На самом деле сама идея вломиться к соседям пестовалась еще несколькими годами ранее — во время первой чеченской войны.
Спустя две недели после начала вторжения я нашел в Грозном главного инициатора похода, возглавившего на тот момент антимасхадовскую исламистскую оппозицию, Шамиля Басаева. Понятное дело, что об истинных мотивах вторжения он ничего говорить не желал, отделывался уже публично оглашенными резонами: дескать, чеченские «истинные» мусульмане поднялись на защиту притесняемых в Дагестане единоверцев.
Но это была неправда. Таким был только формальный повод. О настоящих причинах мне рассказал Асланбек Исмаилов (маленький Асламбек), правая рука Басаева.
Изолированная от внешнего мира, фактически загубившая собственное хозяйство, бандитская и все время радикализующаяся Чечня жила фактически исключительно на доходы от преступного промысла — торговли людьми, которых похищали в сопредельных республиках. Несмотря на то что за заложников выплачивались временами колоссальные суммы в долларах, этих денег не хватало ни на содержание банд, ни на роскошь, к которой привыкли подкармливаемые в течение долгого времени как из-за границы, так и из России главари боевиков.
Не только из России Чечня виделась зачумленной территорией. Запад, долгое время горячо поддерживавший поборников свободы и независимости, после того как в конце первой войны в Новых Атагах были зверски убиты сотрудники Красного Креста, а впоследствии боевики из банды Арби Бараева демонстративно жестоко расправились с английскими саперами, производившими разминирование республики (их отрезанные головы были выброшены на дорогу), заметно охладел к своим любимцам.
Таким образом, финансовая и политическая изоляция утонувшей в хаосе, междоусобицах, работорговле, убийствах и кромешном мракобесии Чечни оказалась тотальной, что ожидаемо обернулось повсеместной нищетой и криминальным беспределом. «Если бы мы не проломили себе дорогу вовне, то в конце концов поубивали бы друг друга», — сказал мне Асланбек Исмаилов.
Но это была только часть правды. Помимо этого чеченцы пали жертвой своего крайне скверного понимания сути той страны, с которой они вступили в войну. Большинству из них казалось, что в первую военную кампанию они одержали не политическую победу, а военную, что им удалось на собственной крошечной территории нанести поражение всей российской армии. Осенью 1996 года, когда после хасавюртовских соглашений российские войска выводились из Чечни, известный иорданский террорист Хоттаб умолял Аслана Масхадова дать ему возможность разгромить российские подразделения в Веденском ущелье. Эти люди действительно думали, что способны одолеть военную мощь России. И они думали, что если поход в Дагестан завершится так же, как и первая война, то они вновь смогут получать деньги из России, которая в течение долгого времени перечисляла республике средства на выплату зарплат, пенсий и социальных пособий. При пересечении границы эти деньги беззастенчиво разворовывались и делились на самом верху. Часть из них доставалась и исламистской оппозиции, которую Масхадов, контролировавший даже не весь Грозный, вынужден был как-то умиротворять.
Но к власти в России как раз в это время, еще до отставки Бориса Ельцина, пришел человек с куда более жесткой, чем у президента РФ позицией. Его оказалось невозможно запугать, шантажировать негативной реакцией международного сообщества и собственных либеральных кругов. Владимир Путин, являясь только что назначенным премьер-министром, дал приказ на беспощадный разгром чеченских головорезов. Неожиданно для себя банды получили солидарный отпор. Оружие в руки взяли дагестанцы, российские войска, переброшенные в республику, расправились с непрошенными гостями за пару недель. А чуть позже Российская армия вошла в Чечню. Началась вторая чеченская кампания.
Как ни странно это прозвучит, но своим вторжением ваххабиты оказали добрую услугу России. С чеченским гнойником надо было что-то обязательно делать, поскольку он стал источником постоянной угрозы — чеченцы крали людей, устраивали теракты, совершали рейды в приграничные российские республики. Дагестанские события стали началом полного разгрома террористического чеченского подполья. Через несколько лет оно перестанет существовать. Но до этого будут еще взрывы в московском метро, в аэропорту Домодедово, Беслан и Дубровка.
