Конец сентября ознаменовался сенсационным событием для любителей фотографии всего постсоветского пространства. Казалось бы, на отечественной фототехнике все давным-давно поставили крест. Тем не менее российские производители решили не ограничиваться только мануальными объективами. Красногорский завод объявил о новой — цифровой модели легендарного «Зенита». Новинка получила название «Зенит М». Продаваться она начнет в 2019 году. Но уже сейчас с ней смогли ознакомиться фотолюбители. Среди них — премьер-министр России Дмитрий Медведев, который посетил Красногорский завод в начале октября.
«Снимаю вас на новую камеру, вы — кэноновскими, мы — «Зенитом», — обратился во время посещения Красногорского завода Медведев к журналистам.
Глава российского правительства известен как страстный фотолюбитель. Среди камер, которыми он пользовался, — камеры от Canon, Nicon, Leica, Phase One. Первой же его камерой, по признанию самого Медведева, была советская «Смена-8М», выпускавшаяся Ленинградским оптико-механическим объединением.
Новый «Зенит» — продукт сотрудничества Красногорского завода и легендарной компании Leica. Оптику делали росссияне, электронную начинку — немцы. Но считать «Зенит М» немецким фотоаппаратом с российской оптикой не стоит.
«Абсолютно другая структура компонентов [нежели в немецких камерах], абсолютно другое программное обеспечение — оно российское. Это плод сотрудничества двух больших и знаменитых компаний — одной из Германии и одной из России», — поясняли эксперты завода на презентации камеры.
Над дизайном камеры тоже работали в Красногорске. При этом россиянам пришлось соответствовать требованиям немцев к объективам. Пока «Зенит М» оснащен лишь объектовом Zenitar с фокусным расстоянием 35 мм и максимальным относительным отверстием f/1.
С декабря камера будет доступна для покупки в Европе, с января — и в России. Смущает лишь ее цена — €5,5 тыс. за камеру и объектив, и тираж — около 500 единиц. И хотя производитель уверяет, что для камеры создадут и другие объективы, утешает это мало. С другой стороны, российскими производителями объективов можно гордиться: они сохранили советское наследие и вывели его на новый уровень. Чего нельзя сказать об Украине — киевский завод «Арсенал» уже давно не радует новыми объективами.
О том, как можно оценить новую российскую камеру, да и всё фотодело на пространстве бывшего СССР, издание Украина.ру расспросило легендарного донецкого фотографа, заслуженного журналиста Украины, главного редактора информационного фотоагентства «Донпресс», создателя Донецкого музея фотожурналистики и фототехники Александра Виткова.
— Вы имели дело с советской оптикой, с советской фототехникой?
— Я — фотожурналист с 35-летним стажем и, конечно же, имел с ней дело. До 2000 года я еще работал в изданиях: в «Комсомольце Донбасса», в «Родянке». А с отцом вместе в «Комсомольце Донбасса» мы 50 лет отработали. Да и я директор единственного в мире музея — Донецкого музея фотожурналистики и фототехники, где одних только фотоаппаратов с аксессуарами целых 900 единиц.
Среди прочего там полная линейка фотоаппаратов Красногорского завода. Кстати, среди интересных экспонатов моего музея и единственный советский «тысячник» — объектив с фокусным расстоянием 1000 мм Лыткаринского завода. Им можно смотреть даже на Луну, но не сильно поснимаешь — он не сильно просветленный.
В то же время должен признаться: сам я начал снимать немецкой оптикой — у меня была Praktica L и вся оптика Zeiss. И я всегда говорю на экскурсиях: лучше этой оптики нет. Японцы тоже не догоняют. Если взять оптику у Nikon и у Canon — последняя мне нравится больше, она «мягче», то все равно: все мои лучшие работы отсняты немецкой оптикой. У меня был «полтинник», широкоугольник, «зоннарчик» 135 мм и был «рыбий глаз» — 20 мм.
