Лет тридцать назад автор этой статьи читал научно-популярную книгу о бонистике — дисциплине, изучающей бумажные деньги. Немалая её часть была посвящена крайне забавным историям бонов времён Гражданской войны. Как тут можно было обойтись без цитат из художественной литературы?
Легендарный Василиса, определяющий подлинность банкнот Лебедя-Юрчика по одному ему известным признакам (в частности, по качеству бумаги, которая у фальсификаторов была лучше, чем у гетмана). И, разумеется, «фальшивых денег было так много, а настоящих так мало, что население молчаливо согласилось не делать между ними никакой разницы. Фальшивые деньги ходили свободно и по тому же курсу, что и настоящие. Не было ни одной типографии, где бы наборщики и литографы не выпускали бы, веселясь, поддельные петлюровские ассигнации — карбованцы и шаги», — читаем в книге «Начало неведомого века» из «Повести о жизни» Константина Паустовского…
Паустовский родился в 1892 году в Москве, хотя родители его были с Украины.
Отец будущего писателя, Георгий Максимович, числился «отставным унтер-офицером 2-го разряда из вольноопределяющихся, из мещан Киевской губернии, Васильковского уезда», а работал железнодорожным статистиком, что предопределяло периодические переезды.
Вообще, происхождение Паустовского очень интересное.
Его дед был казаком по происхождению, однодворцем (особое служилое сословие, близкое к казачеству), служил в армии при Николае I, попал в турецкий плен и привез оттуда суровую жену-турчанку Фатьму, принявшую в России крещение с именем Гонораты (ровно такую же историю вы можете прочитать в начале «Тихого Дона» — никаких случайностей и совпадений в этом нет). Потом подрабатывал чумаком.
С другой стороны — польское. Бабушка писателя по матери, Викентия Ивановна, жившая в Черкассах, была польской шляхтянкой, ревностной католичкой, носившей траур с самого разгрома польского восстания в 1863 году. Поездку с ней к католическим святыням Константин Георгиевич описал в «Далёких годах».
В 1898 году семья вернулась в Киев и жила на улице Святославской (Чапаева, Липинского). В то время это был край цивилизации — балка, отделявшая Верхний город от Бибиковского (Шевченко) бульвара, только начала застраиваться. Дом этот уцелел, как уцелели и многие другие дома, в которых жил в Киеве Паустовский.
В 1904 году Константин поступил в Первую киевскую гимназию. Подготовительный класс он проходил во второй гимназии (что характерно, они находятся рядом друг с другом — буквально через дом), а в первой — с перерывами. После того, как в 1908 году из семьи ушёл отец, он учился в Брянске, но в 1909-м опять вернулся в Киев, поселился у бабушки (переехавшей из Черкасс) и поступил в гимназию, несмотря на то, что семья оплачивать учёбу уже не могла.
Именно в это время он начал писать статьи, публиковавшиеся в киевских журналах. Позже он писал о себе: «Желание необыкновенного преследовало меня с детства. Мое состояние можно было определить двумя словами: восхищение перед воображаемым миром и — тоска из-за невозможности увидеть его».
Среди гимназических знакомых Паустовского был, например, Михаил Булгаков, о котором он оставил отрывочные, но довольно интересные воспоминания.
В 1912-14 годах Паустовский учился на историко-филологическом факультете Киевского университета.
С началом Первой мировой войны Паустовский переехал в Москву. Учился в Московском университете, работал кондуктором и вожатым на московском трамвае, служил санитаром на тыловом и полевом санитарных поездах. После гибели братьев на фронте в 1915-16 годах работал на Брянском металлургическом заводе в Екатеринославе (завод им. Петровского), на Новороссийском металлургическом заводе в Юзовке (Донецк), на котельном заводе в Таганроге, с осени 1916 года в рыбачьей артели на Азовском море.
После начала Февральской революции уехал в Москву, где работал журналистом. В Москве Паустовский стал свидетелем событий 1917-18 годов. Минимум дважды чуть не был расстрелян. В 1918 году выехал к матери и сестре в гетманскую Украину. Успел послужить и в гетманской, и в Красной армии.
