Однако так было не всегда. Сто лет назад тысячи украинцев Канады оказались за колючей проволокой в лагерях как «враги Канады». В январском номере канадского журнала Press for Conversion, обзор которого мы предоставили для наших читателей, разбиралась история «приручения» украинцев Канады с помощью метода «разделяй и властвуй».
Еще один номер того же журнала в статье «Колючая проволока и кленовые листья» рассказывает, как украинцы прошли путь от «парий» до любимчиков либеральных правительств.
«Сейчас иностранными врагами считаются радикальные мусульмане, но еще столетие назад канадцы были охвачены эпидемией страха, вызванной жуткими предупреждениями о том, что восточные европейцы, в основном украинцы, радикализуются под влиянием социалистических и профсоюзных активистов», — пишет канадское издание.
В 1914 году Канада вступила в Первую мировую войну на стороне сил Антанты. На этом основании представители «враждебных наций» заключались в концентрационные лагеря (изначально именно так они там назывались). Таковыми считались бывшие граждане Германии и Австро-Венгрии. Подавляющее большинство заключенных этих лагерей были именно украинцами, считавшимися наиболее неблагонадежными элементами.
Всего в Канаде функционировали 24 лагеря под управлением генерал-майора Уильяма Оттера, считающегося «отцом канадской армии». Заключенных концентрационных лагерей к тому же делили на две категории. В первую попали преимущественно немцы. Для них лагеря строились в городах, они получали лучшее питание и не обязаны были работать. Во вторую попали бывшие австрийские граждане украинского, чешского, словацкого, хорватского и сербского происхождения, ставшие фактически рабами.
«Хотя интернированных «первого сорта», в основном немецких офицеров, не заставляли работать, заключенных «второго сорта», в основном гражданских лиц украинского происхождения, использовали в качестве рабов. Даже после освобождения их рабство не прекратилось. В 1916 и 1917 годах, когда возросший спрос Британской империи на канадское пушечное мясо в Европе привел к нехватке рабочих рук, друзья канадского правительства из корпораций обратились к нему за помощью. Правительство премьер-министра Роберта Бордена с радостью пошло навстречу, предоставив в их распоряжение тысячи иностранных рабов из канадских трудовых лагерей», — пишет Press for Conversion.
Полковник Андерсон-Уайт, бывший охранник лагеря для интернированных Касл-Маунтин, был более откровенным, описывая эти лагеря: «У нас было много рабочих рук. Мы предоставляли рабов всем, кто просил нас сделать что-нибудь».
Порабощенные федеральным правительством и частными фирмами, они рубили деревья, строили здания, заборы, железные дороги, дороги и парки, трудились до седьмого пота на фермах и фабриках, металлургических заводах и угольных шахтах. После окончания войны заключенных украинцев выпустили не сразу, а только через два года. Адвокат из Британской Колумбии Дайана Брети утверждала, что «программа принудительного труда была настолько выгодна канадским корпорациям, что интернирование продолжалось в течение двух лет после окончания войны».
Однако помимо прибыльности рабского труда была еще одна причина для удерживания канадских украинцев в концентрационных лагерях и после окончания войны — это симпатии многих из них к Советскому Союзу. На этом же основании в 1917 г. в Канаде был введен запрет на левые издания, а в сентябре 1918-го были запрещены любые издания (кроме религиозных) на языках «враждебных наций»: немецком, венгерском, болгарском, турецком, румынском, украинском, русском, финском, сербо-хорватском и латышском, чтобы канадским цензорам не разбираться в незнакомых языках.
Профессор университета Манитобы, историк украинского происхождения Орест Мартынович писал, что еще до войны украинцы Канады ощущали себя загнанными в угол париями. «Украинские мигранты считали свою этническую группу порабощенным сегментом канадского общества… Рабочие-мигранты украинского происхождения, особенно работавшие на строительстве железных дорог, лесоповалах и в шахтах, были практически «белыми рабами» или «белыми неграми», — пишет Мартынович.
Подобное отношение в значительной степени способствовало радикализации части украинских мигрантов и в результате внесению их в списки «врагов народа».
