Создание колокола
История колокола, который впоследствии оказался неразрывно связан с Крымом, началась, что логично, совсем недалеко от полуострова.
По итогам русско-турецкой войны 1768-1764 гг. Крым был выведен из-под Османского суверенитета, и Российская империя начала сложные дипломатические танцы с целью присоединения ханства.
На престол ставила своих кандидатов, подкупала британских парламентариев, занимала недружелюбный (по отношению к Англии, конечно) нейтралитет в годы американской революции и нейтрализовала османское влияние на полуострове, который, наконец, официально присоединила в 1783 году.
При чём тут колокол? При том, что его отлили из расплавленной бронзовой пушки, отобранной у османских войск как раз в ходе упомянутой войны, смыслом которой было закрепление России в черноморском регионе. В 1803 году колокол вывезли в Севастополь, установив на обрыве над морем среди развалин Херсонеса. Там он и простоял до времени, описанного в «Севастопольских рассказах» Толстого.
Крымская война
После падения Севастополя в числе прочих своих художеств англичане и французы по примеру венецианцев в Константинополе не позабыли пограбить местные памятники, дабы обогатить свои собственные архитектурные достопримечательности (мощная ромейская квадрига до сих пор украшает собор Святого Марка и всячески популяризируется местными туристическими гидами и путеводителями).
Одним из наиболее популярных трофеев были церковные колокола ввиду их многофункциональности — их можно было не только поставить в свои церкви, но и расплавить для преобразования во что-то другое (например, в наполеоновские времена французы переплавляли колокола из захваченных чужих церквей в пушки). Всего союзники вывезли из Севастополя 13 колоколов.
Англичане, в частности, обнесли севастопольскую церковь Двенадцати Апостолов и вывезли в Англию два колокола, которые затем путешествовали по разным казенным учреждениям — гарнизонам, больницам и т.д. К слову, англичане помнят, что откуда взялось, — колокола до сих пор называют Sebastopol Bells. Один из них висит в Виндзорском замке и звонит только в исключительных случаях — в день смерти правящего монарха. Ещё три русских колокола работы XVII века нынче хранятся в замке Арундел. Но не будем далеко уходить от наших французов.
Среди «реквизированных» французами сокровищ Севастополя оказался и Херсонесский колокол.
Нотр-Дам и возвращение домой
Всем колоколам французы нашли практическое применение, как и англичане, но интересующий нас колокол взлетел выше всех (в прямом и переносном смысле), оказавшись в Нотр-Даме, где проработал до 1913 года. Хотя не обошлось без хирургического вмешательства: часть колокола (самая верхняя — т.н. «уши») французы заменили вставками из другого металла, что имело свои последствия.
В общем, до 1913 года колокол нес службу в Париже, пока на нём не были «обнаружены» надписи на русском языке (то есть почти 60 лет никто из работавших в соборе людей не обращал внимания на кириллический шрифт?), и вскоре было установлено, что колокол был захвачен в Херсонесе. И это внесло некоторую неловкость в отношения между Парижем и Петербургом.
Дело в том, что на тот момент Франция и Россия уже были союзниками и готовились воевать с Германией. Держать военный трофей, украденный у (нынешнего) важного союзника было как-то сомнительно с точки зрения пропаганды. Поэтому с французской стороны была инициирована кампания по передаче колокола России.
Главным действующим лицом в этом процессе был Луи Антуан Ге (в России также известный как Луи Антонович Ге) — французский вице-консул в Севастополе. Ге был ветераном франко-прусской войны 1870-1871 гг., по итогам которой у Франции отобрали её Донбасс, большую часть Эльзаса и Лотарингии. Так что акция была, безусловно, политически мотивированной.
К слову, тот момент, что в колоколе присутствовали вставки из другого металла, плохо сказывался на его звучании, поэтому в том же 1913 году его пришлось чинить уже за русские деньги. Вероятно, в этом есть некая мораль.
Итак, в ноябре 1913 года колокол ввезли в Севастополь, где его поставили в звоннице Херсонесского монастыря, который, в отличие от колокола, до наших дней не дожил.
А если бы колокол провисел до начала XXI века в Нотр-Даме? Можно даже не сомневаться, что его сняли бы вместе с другими колоколами, которые находились там с 1856 года: в 2012 году директора собора, недовольные акустическими данными имевшихся колоколов (эксперты называли звук «просто ужасным»), сняли старые колокола, заказали новые, изготовленные по образцу и лекалам, принятым в XVII веке.
А если всё было совсем иначе?
В своей исторической работе (которая, простите за тавтологию, была первой в истории) Геродот честно сказал, что во избежание претензий читателей он изложит все версии произошедшего, если есть альтернативы основной. Мы последуем его примеру.
Есть точка зрения, согласно которой русский колокол из Нотр-Дама хотели передать в Крым перед Первой мировой, но этого не случилось ввиду того, что в Севастополе на тот момент все крупные церкви уже имели колокола соответствующих размеров, а обсуждаемый «французский» колокол был слишком велик для всех остальных.
Согласно другой версии, историю про репатриацию колокола из Франции придумали работники Херсонесского историко-археологического музея в 1967 году, чтобы разыграть приехавшего из Москвы корреспондента газеты «Неделя». В итоге история прижилась, и в неё постепенно все поверили. Но откуда в этом случае взялся колокол в Карантинной бухте? По мнению сторонников этой версии, он был изготовлен в 1890 году и пределов Крыма с тех пор не покидал.
***
Чему в этом случае верить? А пусть читатель решит сам. Однако история с пленением русского колокола во Франции и его возвращением в Крым настолько хороша, что её стоило бы выдумать.
