— Протестная активность снизилась, это очевидно, но она полностью не сошла на нет, и ситуация сама собой не рассосется. И та, и другая стороны готовы и рассчитывают на достаточно длительное противостояние.
Поэтому если не будет политических решений, прежде всего со стороны белорусского руководства, не только разговоров, а вывода протестов в политическую плоскость (чтоб он был в форме диалоговой площадки) и реальной политической реформы, то этот протест может держаться на низком огне до серьезного ухудшения экономической ситуации.
С началом отопительного сезона ряд вопросов в белорусской экономике до сих пор не решен, а курс валюты достаточно чувствительно отреагировал и на события последних дней, и на забастовки. Учитывая эти экономические предпосылки, мы увидим вторую волну активизации протестной активности, в которую могут быть вовлечены другие слои населения.
Сегодня необязательно посещать массовые мероприятия. Многие выражают несогласие на рабочих местах в форме итальянской забастовки или иных формах протестов. Сейчас даже говорят, что белорусы перешли к партизанской тактике. Но как только зарплаты, в первую очередь бюджетникам, перестанут платить (и этого тоже нельзя исключать), то и они могут выйти на улицу и пополнить ряды протестующих.
- Изменились ли настроения среди тех участников акций протеста, кто выступает за более тесный союз с Россией?
— Знаете, в общем и целом за более тесный союз с Россией выступают как минимум 50% белорусских граждан. Другое дело, что на фоне поддержки Россией действующего президента Россия сама начинает ассоциироваться с режимом Лукашенко. Последствия этих шагов мы можем увидеть в ближайшее время.
Я не уверен, что социальная структура протеста и настроения сильно изменятся. Но так или иначе геополитический вектор должен быть определен. Последствия этого в любом случае будут. Ситуация настолько запущена, что сейчас любое принятое решение будет с политическими потерями.
- Поставлю вопрос иначе. Как пророссийская часть протестующих реагирует на вмешательство со стороны Литвы и Польши и угрозу майдана?
— Вопросы о вмешательстве внешних сил сейчас меньше всего заботят протестующих. Для них политические требования не изменились. То, с чем люди вышли на протесты 9 августа, та же повестка и осталась.
Понятно, что это концентрированное массовое сознание, которое в значительной степени иррационально. Я даже не думаю, что многие думают категориями «А что потом?». Ситуация наэлектризована, и люди думают о том, что сейчас происходит.
Но мы видим уже более отчетливо, как так называемый Координационный совет все больше обретает некую форму и материализуется по большому счету националистическая повестка. У них не получилось это сделать раньше, но они постарались это сгладить. Мы видим на митингах флаги Евросоюза, мы слышим конкретную антироссийскую риторику и обвинения в адрес РФ и президента Путина. Это было на акциях протеста в ближайшие выходные.
Поэтому, занимая проактивную позицию, Россия рискует потерять часть симпатизантов из числа людей, которые искренне поддерживают интеграцию с РФ, но не поддерживают действующего президента.
- Могла ли Россия поступить иначе, и может ли Россия еще что-то предпринять?
— Россия уже сделала достаточно много. Надо честно поблагодарить РФ за то, что она не допустила еще более глубокого вмешательства во внутриполитические процессы Республики Беларусь, подставила плечо и сделала важный шаг на международной арене.
- В российском экспертном сообществе много говорится о прозападном лобби в окружении Лукашенко. Действительно ли оно есть, и насколько сейчас сильны его позиции?
— Оно, безусловно, есть. Так называемая многовекторность последних пяти лет, естественно, реализовывалась с его подачи и имела какую-то рекомендательную базу. Я думаю, что на данный момент их позиции в значительной степени ослабли, поскольку Россия и Белоруссия делают определенные поступательные шаги навстречу.
Да, пока мы видим больше декларации, но после встреч наших президентов мы перейдем к реальным действиям по сближению и нормализации экономической ситуации, а это для Белоруссии сейчас критически важно, чтобы просто сохранить стабильность и чтобы найти выход из политического кризиса.
- Вы уже упомянули предстоящую встречу Путина с Лукашенко. Ждать ли нам от нее принятия каких-то судьбоносных решений, скажем, подписания интеграционных карт?
— Это момент истины, но мы пока даже не можем предположить повестку этой встречи. Важный вопрос остается открытым: будут ли подписаны принципиальные договоренности и не утратил ли Александр Григорьевич в глазах России статус партнера и гаранта политических трансформаций в Беларуси.
Нужно донести важность политического момента в республике. Общество созрело, и нужен новый виток. Нам нужно сделать следующий шаг. Это должна быть структурированная политическая реформа, которая надолго обеспечит политическую стабильность в РБ, что важно с точки зрения сохранения стабильности в Междуморье, что важно и для России.
- Лукашенко как раз поручил проработать вариант переориентировки транзита с литовских портов на Россию. Насколько это все реально?
— Вполне реально. С учетом того, насколько недальновидными были шаги по так называемой диверсификации и ряд решений по поставкам энергоносителей (та же авантюра с танкерами с нефтью из США через порты Прибалтики). Я не уверен, что тут было рациональное экономическое зерно. Только политические заявления.
Поэтому для нас принципиально вопрос не стоит, а переориентация достаточно большого объема транзита на российские порты только стабилизирует белорусскую экономику и укрепит наши двусторонние отношения. Это хороший и правильный ход, и его нужно было делать раньше.
- Действительно ли Лукашенко сейчас открыт для перемен или просто тянет время?
— Насколько я понимаю психологию руководителя РБ, он консервативно настроен. Внутренне он не стремится к переменам. Рационально он, может, и понимает, что это требуется, но тут есть большой соблазн ничего не менять, и, если критический момент миновал, оставить все как есть.
Но политическая реальность диктует, что нужно делать другие шаги. Иначе это приведет к краху и политической стагнации.
Проблема этого протеста как раз состоит в том, что он не вырос на пустом месте. Изменилась социальная ткань общества, появился другой запрос, на который власть не хотела и не была готова реагировать.
Если сейчас не произойдет осознания и признания проблем, то это все приведет к более печальным последствиям.
