ГТС — не превыше всего?
За что боролись, на то и напоролись… Зачем было столько лет «спасать» наш стратегический ресурс — газотранспортную систему (ГТС) Украины от недружественных посягательств: ломать копья в «дебатах» политических конкурентов, с пеной у рта принимать законы, запрещающие приватизацию ГТС, категорично отметать провокационные инициативы, предлагая взамен столь же бесполезные и т.д., чтобы сейчас, несмотря даже на шанс, всё-таки появившийся в результате решения Стокгольмского арбитража, опустить руки? Отдать судьбу отечественной ГТС на откуп «обстоятельствам непреодолимой силы» — всяческим обходящим Украину потокам («Северному потоку-2», «Турецкому потоку» и другим) и элементарной государственной безалаберности?
За державу обидно. Ведь украинская газотранспортная система — это:
— 35600 км газопроводов;
— 73 компрессорные станции;
— 705 газоперекачивающих агрегатов (ГПА);
— 1462 газораспределительные станции;
— 13 подземных хранилищ газа (ПХГ, одно — в незаконно аннексированном Крыму) с активным объемом хранения 32 млрд кубометров газа;
— наконец, это 20 тысяч работающих.
Окончательное решение Стокгольмского арбитража ещё впереди. Но главное в том, что уже вынесенное отдельное решение как минимум даёт реальный шанс побороться за нашу ГТС — изменить условия её использования, сохранить ее транспортную (и не только) ценность для Украины и Европы.
Об этом — наша статья.
Газовые вызовы сегодня и вчера
Судьба газотранспортной системы Украины в последнее врем я волнует нас всё больше и больше. Поводов много. Российская Федерация активно продвигает проекты транзитных газопроводов в обход Украины («Северный поток-2», «Турецкий поток»). Наши европейские партнеры тоже всерьёз рассматривают возможность обхода украинской ГТС (проект Eastring). В самой Украине сокращается потребление так называемого трубопроводного природного газа, а это значит, что уменьшается внутренняя транспортная работа оператора ГТС. Например, без учёта транзита, в 2015 году потребителям было транспортировано 34 млрд кубометров газа, в 2016 году — уже 32 млрд.
Словом, сегодня крайне актуален вызов отечественной ГТС. И все настоятельнее необходим ответ на совсем не риторический вопрос: что же делать, чтобы сберечь нашу ГТС не как памятник былым успехам и достижениям, а как реально действующий субъект хозяйствования, приносящий существенный доход Украинскому государству и имеющий общеевропейское значение?
Вспомним исторические 70-е годы ХХ века, истоки процесса — знаменитую сделку «газ в обмен на трубы». Тогда по долгосрочному соглашению от 1970 года между Федеративной Республикой Германия и Советским Союзом о поставке в СССР труб большого диаметра, газоперекачивающих агрегатов и другого оборудования согласились заплатить за них природным газом из месторождений Западной Сибири. Так начались поставки западносибирского газа в Европу, а по сути, транзит газа через территорию Украины. Причем, несмотря на противодействие этой сделке ряда европейских (и не только европейских) стран.
С тех пор безостановочно и, подчеркиваем, без каких-либо перебоев, вызванных авариями, природный газ транспортируется через территорию Украины в Европу. Газовые конфликты между Украиной и Россией, которые начались практически с 1993 года и достигли пика в 2009 году (причём впервые в 2009-м был осуществлен масштабный реверс природного газа из хранилищ в Западной Украине на восток страны), были вызваны желанием Российской Федерации доминировать, прежде всего, на европейском рынке газа и диктовать свои правила игры.
Но вернёмся к современному положению дел. Несколько лет назад Российская Федерация («Газпром») заявила о прекращении транзита своего газа через украинскую ГТС начиная с 2020 года. Правда, вскоре в РФ уточнили — транзит через территорию Украины будет, но всего лишь в объеме около 15 млрд кубометров газа в год.
Напомним, в 2016 г. украинская ГТС транспортировала согласно транзитному контракту с «Газпромом» 79,2 млрд кубометров газа. Расчёты ООО «Нефтегазстройинформатика» показывают, что минимально реальный объём транзита после 2019 года — 30 млрд кубометров в год. Но, безусловно, этого мало для прибыльной работы ГТС.
Логичен вопрос: всё ли уже потеряно или мы можем (должны) предпринять усилия, чтобы удержать транспортировку газа на экономически приемлемом для Украины уровне?
Мы абсолютно согласны с Сергеем Корсунским в том, что «маниакальный план Кремля во что бы то ни стало лишить Украину главного инструмента давления на Москву и одновременно свести к минимуму важнейший аспект заинтересованности ЕС в развитии отношений с Украиной — сотрудничество по вопросам транзита газа — близок к успеху, как никогда ранее.