«Чтобы понять, почему некоторые украинские канадцы непропорционально чаще подвергались интернированию в лагеря, мы должны признать, что на протяжении более чем столетия это этническое сообщество было резко разделено по политическим мотивам. По сути, украино-канадцы разделились на два враждебных лагеря», — пишет автор канадского издания Ричард Сандерс.
Уже в начале XX века они разделились сначала по принципу отношения к религии. Одна часть эмигрантов основывала светские клубы и профсоюзы, другая же группировалась вокруг греко-католической церкви, проклинавшей эти светские клубы, отбиравшие у нее «законную» паству. Их поддержала и та часть украино-канадского сообщества, которая перешла в протестантизм. В религиозно-консервативных группах эмигрантов в этот период распространяются идеи формирования на территории Украины монархии по образцу Британской империи. Своих же светских «соплеменников» они начинают активно сдавать полиции еще до начала войны.
Существенную роль в том, что с началом Первой мировой войны тысячи украинцев стали фактическими рабами в концентрационных лагерях, сыграл епископ Украинской католической церкви в Канаде (1912-1927) Никита Будка.
Еще до войны левая часть диаспоры активно выступала против войны и к австрийскому правительству относилась крайне отрицательно. Однако летом 1914 года Никита Будка издал обращение к своей пастве, призывая «всех австрийских подданных ехать домой, чтобы защищать свою родину». Когда же Великобритания и Канада через неделю объявили войну Австро-Венгрии, Никита Будка моментально изменил свое мнение, призвав украинцев Канады «защищать свою новую родину». Украино-канадский историк Петр Кравчук впоследствии отмечал, что такое «поведение в стиле хамелеона» со стороны украинского епископа сыграло свою роль — сам епископ «спас свою шкуру, но украинцев стали рассматривать как представителей враждебного государства».
Впоследствии, как пишет другой канадский историк Дональд Эвери, епископ Будка стал полицейским информатором, чрезвычайно преувеличивая угрозу со стороны украинских социалистов и профсоюзников Канады, требуя от властей расправиться с ними. В своих письмах к властям он требовал закрыть украинскую газету «Рабочий народ», чтобы «не произошло, как в России».
Само же издание «Рабочий народ» в этот период обращается к своим читателям с призывом рассказать англо-канадцам, что «мы — не австрийцы и не галичане, не дикие необразованные люди, какими нас изображают наши же соотечественники — тайные агенты, которые продались и являются предателями нашего народа».
Тем не менее, издание было закрыто, а большинство левых организаций украинцев Канады разгромлено и возродилось под другими именами уже в начале 1920-х.
Однако в этот же период в Канаду начинают толпами прибывать украинские националисты, проигравшие Гражданскую войну на родине. Они существенно пополняют правое крыло диаспоры. К концу 1920-х правое крыло всё сильнее тяготеет к итальянскому фашизму и немецкому нацизму. В то же время более трети состава Компартии Канады в этот период тоже составляют украинцы. Обе фракции диаспоры практически прекращают общение между собой, считая друг друга главными врагами.
Правое крыло диаспоры к началу 1930-х объединяется вокруг Украинского католического братства, Украинской национальной федерации (УНФ) и Объединенной гетьманской организации. Как пишет историк Мартынович, УНФ с энтузиазмом приветствовала приход нацистов к власти, утверждая, что модель нацисткой Германии должна стать моделью и для украинского государства. В дальнейшем она слилась с основанной в Европе ОУН.
Тем не менее, репрессии коснулись в 1930-х годах совершенно другого крыла диаспоры — антифашистского. В ходе Великой депрессии и роста количества безработных правительство Канады организует так называемые «лагеря помощи», в которые для принудительного труда в период 1932-1936 попадают 170 000 человек, большая часть из которых тоже оказались украинскими эмигрантами левых и просоветских взглядов.
В 1940 году большинство левых украинских организаций и изданий были снова запрещены, а их активисты — интернированы в новые лагеря или распределены по двадцати тюрьмам. Тогда же канадское правительство для противовеса запрещенным организациям создает националистический Конгресс украинцев Канады, в который вошли откровенно профашистские организации. Несмотря на формальное союзничество Канады и СССР в годы Второй мировой войны, заключенных в лагеря просоветских украинцев не выпустили.
