Дипломатический вариант
Жестокая война Хмельницкого за восстановление прав казачества и православного населения Украины закончилась для поляков серьезным поражением — в 1654-м году запорожцы присягнули русскому царю. Вскоре после этого последовала война с Россией и Швецией, по итогам которой польское государство подвернулось масштабным разорениям. Это вынудило поляков сесть за стол переговоров как с русским царём (с которым в 1656 году заключили мир и союз, впрочем, весьма недолговечный), так и с казаками.
Вопреки образу бескомпромиссного борца за свободу Украины, Богдан Хмельницкий был открыт для переговоров с поляками, которые начались в 1656. Более того, Хмельницкий стараясь держать для себя открытыми максимально большое количество опций вел переговоры с противниками польской короны: Швецией, Трансильванией, Бранденбургом и крупным магнатом Богуславом Радзивиллом (на что он имел полное право согласно жалованной грамоте царя Алексея Михайловича — прим. ред.).
Интерес Хмельницкого был очень простой: дополнительная поддержка за рубежом являлась для него дополнительным фактором защиты его личных вольностей и прав казачества в целом, которые в Московском государстве в теории могли нарушить так же, как это произошло ранее в Польше.
Поляки, конечно, тоже проявляли большую активность: послы короля в Москве, Бахчисарае и Константинополе пытались настроить союзников и протекторов Хмельницкого против казаков. Однако, особенного результата они не добились. Поэтому крупные польские землевладельцы, имевшие огромное влияние в польском правительстве, решили, что одними интригами ничего не добьешься и если они хотят вернуть свои огромные поместья на Украине, то придется идти на уступки казакам.
Имущественный фактор имел здесь большую роль: в «до-хмельницком» Киеве 27 польских магнатов владели 68% домохозяйствами, а в Брацлаве 18 магнатов владели 80% домохозяйств. Так что в возвращении Украины наиболее влиятельные люди государства имели реальный материальный интерес.
Вот в этой то ситуации 1 марта 1657 г. посольство архиепископа Парчевича добралось до Богдана Хмельницкого. Делом жизнь Парчевича было освобождение Болгарии от власти османов. Добиться этого можно было только создав широкую антиосманскую коалицию христианских держав Европы. Но пока католическая Польша увязла в борьбе с казаками, Россией, Швецией и Трансильванией всерьез говорить о такой коалиции было невозможно. Поэтому Парчевич от имени императора Фердинанда III выступил посредником в переговорах между польским королем и восставшими казаками.
Одновременно с упомянутой миссией, к казакам послали опытного дипломата, королевского секретаря Станислава Казимира Беневского. Его задачей было сделать казаков верными подданными польского короля, а Украину вернуть в состав Речи Посполитой.
Компромисс с наглостью
Переговоры тянулись очень долго. За это время успел умереть не только император Фердинанд III, но и сам Богдан Хмельницкий. Последнее помогло переговорам ускориться — поскольку к власти пришла партия сторонников компромисса с Польшей под предводительством гетмана Выговского.
В результате был подписан новый договор между королем и казаками, согласно которому Украина возвращалась в состав Речи Посполитой в повышенном ранге как новое Великое Княжество Русинское с большой автономией и реституцией земельных прав польских магнатов. Казаки подписали этот договор в сентябре 1658 в Гадяче.
Соглашение начиналось с принципиального идеологического пункта, в котором поляки согласились выполнить требование казаков:
«Вера древняя греческая уравнивается в правах своих с римскою везде, как в Короне Польской, так и в Великом княжестве Литовском».
В политическом поле это декларируемое равноправие закреплялось статусом сенаторов Речи Посполитой для митрополита Киевского и еще пятерых православных архиереев. При этом киевский митрополит будет занимать почетное место сразу после католического епископа Львова (п. 2).
С вопросами веры непосредственно связана тема образования, которая нашла отражение сразу в нескольких статьях. Вместо всех существующих в Киеве учебных заведений там должна была быть создана королевская Академия, статус которой соответствовал бы Краковской. Специально оговаривалось, что при полной свободе для православного учения в Академии запрещалось распространять ереси — «арианская, кальвинская, лютеранская» (п. 6).
