Мурад Абдуллаев — младший партнер-эксперт Агентства стратегических коммуникаций (АСК, г. Москва), член Американской ассоциации политической науки (APSA, Вашингтон, округ Колумбия, США), кандидат филологических наук.
— Мурад, выступления в Америке чернокожих граждан продолжаются. Продолжают гибнуть люди. Как вы считаете, это прекратится по окончании президентских выборов, или насилие продолжится и дальше?
— Ответить на этот вопрос однозначно невозможно, и причина тому простой факт, что проблема расизма, дискриминации по принципу цвета кожи не нова, она не возникла 25 мая, в день, когда из-за грубой, фатальной неосторожности полицейского в Миннеаполисе был убит темнокожий Джордж Флойд.
Расизм, дискриминация, тот же харрасмент всегда были и остаются частью американской реальности, которая либо тщательно замалчивалась, либо в какой-то момент стала порядком вещей. Американский системный расизм, иногда называемый «структурным расизмом» или «институциональным расизмом», — это сложное явление, представляющее собой результат болезненного взаимодействия культуры, политики и социальных институтов, когда накапливавшиеся внутри страны проблемы годами игнорировались, когда увеличивался разрыв между слоями населения, когда перестало работать правосудие, которое, казалось бы, зиждется на хваленных принципах американской демократии, в конце концов, когда окраины американских мегаполисов превращались в опасные районы дислокации бедного темнокожего населения (гетто), главный промысел которого — криминал и разбой. Увы, но это печальная реальность бряцающей на весь мир показным лоском Америки.
Ваш вопрос заставил меня вспомнить фразу коллег из Далласа (штат Техас), которые чуть больше месяца назад пригласили меня как журналиста и исследователя воочию увидеть и убедиться, что есть «мирный протест» и что такое реальные погромы под прикрытием борьбы за права темнокожих.
Так вот, эти американцы (среди которых — справедливости ради отмечу — было немало темнокожих) практически единогласно утверждают, что выборы в стране вообще ничего не изменят, особенно на фоне того, что интерес к ним со стороны потенциального электората в этом году один из самых низких за всю историю.
Конечно, наивно было бы утверждать, что в сегодняшних американских протестах вообще нет политической подоплеки. Да, она есть, и американцы не стесняются об этом заявлять. Присутствуют здесь и элементы травли неумело пытающегося совладать с тяжелым бременем президентства Дональда Трампа, и подковерные интриги демократов, теряющих позиции в целом по стране уже не первую президентскую гонку, но главное, что протесты, за которыми мы сегодня наблюдаем в США, — это прежде всего выступления против того самого «белого» американского политического истеблишмента, а сама американская реальность не оставляет шансов на отрицание фактов расизма и дискриминации, возникающих повсеместно.
Разумеется, протесты Black Lives Matter (далее — BLM) подливают масло в пламя предвыборных баталий, но это лишь верхушка айсберга, которая видна неподготовленному зрителю. К тому же остается уже менее 100 дней до выборов президента — это такой психологический порог, устанавливающий обратный отсчет и дающий сигнал тем, кто пытается обратить на себя внимание в таких чрезвычайно бесконтрольных условиях, на усиление их, мягко говоря, противоправной, общественно-опасной деятельности.
Хотя какие президентские выборы в США обходились без скандалов о нарушении прав каких-нибудь групп населения? Правда, в этот раз шансов, что после 3 ноября всё утихнет, гораздо меньше: повторюсь, борьба идет не против кандидатов избирательного процесса или того же Трампа, это выступление против системы и сложившейся американской реальности, в которой расизм и дискриминация присутствовали всегда, причем далеко не только в отношении темнокожих.
- Каковы, по-вашему, итоги первых двух месяцев протестов? Что они изменили в США и в мире? Что привнесли нового?
— Из нового лишь то, что самая сильная держава мира оказалась практически разорвана на лоскуты протестного движения своим же населением, интересы которого она защищала почему-то не у своих границ, а за тысячи километров от нее. Пока США громили врага внешнего, враждебный потенциал накапливался не где-нибудь в пригородах Триполи, у границ НАТО в Восточной Европе или на неамериканских военных базах Сирии или Ирана, — внутренний идеологический «паразит» всё это время находился за забором Белого дома, который сегодня предусмотрительно оцеплен по всему периметру.
Первые два месяца протестных движений в США продемонстрировали ряд важных внутриполитических проблем и сбоев в системе.
