла со своими подругами любила играть в театр, — вспоминал брат актрисы Георгий. — Сцена в первые годы обычно устраивалась под обеденным столом, а занавесом служил большой плед». А ведь могла бы и революционные прокламации разносить!
На представление Московского художественного театра 14-летняя Алла Тарасова попала в 1912 году, когда тот гастролировал в Киеве. В зале театра Соловцова она с увлечением наблюдала за игрой Ивана Москвина в ее любимой пьесе «Вишневый сад». После гастролей МХТ девушка решила, что должна играть именно на его сцене.
В шестнадцать лет Тарасова едет в Москву и всё-таки попадает в театр, о котором только и мечтала. Принимает её сам Константин Станиславский во вторую студию.
То, о чём не принято говорить в СССР
В Москву Алла поехала из любви не только к художественному театру.
«Пятнадцати лет, — рассказывал журналист и театровед Глеб Скороходов, — Алла познакомилась в Киеве с гардемарином Александром Кузьминым. Три года он ухаживал за нею, а когда она приехала в Москву и поступила в школу МХАТа, Кузьмин, уже в звании лейтенанта флота, сделал ей предложение, и они обвенчались в Храме Никиты Мученика». Так что любимая песня времён молодости Леониллы Николаевны «Нас венчали не в церкви» — явно не про будущую примадонну советского театра.
Какой была начинающая артистка?
Сын Василия Качалова и многолетний работник МХАТ Вадим Шверубович так описывал первые шаги будущей примадонны в театре:
«Алла была очень худа и при этом ширококостна, плечиста, с большими нескладными руками и ногами, с плохой, нездоровой кожей лица… И это при том, что во Второй студии было много прелестных девушек, которые, по мнению Нины Николаевны (матери Вадима актрисы Н. Литовцевой. — Ред.), во много раз больше подходили к этой роли…» Это была пьеса Зинаиды Гиппиус «Зеленое кольцо».
Алла поначалу не вызывала восхищения у коллег. Нина Литовцева сперва считала ее «очень некрасивой и, главное, лишенной женского обаяния».
По словам В. Шверубовича, «человеческое отношение к Алле было несколько настороженным, чтобы не сказать враждебным. Причиной этому были индивидуальные свойства ее характера — ей тогда (да и не только тогда) была чужда всякая богемность, всякое амикошонство. С людьми она сходилась трудно, завоевать ее доверие, стать не только ее другом, но даже просто приятелем было трудно, да и во внешности ее было что-то суровое, строгое. Была она неулыбой, скорее шершавой и колючей, чем мягкой и ласковой… Все это создало ей репутацию гордячки, зазнайки, а прав на это за ней, конечно, не признавали».
Однако ту роль Аллы вспоминали и спустя много лет. «Это было одно из тех ярких художественных впечатлений, которые остаются на всю жизнь и ради которых стоит жить на свете», — писал ей спустя двадцать лет знаменитый русский пианист А.Б. Гольденвейзер.
Самыми близкими подругами актрисы в то время были, по словам В. Малахиевой-Мирович, «Сонечка Голлидэй, которая тоже играла в «Зеленом кольце», и Вера Редлих, будущий режиссер, а тогда близкая подруга Эфронов и Цветаевой по Коктебелю». Та самая Сонечка, которая останется в памяти благодаря прозе Марины Цветаевой. Варвара Григорьевна знала, о чём писала. В то время Алла жила у неё.
Потом были и другие роли. И утраты в семье — в 1915 году в Галиции погиб первый муж её сестры Елены, командир Чеченского полка «Дикой дивизии» Александр Святополк-Мирский. Когда же к власти пришли большевики, Станиславский требовал от актёров, чтобы они берегли «достоинство в ответ на хамодержавие».
Для Аллы с мужем, её братьев и сестёр вопрос о том, с кем быть, не стоял. Её муж ушёл в Добровольческую армию, брат Евгений служил в белой контрразведке. Алла сопровождала мужа.
