Современные Вооруженные силы Украины уже не те, что два года назад. Даже критики и противники ВСУ признают: снабжение украинской армии и ее выучка серьезно выросли.
«Их (украинцев — ред.) постоянная боевая активность позволяет дать боевой опыт большому числу людей. Как следствие, в случае наступления эти люди буду чувствовать себя увереннее. Уже два года назад, во время Дебали (Дебальцево — ред.), речи не шло о повторении лета 2014-го с разбегающимися при первых звуках канонады толпами срочников, которые узнали, что их офицеры свалили ещё до начала канонады», — писал в конце января во время обострения в Донбассе волонтер, бывший боец армии ЛНР Андрей Морозов.
По его словам, теперь отношение к ВСУ свысока может дорого обойтись, тем более, к 2017 году украинская армия благодаря помощи из-за рубежа улучшила качество связи и получила ряд необходимого снаряжения, в частности — приборы ночного видения.
Да и сами украинские военные признают: их стали лучше обмундировывать и оснащать.
Тем не менее, в украинском войске еще остается ряд проблем, который война выявила и обострила. И одна из них — разложение личного состава и связанные с этими потери.
Не все гладко у спецназа
73-й морской центр специальных операций — одна из знаменитейших в самих ВСУ и, вместе с тем, непубличных воинских частей. В армии ее называют «Очаков» — по месту дислокации, реже — «Остров» — по ранее засекреченному месту подготовки морского спецназа. В последнем случае можно запутаться, так как «Островом» еще называют Главное управление разведки Минобороны Украины — оно расположено на Рыбальском острове в Киеве. «Очаков» в ВСУ считается одной из сильнейших баз по подготовке диверсантов.
Даже в условиях хронического недофинансирования, морские диверсанты ВСУ продолжали тренировки и повышали мастерство.
Война в Донбассе, заставившая украинцев интересоваться тем, что происходит в ВСУ и начать своими силами финансировать армию, могла бы и улучшить положение спецназа. Тем более, после 2014 года на Украине озадачились созданием нового рода войск — Сил специальных операций (ССО), в который планировали «слить» спецназы всех видов войск. Дело находилось под личным контролем президентом Украины Петра Порошенко. В итоге, 5 января 2016 года ССО создали.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Как война в Донбассе изменила ВСУ
Но, как оказалось, даже спецназ и морских диверсантов в частности, не обошли стороной те проблемы, с которыми столкнулись ВСУ. Оказалось, что даже у прославленных «морских котиков» не все так гладко.
«Основная масса в части, была 4-я и 5-я волна мобов (мобилизованных — ред.), когда я пришел. Чтобы вы все понимали: мобы-это самые патриотически настроенные и мотивированные бойцы были. Им хлеба не надо — работу давай. Контрачи (контрактники — ред.) — это отдельная история. Очень большая часть контрактников в части с самого Очакова, в АТО старались не ездить, им лучше в наряды ходить и вечером в пьяный угар с мордобоем в «Гилее» (кафешка, местное злачное место с малолетками легкого поведения) вы думали в 73-й не пьют?! Хм… я скажу даже больше: группа в которой я был, 60% были «травоядные» (планокуры), фен и другие модные варианты тоже присутствовали», — написал 18 февраля бывший «морской котик» Олег Антоненко.
По его словам, в части процветали коррупция, продажа полученного благодаря волонтерской помощи имущества и банальное безделье и пренебрежение своими обязанностями, в том числе и — воинской подготовкой.
«Морской подготовки попросту нет, около 10% не умеют плавать вообще!!! Аппаратов для дыхания нет вообще. Зато круглый год, с началом учебного они учат и конспектируют парашют Д-5, с которым прыгают два раза в год… Кроме всего в спецназе есть специальная подготовка, вроде как по бумагам должна быть. А в реале — это тактический п…. (промах — ред.), вышли на 1000 метров от части и легли в поле. Так как в плане занятий ориентирование на местности, в чистом поле, где всего два дерева и два куста», — отмечал Антоненко.
Итогом всего этого было, в том числе, и отсутствие координации действий в боевых условиях, когда, по словам Антоненко, «50 спецназовцев ловили одного снайпера».