Я не снимал советской оптикой. Единственное, у меня был запасной фотоаппарат «Алмаз» — последняя попытка советской промышленности выпустить фотоаппарат с оптикой почти как у японцев. «Алмазы» выпускали небольшой партией. У них и байонет, и оптика были как у японцев: если цейссовская оптика была более-менее просветленной, то здесь у стекла объектива был цвет бордо, как у всех японских фотоаппаратов.
— Почему же СССР и постсоветским странам не удалось догнать Запад и Японию по качеству фототехники? Тот же «Зенит» изначально пользовался популярностью, но потом мы начали отставать.
— Вы неправы. Огромное количество заводов: и в Подмосковье, и в Киеве, и в Белоруссии, и в Харькове — выпускали фототехнику. Тот же «ФЭД» изначально выпускали в Харькове, а потом, во время войны, завод эвакуировали в Красногорск, где и стали выпускать «Зоркий».
Я бы не сказал, что мы сильно отставали. Хочу сказать, что у нас были неплохие фотоаппараты до 70-х годов ХХ века. А если взять историю фотоаппаратуры, то тот же затвор изобрел русский.
Возьмем, к примеру, «ФЭД»: понятно, что первые фотоаппараты этой марки, выпускавшиеся колонией под руководством Макаренко, были полными копиями немецкой камеры Leica. Но когда мне на экскурсии говорят: «Мы же все передирали!», я отвечаю: «Посмотрите на стенд, посвященный Canon и Nikon в моем музее, они ведь тоже все передирали у Leica, один к одному». «ФЭД» — это танк, сделанный из нержавеечки, и оптика была хорошая, и все. Но был нюанс. Так, военкоры и люди в регионах использовали «ФЭД», а корреспонденты центральных изданий предпочитали Leica: у «ФЭДа» была обыкновенная матерчатая шторка, а у Leica — прорезиненная. Поэтому в погодных условиях она лучше себя показывала.
Возьмите тот же «Киев». Понятно, что оборудование на завод «Арсенал» привезли из Германии и первые фотоаппараты тоже копировали немецкие. Но потом выпускали все, начиная от широких камер до узкопленочных — тех же «Киев-Вега», которые были похожи на шпионские камеры и так сильно нравились советским детям. Мы начали отставать в 70-х годах. «Алмаз» — это последняя попытка сделать профессиональный фотоаппарат.
Но я хотел бы сказать следующее: «Зениты» ценились. Они были дешевые, их выпускали разные заводы. Но даже их пытались удешевить, например, выпустив фотоаппарат «Кристалл» с алюминиевым корпусом. При этом были и дорогие модели «Зенитов»: посмотрите на витрину в фильме «Зигзаг удачи» — там как раз видна цена одной из дорогих камер.
«Зениты» вывозили за границу, это была «валюта». У них был большой выпуск, в несколько миллионов. И не только у них. К примеру, сейчас я занимаюсь советским фотографом Евгением Халдеем, он снимал и камерой «Фотокор №1». А ее тираж был миллион. Тираж тех же пластмассовых фотоаппаратов «Школьник» и «Этюд», которые стоили 7 рублей и которые с удовольствием покупали дети, был меньше, и до нас они почти не дошли — они из пластмассы, дети их разбивали.
— Хорошо, а что скажете о новой российской камере — «Зенит М»? Она довольно дорога, и тираж ее ограничен…
— Скажу честно: мои друзья и в ближнем, и в дальнем зарубежье не понимают эту цену. У кого деньги большие, смогут купить. Но это же не мастера покупают. Мои коллеги — фотокорреспонденты в Германии — удивляются, как потом можно «отбить» стоимость такого фотоаппарата. Тем более фотожурналисту сделать это сложно.
— Тем не менее это поможет Красногорскому заводу поддержать тот профессиональный уровень специалистов по оптике, который есть сейчас.