В 1919 году их пути с качаловской труппой МХТ пересеклись.
В. Шверубович вспоминал: «Одесса, октябрь 1919 года. Репертуар был пока тот же, с которым выехали из Москвы, но, так как в труппу вошла молодая, но уже завоевавшая в Москве большую популярность актриса Алла Константиновна Тарасова, изменился состав «Вишневого сада» — Аню стала играть она.
Это было, конечно, несравненно лучше, чем Краснопольская. Не думаю, чтобы она нашла что-нибудь новое и для спектакля, и для себя лично — играла она ту же Финочку из «Зеленого кольца» Гиппиус, которой она дебютировала и прославилась во Второй студии. Но почему бы и Ане не быть такой же чистой, честной, требовательной к себе и другим, чуть надломленной и разочарованной в жизни девушкой, как Финочка?
Барышни-дворянки, выросшей в собственном имении, в Алле Константиновне не было. Ну а в ком, кроме, может быть, Лилиной, которую я не помню, она была? Во всяком случае, уездной мещаночкой, какой была Краснопольская, Тарасова не была». Вадим Васильевич деликатно умалчивает, что Алла тогда была беременна.
А жизнь вокруг была нерадостной. По словам того же мемуариста, «Жилось в Одессе плохо. Город был перенаселен. В нем скопилась масса беженцев из занятых Красной Армией городов, тыловые учреждения белой армии, да и из Крыма все перебирались в Одессу. Все время что-то не ладилось с городским хозяйством, то не было воды, то света. Были дни, когда Василий Иванович (Качалов — ред.), который часто болел и не мог ходить мыться в театр, как это делали в дни нехватки воды остальные, умывался боржомом».
Сын Алексей родился в 1920 году. Вскоре Алла с мужем и маленьким Алёшей оказались в эмиграции — Константинополь, Прага, Берлин. За пределами родины оказались ее сестра Елена и брат Евгений. Родители, сестра Нина и брат Георгий остались в Киеве.
В Берлине была и первая роль Тарасовой в кино. В 1922 году Алла Константиновна снялась на студии «УФА» в киноленте «Раскольников», у известного режиссера Роберта Вине, сыграв Дуняшу Свидригайлову. Того самого Вине, чей «Кабинет доктора Калигари» по сей день служит эталоном фильмов ужаса.
В том же году труппа художественного театра гастролировала по Европе. Там Тарасова к ней и присоединилась.
«Появилась она у нас в спектаклях в Вене. И появление ее было очень существенным событием в жизни группы. И не только то имело значение, что она стала играть роли, которые до нее исполнялись много хуже, что, кстати, стало очевидным после того, как она в них вышла, но и то, как она реагировала на своих партнеров.
Она была совсем юной актрисой и по годам (ей было двадцать три — двадцать четыре года), и по свежести чувств, по чистоте их, по свободе от штампов. Как всякая неофитка, она была сурово требовательна к соблюдению законов школы, к верности заветам и правилам, в которых так еще недавно воспитывалась, и всякое нарушение их воспринималось ею мучительно», — вспоминал В. Шверубович.
Вместе с труппой она отправилась в США, где произвела фурор на местных зрителей. Однако домой вместе с коллегами ей поехать поначалу не удалось. Советская власть не желала видеть эту белоэмигрантку. В одном из писем из Нью-Йорка Станиславский написал в Россию друзьям: «Тарасова просто стала здесь всеобщей любимицей… Она нам нужна. Надо сделать все, чтобы она вернулась вместе с нами в Москву…»
Осенью 1924 года Тарасовой и Кузьмину разрешили вернуться. В Москве актриса поселилась с сыном и мужем, которого взяли в штат МХАТа техническим сотрудником, в строении во дворе театра, бывшем тогда общежитием. Первое время, как говорила она сама, частенько приходилось выступать в качестве «пожарной команды». Ролей ей давали мало и выпускали только на замены.