Следует также отметить, что наши ожидания существенной поддержки от Европейского Союза явно преувеличены. Бизнес отдельных стран и их компаний-резидентов перевешивает стремление к общеевропейской энергетической безопасности. Разве что только ряд восточноевропейских стран и, конечно, США (которые и в 1970 году выступали против зависимости Европы от российских энергоресурсов) являются нашими последовательными союзниками.
В то же время мы считаем, что ни «Северный поток-2», ни вторая нитка «Турецкого потока» не будут построены к 2020 году, поэтому сохранение существующих сегодня объемов транспортировки (транзита) газа украинской газотранспортной системой будет актуальным и после 2019-го.
Так что, по нашему мнению, ситуация далеко не проиграна.
Рассмотрим два аспекта этой проблемы.
Геополитические вызовы и тренды
Первый — геополитический. Сегодня на энергетическом и, в частности, на газовом рынке Европы разгорается борьба за место под солнцем. Изменив ценовую политику, «Газпром» стремится не допустить прихода на европейские рынки североамериканского природного газа. 7 июня первый танкер со 100 тысячами кубометров СПГ принял польский терминал в Свиноуйсьце. Европейские страны готовятся к перераспределению потоков природного газа, исходя из появления де-факто двух масштабных европейских газовых центров — в Германии и Италии.
Каким образом Украина может учесть эти изменения на европейском энерго- и газовом рынках и использовать их, как это делают наши европейские соседи, для собственной выгоды и в интересах национальной безопасности? Таких локальных вариантов, на наш взгляд, несколько. Наиболее продвинутый и реальный — это использование нового интерконнектора Польша-Украина для возможного приема североамериканского природного газа с СПГ-терминала в польском Свиноуйсьце и его поставки далее в Европу, задействовав при этом украинские подземные газохранилища.
Также заслуживает внимания совместное со словацким оператором Eustream «видоизменение» проекта Eastring, то есть задействование в нем части украинской ГТС для транспортировки природного газа из Центральной Европы на Балканы и в обратном направлении (в том числе из Румынии на Украину). Оба эти проекта могут получить поддержку не только европейских партнёров, но и США.
Конечно, вышеназванные проекты кардинально не решают проблему сокращения транзита газа по украинской ГТС. Но они позволяют повысить загрузку нашей газотранспортной системы и использование украинских подземных хранилищ газа.
Теперь непосредственно о транзите. Мы разделяем мнение «Нафтогаза Украины» в том, что привлечение иностранного партнёра может позволить сохранить достаточно большие объёмы транзита через ГТС Украины. Вот только утверждение, что такие партнёры (а это прежде всего словацкий Eustream, который также пострадает от сокращения транзита через украинскую ГТС) готовы взять (в аренду, концессию, на условиях совместного использования) всю ГТС с газопроводами-отводами, всеми ГРС и т.д., вызывает у нас определённые сомнения. Ведь зарубежных партнеров интересует, по сути, только «транзитная часть» . Это же относится и к итальянской Snam, с которой «Нафтогаз» и «Укртрансгаз» не так давно подписали меморандум, предусматривающий изучение возможностей совместного (эффективного!) использования украинской ГТС, а по сути её газотранзитных мощностей.
В любом случае усилия по поиску зарубежных партнёров надо продолжать как в целом для ГТС, так и для ее «транзитной части». В связи с этим, возможно, потребуется подготовить и принять специальный закон, защищающий как интересы Украины, так и зарубежных партнёров (инвесторов).
К сожалению, мы не видим системной скоординированной политики государственных ведомств в отстаивании наших «газовых» интересов. Один «Нафтогаз Украины», как и эпизодические выступления народных депутатов мало что могут изменить.
На наш взгляд, было бы целесообразно вернуться к практике представителя президента по вопросам энергетической политики, который мог бы координировать эту работу. Нам необходима очень гибкая информационная политика, и тут не зазорно поучиться и у россиян.
Далее о втором аспекте анализируемой проблемы — техническом.
Надёжность системы
Не секрет, что большинство наших газопроводов имеет срок службы более 40 лет. Коэффициенты полезного действия наших ГПА ниже, чем у современных аналогов. Мы уже не говорим о затратах топливного газа и экологии. Вся эта система остро нуждается в постоянном внимании и ремонте, реконструкции. Допустим, что мы на межгосударственном уровне добились сохранения транзита. Но ведь нескольких аварий, не говоря об экономических показателях, будет достаточно, чтобы снова дать повод для разговоров об обходных маршрутах, и тогда уже наверняка их осуществление станет реальностью.
В связи с этим нам непонятно решение «Нафтогаза Украины» планировать в 2017 году капитальные инвестиции в ГТС с учётом «нулевого» транзита после 2019-го. Если это действительно произойдет и повторится в 2018-2019 годах, то, очевидно, проблема транзита отпадёт сам собой.