— Да без вопросов. Там еще во время Великой Отечественной войны была хорошая оптика.
— Но почему в том же Киеве «Арсенал», хотя в СССР его продукцию хвалили, с наступлением независимости пришел в упадок и не смог продержаться, как завод в Красногорске?
— Все же рухнуло после распада СССР. Да и это все-таки трудоемкое производство. Не за один год готовили мастеров. А ведь в Киеве была очень хорошая техника. Фотоаппарат «Киев-60» был любимым фотоаппаратом космонавтов. Береговой (Георгий Береговой, советский космонавт. — Ред.), когда приезжал к нам, брал у отца этот фотоаппарат, широкую пленку. Все космонавты его любили. Там и оптика была хорошая.
Замечу также, что есть такое движение, как «ломография». А все началось с фотоаппарата ЛОМО, который сделали к XXVI съезду КПСС и подарили всем делегатам. Там была прекрасная широкоугольная оптика. Но мы все это загубили, а китайцы шлепают эти фотоаппараты один к одному, как выпускало ЛОМО. И вся молодежь в мире покупает: и японцы, и немцы, и австрийцы. И собираются по субботам, показывают свои фотографии.
— Хорошо, но что случится в будущем? Будет ли жить увлечение фотографией или она уступит место видеоформатам?
— Фотография — это вечное. Феллини говорил: «Жизнь — это возможность, а человек — это творчество». То, что фотожурналистика умерла, как некоторые говорят, — это все брехня. Эта пена сойдет.
Сейчас же не снимают, сейчас «фоткают». Почитайте соцсети. Они же не пишут «Я сфотографировал», они пишут «Я сфоткал». Это как белый стих, что вижу, то и снимаю.
Я делал много выставок старых советских мастеров. Привозил выставки в Москву, Венгрию, Польшу, Израиль, у меня была выставка «Донбасс. Прошлое и настоящее». Людям это настолько интересно. Даже черно-белая фотография. Это сказка.
Человек — думающее существо, а черно-белая фотография заставляет его думать. А цветная — это «карамелька». Она «сладкая», красивая, вкусная.
При этом хочу напомнить, что снимают головой. Я общаюсь с фотомастерами из разных стран. Они говорят: «Там, где собираются и начинают хвалиться камерами и объективами, оттуда мы стараемся уйти».
— Вы бы могли назвать фамилии новых молодых фотографов, которые талантливо освещали войну в Донбассе?
— Честно? Понимаете, мне уже 70 лет, я свое уже отснял. Казалось бы, такое время — можно показать себя. Не каждому поколению такое выпадает на долю. Но я никого не вижу. Пусть обижаются, но не вижу. Молодежи сейчас надо рвать, снимать, работать над каждым снимком, пусть даже и постановочно — знаменитая фотография «Знамя Победы» тоже постановочная. Но я не вижу. Смотрю на фотографии, а там — «что вижу, то и снимаю». У меня душа болит. Я обращаюсь к более молодым коллегам, может, я стар и чего-то не понимаю, но и вместе мы не смогли найти ничего — так, два-три снимка.
Нет фотографий, чтобы показать это страшное время. Я пережил все обстрелы, мой подъезд был разбит. Но тех, кто бы мог показать это время, я не вижу, хотя именно сейчас можно заявить о себе.
Все большие мастера фотографии подытоживали периоды своего творчества выставками. Я делал выставки, где были представлены разные жанры, темы. А сейчас тенденция — сделал 20—30 снимков и, как говорили у меня в редакции: «Что принес в кармане — сразу в газету». Делают фотовыставки для пиара, но это не то.
И последнее: участвуя в жюри конкурсов и отборе фоторабот в военный период, я заметил одну немаловажную тенденцию — фотографии, сделанные любителями, выглядят намного лучше, чем у профессионалов, по всем параметрам. Почему так? Очень просто. Снято сердцем.