Потом уехал на юг, скитался вместе с махновцами по степям, два года жил в Одессе, работая в газете «Моряк». В этот период Паустовский подружился с Ильёй Ильфом, Исааком Бабелем (о котором позже оставил подробные воспоминания), Эдуардом Багрицким.
Потом жил на Кавказе, и в 1923 году опять вернулся в Москву. Там он работал в разных изданиях, включая «Правду» и газету водников «На вахте», с которой в то время сотрудничали Алексей Новиков-Прибой, Михаил Булгаков, Валентин Катаев и другие.
В 1931 году, после публикации повести «Кара-Бугаз», Паустовский становится профессиональным писателем. Свой первый роман «Романтики» он писал с 1916 по 1923 год, но опубликовал только в 1935-м.
Надо сказать, что Паустовского очень ценили и как исключительного стилиста — художника слова, и как автора, который отлично писал подростковую и детскую литературу, и как безусловно идейно правильного, соответствующего политике партии писателя. По мнению многих современных критиков, два последних обстоятельства сыграли негативную роль в его творческой биографии — Паустовский написал слишком много такого, чего он вполне мог бы не писать, а в результате — не написал много стоящего.
Паустовскому доверяли. В 1937 году, например, в серии ЖЗЛ вышла его биография Тараса Шевченко, написанная с актуальных политико-идеологических позиций — он показал Шевченко как революционного демократа и жертву самодержавия. Учитывая огромный интерес и внимание к украинской культуре со стороны Иосифа Сталина, можно предположить, что написание книги был предпринято по его инициативе, а награждение писателя в 1939 году орденом Трудового Красного Знамени было не совсем «по совокупности заслуг» (хотя в том же 1937-м вышли его биографии Левитана и Кипренского).
В начале войны Паустовский около месяца находился на фронте, но потом был отправлен в эвакуацию в Алма-Ату и, некоторое время, в Барнауле (там он курировал постановку Камерным театром своей военной пьесы «Пока не остановится сердце»).
В 1950-е годы Паустовский жил в Москве и в Тарусе. Был одним из заметных деятелей оттепели, а в 1966 году подписал письмо двадцати пяти деятелей культуры и науки генеральному секретарю ЦК КПСС Брежневу против реабилитации Сталина.
Паустовский более десяти лет вёл семинар прозы в Литературном институте, был заведующим кафедрой литературного мастерства. На его семинаре учились Владимир Тендряков, Юрий Бондарев, Юрий Трифонов…
В середине 1950-х годов к Паустовскому пришло мировое признание. Он побывал в Болгарии, Чехословакии, Польше, Турции, Греции, Швеции, Италии и других странах, в 1965 году некоторое время жил на острове Капри.
В это время из-под его пера вышла шеститомная «Повесть о жизни» (писалась с 1946 по 1963 год) — сильно беллетризованные воспоминания о детстве и юности (описываемые события оканчиваются 1935 годом). В этих книгах можно прочитать о жизни в Киеве до революции и в годы Гражданской войны. Воспоминания Паустовского о временах петлюровщины совершенно чудесные и очень современные.
«Петлюра привёз с собой так называемый галицийский язык — довольно тяжеловесный и полный заимствований из соседних языков. И блестящий, действительно жемчужный, как зубы задорных молодиц, острый, поющий, народный язык Украины отступил перед новым пришельцем в далёкие шевченковские хаты и в тихие деревенские левады. Там он и прожил "тишком" все тяжёлые годы, но сохранил свою поэтичность и не позволил сломать себе хребет.
При Петлюре всё казалось нарочитым — и гайдамаки, и язык, и вся его политика, и сивоусые громадяне-шовинисты, что выползли в огромном количестве из пыльных нор, и деньги, — всё, вплоть до анекдотических отчётов Директории перед народом».
А «смертоносные фиолетовые лучи, предоставленные Петлюре французскими военными властями при посредстве "друга свободной Украины" французского консула Энно» — чем не первая версия «джавелинов»?
В 1955 году он издал книгу очерков и рассказов «Золотая роза», которая по сей день считается одном из самых известных произведений русской литературы, посвящённых осмыслению природы творчества.
В 1965 году Паустовский был одним из кандидатов на Нобелевскую премию по литературе, но в итоге ее присудили Михаилу Шолохову. А спустя три года Паустовский скончался в Москве. Похоронен он на местном кладбище Тарусы.