Кроме того, казаки получали право создать еще одну такую же королевскую академию в любом другом подконтрольном им городе по собственному выбору. (п. 7), а также неограниченное число прочих учебных заведений и типографий. Провозглашалась полная свобода печати (п.8), включая религиозно-полемическую литературу, исключая, естественно, оскорбление королевского величества («маестата»).
После фиксации гарантий в религиозной сфере наступает черед ключевым для казаков сословным вопросам. Так, главным предметом торга казаков с польской короной на протяжении всего XVII века была численность казацкого реестра. Он варьировался от нескольких тысяч (по результатам побед поляков) до 40 000 в наиболее успешные для Богдана Хмельницкого времена начала восстания.
3-й пункт Гадячского договора гласил: «Войска Запорожского будет 60000».
Цифра в 60 000 была зафиксирована впервые в договорах казаков с русским царём. Её повторение в новом договоре с Речью Посполитой показывает, что поляки пообещали казакам условия не хуже, чем гарантировал им Алексей Михайлович.
Как и в договорах с Москвой содержать эту огромную постоянную армию должна была не государственная казна, а самообложение казацких территорий — польское правительство отказывается от сбора с них каких бы то ни было податей и налогов (п. 10). Опираясь на собранные средства «Гетман имеет право чеканить монету и платить ею жалованье Войску» (п. 13).
В пункте №4 оговаривается статус казацкого лидера и подвластной ему территории: «Гетману великого княжения русского вечно быть первым киевским воеводою и генералом». Титул, который за ним закреплялся: «гетман русский и первый воеводств Киевского, Брацлавского и Черниговского сенатор» (п. 22).
Помимо права сбора налог и эмиссии гетман от имени короля и Речи Посполитой наделялся высшей судебной властью на подконтрольной ему территории «великого княжества Русского» (п. 18). При этом в феодальном владении гетмана сохранялся Чигиринский уезд, пожалованный ранее царём (п. 19).
5-й пункт договора еще раз (после полномочий православных иерархов и гетмана) констатировал, что «Сенаторов в Короне Польской выбирать не только из поляков, но и из русских». При этом в Киевском воеводстве все высшие должностные лица, включая сенаторов, могут быть исключительно православными, а в Черниговском и Брацлавском к должностям допускаются и католики (п. 20). А вот должности местного уровня власти — «печатари, маршалки и подскарбии» во всех трех воеводствах «будут раздаваться только русским» (п. 21). Эти посты предназначались для казаков, которых король должен был возвести в дворянское звание («нобилитовать») по представлению гетмана (п. 11).
Таким образом в договоре учитывались права (в т.ч. имущественные) только представителей высшей магнатской аристократии Речи Посполитой, за которыми сохранялись права (а значит и земельные владения) в Черниговском и Брацлавском воеводстве. Пункт № 12, оговаривавший правила постоя войск, прямо упоминает «волости королевские, духовные и сенаторские» — т.е. владения короны, церкви и высшей аристократии.
А вот слой шляхты должен был полностью смениться с поляков на казаков-русинов.
Казакам как сословию и территориальной корпорации гарантировалось, что Корона Польская будет прислушиваться к их мнению «во всяких нужных делах» (п. 14).
Что касается предшествовавших восстания и войны, то согласно п. 9 «Случившееся при Хмельницком предастся вечному забвению». Шляхтичам, которые подверглись репрессиям Короны, за то, что они поддержали казаков, возвращались их владения и должности (п. 16). Такая амнистия интересовала в первую очередь самого нового гетмана Выговского, который когда-то просто попал в плен восставшим казакам и получил свободу в обмен на службу Хмельницкому.
Наконец, договор урегулировал и международный статус Войска Запорожского.
Во-первых, у казаков было право нейтралитета «В войне короля с Москвою». Но «в случае нападения московских войск на Украйну король обязан защищать её» (п. 15). При этом королевские войска, которым было запрещено базироваться в казацких землях, должны были поступать в подчинение гетмана (п. 12).
