- Вадим, как вы оцениваете использование «мягкой силы» Россией?
— Когда я учился в аспирантуре МГИМО, у нас один профессор, чтобы разрядить обстановку на лекциях, любил рассказывать разные театральные байки. Помню, была такая. Сцена из спектакля «Борис Годунов» в еврейском театре:
— Алё, это Грановитая палата?
— Грановитая слушает!
— Соедините меня с боярином Шмуйским.
— А кто его спрашивает?
— Царь!
— Не слышно, повторите, пожалуйста.
— Царь! Диктую по буквам. Циля, Абрам, Роман с мягким концом.
- Вам так не нравится термин «мягкая сила»?
— Действительно, в выражении «мягкая сила» слышится что-то очень импотентное. Но дело не в том, нравится мне этот термин или нет, а в том, что люди, которые в нашей стране на этом термине себе карьеры сделали и которые трясут им в любом разговоре, даже не знают зачастую, откуда он произошел и что он значит. А на самом-то деле нет никакой «мягкой силы» и никогда не было.
- То есть как не было? А что было? Просветите…
— Существует термин «мягкая власть». Soft power. И именно в таком контексте использовал этот термин его автор — Джозеф Най — американский политолог, профессор Гарварда, один из ведущих специалистов по международной политике, человек, придумавший в том числе теорию комплексной взаимозависимости.
Так вот Най никакую «мягкую силу», о которой любят говорить разные деятели, не придумывал. Най говорил о «мягкой власти» — как о способности добиваться желаемых результатов на основе добровольного участия, привлекательности, взаимного расположения, симпатии — в отличие от «жесткой власти», которая подразумевает принуждение. Проецируя это понятие на международную политику, Най подразумевал такие инструменты ВЛИЯНИЯ, как язык, культура, народная дипломатия и так далее.
- Так как у России обстоят дела с «мягкой властью»? Она в ее руках эффективна или нет? Если нет, то почему? Что надо сделать для того, чтобы она была эффективной?
— На мой взгляд, дела обстоят не лучшим образом. Это мягко выражаясь. Причин тому множество. Во-первых, потому что «мягкая власть» в российской трактовке превратилась в какую-то невнятную «мягкую силу». А это важно. Потому что, если на уровне слов, определений, понятий нет ясности, глупо надеяться на то, что эта ясность появится на практике, на деле. Во-вторых, «мягкой силой» наши дипломаты, политики и чиновники увлеклись примерно в 2012 году, когда было создано Россотрудничество.
А до этого момента об инструментах soft-влияния никто не задумывался со времен распада СССР, то есть двадцать лет. И к тому моменту, когда вспомнили про «мягкую силу», мы уже потеряли все, что можно было, и все, что нельзя. Яркий пример — Украина.
Когда я в 2001-2003 годах бывал по работе на Украине и общался, в том числе с нашими российскими чиновниками, занимавшимися российско-украинскими отношениями, я спрашивал: «А почему на Украине нет НИ ОДНОГО периодического издания, которое бы издавалось на российские деньги и продвигало бы наши ценности, наши идеи? Как так вышло, что на Украине не издается ни одного русскоязычного литературного журнала, который бы публиковал современных российских авторов? Как такое возможно, если мы говорим о том, что сохранение русского языка на Украине является нашим приоритетом?! Вы понимаете, что через несколько лет мы потеряем Украину?» А мне в ответ только ухмылялись и снисходительно похлопывали меня по плечу. Мол, ты еще молод, парень, ничего не понимаешь.
Потом, уже спустя много лет, когда я оказался в Сербии, я задавался теми же вопросами, только применительно к балканским странам. И поскольку я уже был сильно взрослее и опытнее, мне наши чиновники прямо говорили: «А зачем нам это надо? На этом же никак нельзя заработать! Мы им газ и бензин продаем: они и так никуда от нас не денутся. А вот это всё, о чем ты говоришь — русский язык, учебники какие-то, преподаватели, — это всё фигня и никому не интересно». Вот отношение. По-моему, это очень хорошо иллюстрирует то, как в России обстоят дела с «мягкой силой» и насколько она эффективна.
Приведу вам один пример. В 2019 году была принята программа по популяризации русского языка в мире. На эти цели предполагалось выделить 7,4 миллиарда рублей — внимание! — на период до 2025 года. То есть примерно по 1 миллиарду рублей в год. На весь мир. Вот скажите мне, а что можно сделать на эти деньги? И если ничего нельзя, то зачем вообще правительство принимает эти программы и распыляет бюджетные деньги.