В сухом остатке
Газопроводы: «…отказ от реализации отдельных проектов реконструкции линейной части магистральных газопроводов не позволит обеспечить в будущем надежное техническое состояние и безаварийную работу систем магистральных газопроводов: отвода на Венгрию, «Союза», «Прогрессам», ШДО (Шебелинка-Днепр-Одесса), РИ (Раздельная-Измаил), ШДКРИ (Шебелинка-Днепр-Кривой Рог-Измаил)» (из письма ПАО «Укртрансгаз» председателю правления НАК "Нафтогаз Украины» Андрею Коболеву от 2 марта 2017 года).
Компрессорные станции: «…следствием отказа от начала реализации в 2017 году отдельных проектов реконструкции и технического переоснащения компрессорных станций (технического переоснащения и капитальных ремонтов основных блоков ГПА, систем электро-, тепло-, водоснабжения и водоотвода и т.п.) станет потеря работоспособности соответствующих объектов. В свою очередь, это не позволит в полной мере обеспечить надёжную, безаварийную и эффективную транспортировку газа. Учитывая количество проектов, их технологическую сложность, сроки реализации и др., навёрстать утраченное время будет практически невозможно» (из вышеупомянутого письма).
И это не говоря об автоматике, связи и телемеханике.
По нашей информации, на 1 июня 2017 года «Укртрансгаз» выполнил только 3% от годового плана капитальных инвестиций в ГТС.
Оптимизировать затраты, безусловно, надо. Но почему именно за счёт транзита? Или руководство «Нафтогаза» абсолютно уверено, что транзита через пару лет не будет, и есть ещё какие-то «отягчающие" обстоятельства, неизвестные ни законодателям, ни экспертам?
Почему НАК «Нафтогаз Украины» в письме, адресованном НКРЭКУ, попросила регулятора не утверждать план капитальных вложений ПАО «Укртрансгаз» на 2017 год? Удивляет то, что именно таким образом трейдер вмешивается в деятельность оператора. Да, «Нафтогаз» пока управляет «Укртрансгазом», но, исходя из стратегического значения нашей ГТС, государственного имущества, которое только отдано в управление «Нафтогазу Украины», вопросы реконструкции и модернизации ГТС должны решаться на государственном уровне.
По имеющейся у нас информации, даже тарифы на хранение, отбор и закачку газа в ПХГ «Укртрансгаз» сейчас должен согласовывать с «Нафтогазом», а потом уже — с регулятором. О какой независимости оператора ГТС при этом можно говорить?
Ведь если сейчас, пока ещё не совсем поздно, побороться за сохранение транзита, то в первую очередь для этого надо иметь соответствующие технические возможности.
Что делать
Чтобы своими руками не разрушить хрупкое будущее ГТС, по нашему мнению, сегодня необходимо:
1. Пересмотреть инвестиционный план ПАО «Укртрансгаз» по технической модернизации ГТС на 2017 год с учётом возможности транзита в объёме не менее 40-50 млрд кубометров газа в год начиная с 2020 года и предусмотреть такую возможность в планах на 2018-2019 годы.
2. Разработать и утвердить на уровне Кабинета министров стратегию функционирования ГТС, предусмотрев в ней различные сценарии использования ГТС.
3. Привлечь к ведению переговоров с Eustream для совместного управления ГТС Украины непосредственно «Укртрансгаз», а впоследствии — и нового оператора — МГУ (ПАО «Магистральные газопроводы Украины»). Координировать эту работу должен орган государственного управления, ответственный за энергетическую политику, то есть Минэнергоугольпром.
4. Ускорить осуществление «анбандлингам» по выполнению требований Третьего энергопакета для реального отделения транспортировки и хранения газа от его добычи и реализации «Нафтогазом Украины».
5. Сформировать предложения от Украины (Минэнергоугольпром, НАК «Нафтогаз Украины», «Укртрансгаз», МГУ) по подписанию контракта на транзит природного газа через территорию Украины, положив в основу решения Стокгольмского арбитража по транзиту (надеемся, что они будут приняты не позднее конца лета 2017 года).
После завершения рассмотрения транзитного иска опубликовать эти предложения по транзиту российского газа после 2019 года как базу для начала переговоров.
6. Поручить Минэнергоугольпрому, НАК «Нафтогаз Украины», ПАО «Укртрансгаз», МГУ инициировать совместно с нашими европейскими партнерами переговоры с ПАО «Газпром» по объёмам транзита по территории Украины после 2020 года.
Откладывание этих решений на завтра очень быстро превратиться в никогда. Допустить этого мы не имеем морального права перед Украиной и её будущим.
Леонид Униговский, Александр Домбровский