Первый — это ослабевающий политический истеблишмент, удар по которому нанес и неукротимый Трамп, и исчерпавшие свой политический ресурс демократы, которым президент-республиканец оказался не по зубам.
Второй — все больше усиливающаяся независимость штатов от федерального центра в округе Колумбия. В то же время именно к помощи Белого дома взывали губернаторы и мэры американской глубинки, которые теперь, спустя два месяца, собираются подавать в суд на Дональда Трампа и на полном серьезе требуют от Конгресса внесения на обсуждение законопроекта о выплатах репараций темнокожему населению за годы дискриминации и рабства, которые, кстати, предлагается пролонгировать до нынешнего года. Кто-то растерянно будет крутить пальцем у виска, а в таких штатах, как Северная Каролина, Род-Айленд, Огайо и ряде других, прецеденты внесения подобного рода законопроектов уже имеются — вездесущие американские СМИ не позволят мне солгать.
Третья проблема, которую обнажили два месяца американских протестов, — это тотальная ненависть, разрозненность, бытующая в американском обществе, разложение даже элементарных культурно-нравственных устоев и рамок приличия, причем прежде всего именно в среде темнокожих, которые, кстати, сами те еще расисты, недолюбливающие друг друга по тональности темного цвета кожи. Этот общественный разрыв стал результатом накопления негативных эмоций, аффектов от печальных событий, нездоровых тенденций, среди которых и вправду тотальная вседозволенность полицейских, хватающихся за оружие при любом поводе… И этих сопутствующих факторов можно перечислять до бесконечности.
Да, действительно, протесты обнажили в том числе и многие социальные проблемы: доступ к медицине и образованию, сложности в получении государственных субсидий на улучшение жилищных условий, безработица и неработающая система правосудия и т.д. Обратная сторона этих тенденций отражена в безрассудном, непристойном поведении львиного процента темнокожих (как правило, представителей неблагополучных слоев населения), в их позиционировании себя как обиженных, до сих пор угнетаемых и унижаемых, как людей «второго сорта»… Это такая, знаете ли, крайне занятная психология, которой удобно пользоваться.
Эти же идеи прививаются детям с младенчества, идея давно ушедшего в историю порабощения муссируется, «пережевывается» со смаком и становится импульсом к новому витку эскалации ненавистнических, враждебных настроений. Уже сегодня американские исследователи предупреждают, что в стране подрастает поколение разношерстных «миллениалов», привыкших видеть вокруг не сограждан, а «черных», «латиносов», «мигрантов», «исламистов» и т.д. Внутрисоциальное расслоение и полное растворение т.н. среднего класса — кажется, уже не просто тревожные прогнозы, а неутешительная реальность.
Думаю, что события мая-июля этого года в США послужат отличным уроком для многонациональных, для поликонфессиональных стран в той части, что игнорирование, замалчивание подобного рода глубоких и важных проблем, политические заигрывания с потенциальной группой «обиженных и угнетенных» может сыграть злую шутку со всей страной и поставить под вопрос сам факт легитимности основ ее существования.
- Америка больше не будет прежней? Можно ли говорить, что это начало конца «белой Америки», когда то, что происходило в стране определяли белые американцы — WASP, или это преувеличение?
— Почему же — Америка останется Америкой, просто внутрипротестный потенциал заставит ее постепенно предпринимать шаги, направленные на изменение нелицеприятных, а порой и аморальных факторов функционирования общества, на трансформацию (пусть и не кардинальную, не сиюминутную) сознания масс, которые, откровенно говоря, подустали от этой показной американской учтивости, «общественной терпеливости» к вопиющим фактам неадекватного поведения отдельной категории населения (и темнокожие здесь как раз в первых рядах) и выборочной, крайне субъективной толерантности.
Белые американцы в принципе никогда и ничего не определяли — ситуацией рулили и продолжают рулить корпорации, влиятельный, аффилированный с большим бизнесом политический истеблишмент и в общем-то люди, сидящие на Уолл-стрит.
В то же время невозможно игнорировать тот натиск и общественное давление на нетемнокожих американцев, на т.н. «традиционные» белые американские семьи. В США резко активизировалось виртуальное общественное движение #ItsOkToBeWhite («Быть белым — это нормально»; это такая отсылка к известной в американских кругах фразе «It's ok to be gay», которой много лет назад вооружились местные представители ЛГБТ-сообщества), белые американцы в этой ситуации остались наедине с собой, они пытаются защитить сами себя, т.к. никакой официальной поддержки или слов сочувствия слышать не приходится — выступить публично с поддержкой кого-либо, но только не афроамериканцев сейчас в США сродни публичному акту суицида, такого «героя» просто затравят.