Так, в связи с болезнью главной исполнительницы она сыграла булгаковскую Елену в пьесе о белогвардейском Киеве «Дни Турбиных». Сыграла ту, с прототипом которой она была знакома с раннего детства. И эту роль заметил главный зритель Советского Союза — сам товарищ Сталин. И оценил соответствующим образом, заставив не любившего ее Немировича-Данченко давать ей главные роли.
Двойная жизнь советской примадонны
Не только генсек оценил талант Тарасовой. Вскоре она стала любимицей театралов всего Советского Союза, и её роли казались эталоном. Она блистала в пьесах Чехова, чьи героини были подругами ее матери. В какой-то момент оказалось, как говорил режиссёр Михаил Кедров, что она осталась единственной, кто видел своих героинь и слышал их интонации.
И в личной жизни у нее произошли огромные изменения. Она влюбилась в знаменитого актёра Ивана Москвина и прожила с ним, не разводясь официально, более десяти лет.
«В конце тридцатых годов в Глинищевском переулке возвели огромный дом для артистов МХАТа, в котором поселились Тарасовы. Но, несмотря на полученную трехкомнатную квартиру, площади Тарасовым катастрофически не хватало. Все они — Алла, ее сын Алексей, бывший муж Кузьмин, ее мать Леонилла, племянница Галочка и домработница — оказались хотя и в большой, но густонаселенной квартире», — вспоминала Варвара Малахиева-Мирович.
В то время Алла Константиновна сыграла в фильмах режиссёра Петрова «Гроза» и «Пётр Первый», а ее голос в радиопостановках слышали практически все советские люди. Награда шла за наградой.
В 1937 году была премьера спектакля «Анна Каренина». Ее племянница Галина Калиновская рассказывала: «Другой такой премьеры в театре я не помню… восхищение, цветы, поклонники. На спектакле было правительство во главе со Сталиным… После спектакля занавес поднимали много раз…» После премьеры «Анны Карениной» актрисе было присвоено звание народной артистки СССР. На представлениях зал кричал: «Да здравствует Сталин! Да здравствует Тарасова!»
Борис Пастернак посвятил Тарасовой строки:
То же бешенство риска,
Та же радость и боль
Слили роль и артистку,
И артистку и роль.
Словно буйство премьерши
Через столько веков
Помогает умершей
Убежать из оков.
Сколько надо отваги,
Чтоб играть на века
Как играют овраги,
Как играет река…
В том же году она была на гастролях в Париже, и там состоялась ее встреча с сестрой Еленой.
Впоследствии нечто похожее Татьяна Лиознова снимет в сцене свидания Штирлица с женой. Разыскав телефон сестры, Алла Константиновна созвонилась с ней. Встречаться было слишком опасно, и они решили просто пройти по разным сторонам улицы. Позднее Тарасова признается: «Это было больно и ужасно. Так мы прошли три раза. Я шла, глотая слезы. Сердце разрывалось на части. Я боялась слежки. А еще что кто-нибудь узнает, что муж Леночки в Гражданскую войну воевал на стороне белых». Как будто её собственный супруг воевал на другой стороне, а она сама не была своего рода талисманом Добровольческой армии?
Становясь иконой советского театра, Алла Константиновна была глубоко верующей в атеистической стране.
Её сын Алексей Кузьмин-Тарасов, недавно отметивший своё столетие, вспоминал в беседе с Глебом Скороходовым: «Проходило время, а прошлые страхи всегда были с мамой. Но она их глубоко прятала в душе. И никогда не расставалась с крестиком, была глубоко верующим человеком».
В конце войны с Тарасовой случилось два события.
Первое — главная роль в фильме «Без вины виноватые». Прима МХАТа куталась в плед и ходила в валенках. «Сколько «Незнамовых» (нашедшийся сын главной героини. — Ред.) писали мне о том, что и они, быть может, когда-то найдут своих матерей!» — позже вспоминала она. «Люди, четыре года видевшие только оружие и врага, сегодня увидели свою мать», — это строчки из одного такого письма.