Приведу второй пример. В 2018 году в Латвии движение «Русский мир Латвии» — главная организация, которая защищает права русскоязычного населения, которая продвигает культурные проекты, проекты, связанные с сохранением и изучением русского языка, — получила от России — внимание! — 300 евро на поддержку этой деятельности. Это выглядит как издевательство, как насмешка. Причем не над Латвией, а над самой Россией. Чего мы хотим добиться такими методами и таким отношением?
- Но ведь со времен Ельцина многое изменилось. Разве нет? И продолжает меняться: вот недавно руководство Россотрудничества сменилось.
— Конечно, изменилось. Украину мы уже потеряли. На очереди — другие наши ближайшие соседи. А что говорить о дальних? Например, о европейских странах. Какие у нас там инструменты мягкого влияния. В советское время они были. У нас был Юрий Гагарин. У нас были Мстислав Ростропович и Галина Вишневская.
У нас были писатели, которые переводились на иностранные языки, которых издавали и читали за границей. У нас были режиссеры, такие как Эйзенштейн и Тарковский, чьи фильмы изучали в ведущих мировых университетах… Посмотрите на «русские обложки» американского журнала Time за последние 70-80 лет — и вы все поймете про то, что такое настоящая soft-power. Кого мы там видим? Понятно, что советские лидеры: Сталин, Хрущев, Брежнев, Горбачев…
Причем Брежнев неоднократно был героем обложки главного американского журнала. А помимо политических лидеров Стаханов, Буденный, Марк Шагал, маршал Жуков, Пастернак, Дмитрий Шостакович, Барышников, академик Сахаров, академик Несмеянов, Евгений Евтушенко, космонавты Николаев и Попович, советский экономист Либерман, наши знаменитые спортсмены-фигуристы — и это далеко не полный список…
А сейчас что мы можем показать миру? «Камеди клаб»? Растопыренную Волочкову? Кто из нынешней российской так называемой элиты может на равных общаться с интеллектуальной элитой мировой? Кого из российских современных «героев» могли бы пригласить на прием в Букингемский дворец, например? Что и кто у нас есть, чтобы очаровать остальной цивилизованный мир?
Ну приведите мне хоть один пример чего-то такого, что позволило бы современной России влиять на умы и сердца людей в других странах. К сожалению, мне ничего не приходит на ум. За границей современной российской иконой и узнаваемым лицом является только Путин. И это, боюсь, всё, чем мы можем похвастаться.
Что касается Россотрудничества, то я очень рад, что новым руководителем стал Евгений Примаков, который всегда выступал с обоснованной критикой деятельности этой организации. И я желаю ему сил и успехов в том, чтобы сделать ее деятельность по-настоящему полезной и эффективной.
- В чем успех «мягкой силы» коллективного Запада? Почему она эффективна? Ее эффективность в какой-то особой методике или просто в целом в силу привлекательности либерально-западной модели мира?
— Политическая идеология и либеральные ценности на самом деле занимают далеко не первое место в арсенале тех инструментов влияния, которые использует Запад и в частности США. На первом месте находится образование. Американские университеты являются центром притяжения для талантливых и способных студентов со всего мира. И американцы сделали все, чтобы их образование было не только престижным, но и доступным.
Я не совру, если скажу, что поступить в престижный американский вуз, проще и дешевле, чем в МГУ или в МГИМО. И это совершенно иной уровень образования, и это качественно другого уровня «трамплин» для молодого человека, который собирается делать карьеру. Иностранные выпускники американских образовательных программ впоследствии становятся политическими, общественными, культурными лидерами и формируют среди населения своих стран положительное отношение к США.
Они так или иначе становятся проводниками тех ценностей, той политики, той культурной политики, которую проводят Соединенные Штаты. И дело не в том, что их там зомбируют или промывают мозги. Юрию Гагарину не надо было вообще рта открывать, чтобы как-то «продвинуть» имидж СССР: на него весь мир и так смотрел и понимал, что Советский Союз — это супердержава. Так же и здесь. «Мягкая сила» — это не промывание мозгов. «Мягкая сила» — это привлекательность, это завоевание искренней симпатии за счет собственной ценности, за счет создания притяжения, которое вовлекает людей в орбиту твоей страны.
Вторым по значимости инструментом soft-влияния, которым пользуются США, являются культурные ценности. Музыка. Кино. Шоу-бизнес. Достижения страны в технологиях, в развитии. Имя Илона Маска знают сейчас взрослые и дети во всех уголках планеты. И это, безусловно, инструмент soft-влияния. Потому что всё, что делает Илон Маск, вызывает интерес к США, вызывает уважение достижениями этой страны и возможностями, которые она дает. А что сегодня этому может противопоставить Россия?