Парадокс ситуации заключался в том, что формально был опять использован закон о «враждебных элементах» — в лагерях снова оказались украинские антифашисты, словно бы Канада вела войну против СССР. Историк Петр Кравчук, сам бывший одним из заключенных лагеря для интернированных, вспоминает, что нередко украинского антифашиста бросали в камеру с заключенными немцами, чтобы те «повозили его по полу».
Уже в ходе войны, как пишет Кравчук, «когда правительство Канады применяло несправедливые меры против украинских антифашистов и конфисковало их собственность, оно же чествовало украинских друзей Гитлера и Муссолини и передало в их распоряжение украинские рабочие дома в ряде населенных пунктов». В 1943 году были конфискованы и сожжены тысячи книг, изданных левыми украинцами.
В 1945 году заключенные в лагеря левые украинцы выходят на свободу, но снова оказываются под угрозой возвращения туда же. Канадское правительство принимает программу PROFUNC («важные функционеры Компартии) — секретную программу по выявлению «крипто-коммунистов» и сочувствующих для быстрого интернирования их в лагеря в случае планируемой войны с СССР. Значительную часть списка составляли именно представители левой украинской диаспоры. И зачастую попадали они туда по доносу своих правых соотечественников.
Особо опасной в списке числилась Мэри Кардаш, лидер левой Ассоциации объединенных украинцев Канады. Ее родители приехали в Канаду в 1909 году, после поражения российской революции 1905 г. Ее муж, Мирон Костанюк, в 1932 году был заключен в тюрьму за организацию первомайской демонстрации, а в 1940-м оказался в числе многих левых украинцев, оказавшихся в лагере для интернированных. Муж Мэри Кардаш был добровольцем, отправившимся в Испанию на помощь республиканцам, откуда вернулся без ноги. Вся семья считалась по умолчанию «врагами народа» Канады.
Обе фракции диаспоры еще раз сошлись в противостоянии в 2015 году, когда канадское правительство проталкивало так называемый антитеррористический законопроект под номером С-51. По формулировке этого закона, «терроризмом» может считаться любое действие, которое может трактоваться как вмешательство с целью нарушения экономической и финансовой стабильности Канады.
Как отмечали канадские журналисты, «терроризмом» может считаться защита коренными народами прав на свою землю, противодействие со стороны «зеленых» разработке полезных ископаемых, протесты пацифистов против торговли вооружениями и т.д.
«Террористами» также могут быть признаны активисты антивоенных движений, блокирующие базы НАТО. Против законопроекта активно выступала левая Ассоциация объединенных украинцев Канады, предоставив свои помещения и ресурсы для организации протестов. В то же время правая диаспора (Конгресс украинцев Канады) требовала использовать этот законопроект для борьбы с «пророссийскими сепаратистами» в Донбассе.
Конгресс украинцев, как отмечает канадское издание, закупал для украинской армии и националистических батальонов дроны, джипы Humvee, снайперские винтовки и детонаторы натяжного действия («растяжки»). В то же время их оппоненты из Ассоциации объединенных украинцев Канады призвали правительства Европы «прекратить поощрять и помогать ультраправым Украины, так как украинский фашизм представляет не менее серьезную угрозу миру, чем нацистская Германия, которую тоже когда-то поддерживали западные страны и по тем же причинам — в качестве оружия, нацеленного на Восток».
За последние сто с лишним лет правительство Канады практически смогло нейтрализовать одну часть украинской диаспоры, поддерживая и финансово подпитывая другую. Одни украинцы провели значительную часть своей жизни в лагерях и на принудительных работах не за совершенные преступления, а по факту своей этнической принадлежности и политической неблагонадежности (симпатиям к Советскому Союзу или России). С 2010 года правительство Канады стало признавать факт необоснованных репрессий против украинцев, однако для проведения кампаний и образовательных программ, осуждающих эти действия, средства выделяются опять же Конгрессу украинцев Канады, то есть националистической части диаспоры, которая как раз репрессиям не подвергалась.