Вторым же событием стали новая любовь и новый брак — с генерал-майором Александром Прониным. С ним она и проживёт последние три десятилетия своей жизни. В 1948 году Тарасова вступила в партию, хотя обычно верующих туда не брали.
«Фильм-спектакль "Анна Каренина" снят спустя 16 лет после премьеры и, по мнению тех, кому довелось на ней присутствовать, не имеет никакого отношения к знаменитому созданию Художественного театра. Театр сам просил никогда не показывать эту неудачную работу.
Однако в 90-х, когда началось разрушение старых ценностей, решили развеять легенду актрисы, имя которой вызывало волнение, трепет и любовь зрителей в течение многих десятилетий, и на телевизионном экране появился старый фильм-спектакль. Роль Анны Карениной, сделанная с Вл. И. Немировичем-Данченко, была полностью дискредитирована», — рассказывал телеведущий Виталий Вульф.
«Способ вести себя на сцене устаревает с годами безнадежнее, чем любое из искусств. Но Алла Тарасова — едва ли не единственная из знаменитых мхатовских "стариков", чья игра сегодня кажется архаичной абсолютно, от начала до конца, в каждой интонации и в каждом движении.
Возможно, в этом виновато телевидение, запечатлевшее самую популярную из ее ролей, Анну Каренину в хрестоматийном мхатовском спектакле, лишь в середине 50-х годов. В этой немолодой, отяжелевшей женщине с низким грудным голосом, ступающая торжественно и чинно, картинно заламывающей руки и закатывающей "от страсти" глаза, трудно рассмотреть "тревожное биение жизни" или "откровенное и смелое чувство", о которых писали критики», — писал в газете «КоммерсантЪ» Роман Должанский, и с этими словами трудно не согласиться.
С 1951 по 1955 год она — директор МХАТа. Три созыва она была депутатом Верховного Совета СССР, а с 1970 по 1973 год — председатель Совета старейшин МХАТа. Именно этот совет принял решение о приглашении Олега Ефремова. И была семья — мать, прожившая 96 лет рядом с дочерью, муж-генерал, сын, женатый на тёте актёра Пороховщикова, внуки…
Алла Константиновна открыла свой жизненный секрет Ирине Мирошниченко, сказав: «Я всегда любила и всегда была любима».
Алла Тарасова вызовет бурю эмоций у зрителей в 1957 году, когда сыграет Марию Стюарт в одноименном спектакле по пьесе Шиллера. Вот как отзывалась о своей партнерше актриса Ангелина Степанова (королева Елизавета): «Забыть то, как играла Тарасова, невозможно… Талант актрисы огромен».
Были еще роли, были речи с высоких трибун. Последней ролью Тарасовой была мать Валентины в пьесе Рощина «Валентин и Валентина» в режиссуре Олега Ефремова. Она еще репетировала Турусину в пьесе островского «На всякого мудреца довольно простоты», однажды у нее на репетиции разболелась голова, работу прервали, Алла Константиновна спустилась в зал, постояла в проходе, оглянулась на сцену и ушла.
Своей кончиной в 1973 году она преподнесла большие неудобства властям и театру.
Она не успела получить звезду с серпом и молотом, и вместо торжественного вручения высшей награды проходили похороны Аллы Константиновны. Народной артистке СССР полагалось место на Новодевичьем кладбище на специальном участке, выкупленном театром еще до революции, но Тарасова отказалась и строго-настрого потребовала, чтобы ее положили рядом с матерью на менее престижном Введенском. Год спустя там же захоронили двух её мужей (Кузьмина и Пронина) и брата великой актрисы Георгия.
Место советской примадонны пустовало недолго, и вскоре его заняла названная родителями в честь Тарасовой Алла Борисовна Пугачёва.