Во-вторых, гетману запрещалось «искать других иностранных протекций, кроме польской» и «признавать над собою власти государя московского», но разрешалось самостоятельно заключать договоры с Крымским ханом (п 17).
Наконец было получено довольно расплывчатое обещание решить еще одну актуальную для казаков проблему: «правительство должно стараться, как бы отворить Днепром путь к Чёрному морю» (п. 14).
Однако ключевые для казаков пункты этого договора так и остались декларацией о намерениях. Он был ратифицирован сеймом в сильно урезанном виде из-за сильнейшего противодействия большей части шляхты и католического духовенства несмотря на однозначно позитивное восприятие договора польским королем.
Король и высший нобилитет поддерживали договор в его изначальном виде потому что он помогал уравновесить сильнейшее влияние шляхты в государстве, которое являлось «аристократической республикой», в которой центральная власть была крайне ограничена в своих полномочиях и не имела достаточно ресурсов. По этой же причине шляхта и выступала против изначальной версии договора.
Также, конечно, влияло и нежелание принять как равных казаков, которые в этом случае становились конкурентами польских аристократов при распределении благ и имущественных активов на плодородных украинских землях.
С самого начала Люблинской унии Украина расценивалась магнатами так же, как Америка конкистадорами — плодородная tabula rasa с покорной массой бесправных крестьян. На тот момент доля шляхты в Польше колебалась в пределах 5-10% населения, что было очень много. А на Украине шляхты было значительно меньше — и ее увеличение за счет казаков в случае принятия договора в изначальной версии создавало противовес для поляков.
Непринятие договора массами казаков в конце концов привело к усобице внутри Войска Запорожского и потере Выговским поста гетмана. А позднее о договоре и вовсе забыли — так поляки потеряли свой последний шанс вернуть себе Украину путём переговоров с казаками.
Уроки и выводы
С позиций послезнания, конечно, очевидно, что Гадячский договор в своем изначальном виде позволял сохранить Речь Посполитую в ее тогдашних границах на существенно более долгий срок чем у нее получилось в итоге, потому что существующие в польском государстве порядки тянули страну в разные стороны.
Доминирующее положение шляхты (вообще не желающей уступать королю) в этом государстве не давало создать там сильную центральную власть, которая могла бы эффективно организовать работу государства (как это было с абсолютизмом во Франции, России, Пруссии и других странах Европы).
Не рассуждая о том насколько такой путь был вероятен, предположим, что сохранение шляхетской республики имело высшую ценность для всех шляхтичей. Что в таком случае им нужно было сделать?
Принять Гадячский договор в первоначальном виде, организовав Речь по образцу Османской империи, которая функционировала уже на тот момент как союз самоуправляемых автономных территорий. Запорожская сечь стала бы аналогом Османского Магриба или Османского же Крымского ханства (то ли провинции, то ли протектората) — ситуативно участвовала бы в войнах короны, оставаясь самостоятельной единицей. Вариант неидеальный, но уж точно лучше того, что вышло в итоге.
Польша и так в урезанном виде стала жертвой трех разделов век спустя и внутри государства защитников
В то же время, всячески препятствуя появлению в Польше унитарного абсолютистского государства, шляхта одновременно стремилась к унификации населения и подавлению региональных сообществ — что конечно же провоцировало вооруженные восстания, которые без мощного полицейско-карательного аппарата подавить не представлялось возможным — а для такого аппарата нужны были и соответствующие мощности, в выделении ресурсов на создание которых шляхта отказывала короне.
То есть репрессии Речи Посполитой против казачества это, как если бы в ранних конфедеративных по сути США правительство в Вашингтоне пыталось бы на основе существующей конституции построить тоталитарное фашистское государство — люди исходили из взаимоисключающих предпосылок.
Такая же проблема и у сегодняшней Украины — это государство, где политическая жизнь (вечная «разборка днепропетровских с донецкими») в текущем виде устраивает всех ее участников, и менять ее на мощное централизованное государство они бы не хотели (что объясняет провал основных реформ).
Но, при этом, эти же люди претендуют на повальную унификацию страны, что получается у них в целом не особо успешно.