Ваш вопрос заставил меня вспомнить прошлогоднюю статью в журнале Esquire, где на первой обложке был изображен белый американский юноша, рассказывающий о том, как тяжело быть американцем в Америке, если не принадлежишь ни к одному из меньшинств. Журналисты на примере 17-летнего подростка из штата Висконсин рассказали, каково «расти белым мужчиной среднего класса в эпоху соцсетей, стрельбы в школах, токсичной маскулинности, общественных «нетрадиционных» движений и разделённой страны». Разумеется, уже на следующий день редакцию журнала обвинили в расизме и вынудили извиняться.
Но этот пример крайне показателен, что такой вот специфичный «ренессанс» белой Америки и новый виток истории, когда подавлявшие превращаются в подавляемых, может вогнать американское общество в глубокую депрессию. Установленный за последние 50-60 лет относительный баланс сил в этом социуме может обвалиться, и к каким последствиям это приведет, даже страшно представить, т.к. какими бы поработителями ни были белые, установленный ими порядок и стал результатом того, что США сегодня — это страна мечты и грез сотен миллионов людей по всему миру, сильнейшая экономика и военная держава планеты.
Мы можем сколь угодно, извините, жевать сопли и фыркать, но это факт. Правда, во что теперь превратятся Соединенные Штаты, когда на улицах бесчинствуют темнокожие, когда безнаказанность и беззаконие становятся главными оплотами борьбы против расизма и дискриминации, не рискуют предположить ни разбирающиеся в ситуации эксперты, ни либералы, консенсус которых уже начал давать трещину, ни предпочитающие отсиживаться в уютных редакциях колумнисты американских СМИ.
- Может нечто подобное тому, что сейчас происходит в Америке, случиться в России? Если да, то как это может происходить в России? Кто будет движущей силой протестов?
— Действительно, происходящее по сей день в США — это такой образцовый показатель и для России, в том числе в плане рисков и возможных сценариев развития конфликтных ситуаций. Среднестатистический россиянин видит, что, несмотря на, казалось бы, безграничную силу и полномочия правоохранительных органов, протесты могут быть и такими, сравнительно эффективными. Однако если в США мирные протесты сегодня практически молниеносно перетекают в бунты и акции неповиновения, сопровождаемые вандализмом и поджогами, то в России митинги, как правило, носят подчёркнуто мирный характер, да и вообще в нашей стране мало кто понимает под «мирной демонстрацией» возможность совершать грабежи и свергать памятники, хотя у нашего ближайшего соседа — Украины — такого опыта, увы, предостаточно.
Тем не менее переносить американский сценарий протестов на российскую реальность было бы не совсем корректно: во-первых, слишком различны исторические предпосылки и протестный опыт двух стран, хотя тот же сегодняшний Хабаровск вполне мог быть заполыхать так же, как Миннеаполис в конце мая или как Портленд вчера.
Во-вторых, идеолого-политический контекст протестов, характер претензий и проблем, с которыми выходят на митинги афроамериканцы, условно страдающие от расизма, и, к примеру, отряды Навального в Москве. Отличаются здесь и динамика протестных настроений, и уровень образованности, интеллигентности, если хотите, митингующей аудитории, и политическая специфика: слишком жесткая надзирательная политика государства в России против относительной вседозволенности митингующих в Соединенных Штатах. Американские сценарии порой настолько удивительны, что невольно ловишь себя на мысли: в России подобное никогда и ни при каких условиях не «прокатило» бы.
Еще одна специфика протестов в США — это природа их практического применения, их можно определить как непосредственный инструмент прямой демократии, которого у граждан нашей страны, к сожалению, нет. Любые попытки оказываются задавлены или виртуозно не замечены.
Разумеется, протесты на почве, скажем, межнациональной или межконфессиональной ненависти могут возникнуть и в России, но характер их течения, историческая, идеолого-политическая подоплека, сильные позиции контроль-надзорных функций государства и даже пресловутая ментальность русских не позволят демонстрациям или митингам превратиться в тотальную гражданскую акцию неповиновения, в настоящую гражданскую войну, на грани которой находятся сегодня Соединенные Штаты.