«Хочу также отметить вопрос бк (боекомплекта — ред.), по приезду в сектор группа получает одно бк, т.е на штатное количество магазинов. И четко по описи, номер и серия патрона и, не дай бог, потеряешь, а то чего хуже выстрелишь. Вот морской спецназ и побирался на нулях, клянчил у пехоты на передке, благо дело пехота добра», — рассказывал боец.
И несмотря на то, что в комментариях к записи некоторые спецназовцы заявили, что у некоторых из них была переподготовка в Каменце-Подольском, где находится база для тренировки подводных диверсантов, многие согласились — нынешнее руководство части, а точнее — ее командир — капитан первого ранга Эдуард Шевченко — ведет себя неподобающе.
В комментариях к записи рассказали о пленении и издевательстве над невиновным человеком, за которого заступалась даже СБУ. А также о том, что многие из спецназовцев гибнут при странных обстоятельствах.
«Хочу сразу сказать, что 80% личного состава части является дармоедами и пророссийскими людьми, но есть также солдаты и офицеры, которыми можно гордиться. Вот только многие из них гибнут при странных обстоятельствах»,- отметил еще один служивший в 73-м центре Даниил Турчин.
Действительно, с самого начала конфликта в Донбассе центр несет болезненные потери. 16 августа 2014 года от удара «Градами» погиб командир «морских котиков» капитан первого ранка Алексей Зинченко. 16 января 2016 года от минометного обстрела погиб его преемник — капитан первого ранга Юрий Олефиренко. Опытные морские диверсанты погибли в операциях, которые должна была выполнять разведка пехоты. Украинское командование буквально «забивало гвозди микроскопом».
В жалобах бойцов спецназа особое внимание обращает на себя описание атмосферы морального разложения в части. Как заявляет Антоненко, ответственный офицер вместо того, чтобы бороться с наркоманией «продает шевроны части за 56 грн.».
Морально неустойчивые
21 февраля один из известных украинских волонтеров — Мартин Брест — решил провести у себя на странице в Facebook опрос.
«Образ ветерана АТО. Пожалуйста, в комментах напишите три прилагательных, которыми можно описать эдакого усредненного убдшника (участника по факту, а не по наличию бумажки) АТО. Например: Сильный, патриотичный, добрый или Уставший, недовольный, забытый», — задал он вопрос друзьям и подписчикам.
Ответы примечательны. Многие описывают бывших АТОшников как «забытых» и «уставших». Кроме того, часто встречаются и такие характеристики: «психованный», «раздражительный».
«Травмированные люди считают, что они знают что-то очень реалистичное, жизнь без прикрас, не хотят слышать никаких альтернативных фактов. Их восприимчивость усиливается и заостряется. Они менее толерантны к происходящему. Когда они возвращаются домой и видят систему, против которой воевали, они горячатся: «Мы умирали не для этого!» Они хотят честности, и это пугает людей», — рассказывает в комментарии украинскому изданию Lb.ua эксперт Калифорнийской Коалиции нарушений психического здоровья и сотрудник Национального центра посттравматического стрессового расстройства Брюс Янг.
Так он отвечает на вопросы украинской журналистки, связанные с проблемой суицида среди украинских военных. В декабре 2016 года в ответ на информационный запрос МОУ обнародовало данные, согласно которым 63 человека из 256 погибших в небоевых ситуациях за минувший год были самоубийцами.
«Признаками посттравматического стрессового расстройства являются также хроническая раздражительность, вспыльчивость и столь же быстрая отходчивость. Вспыльчивость может привести к тому, что человек способен угрожать оружием. Также часто встречаются проблемы с засыпанием и сном, кошмары и синдром навязчивых мыслей (обсессивно-компульсивное расстройство), при котором не получается не думать. Этот синдром также касается и визуальных образов», — рассказывает Янг.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Тяжелые небоевые, от чего на самом деле гибнут украинские солдаты
Украинские военные психологи в свою очередь признаются: у них не хватает кадров для решения проблемы. По их словам, ВСУ укомплектованы офицерами-психологами на 37%.
«У нас нет кадров. На сегодняшний день в каждом батальоне и каждом управлении воинской части введены должности офицеров-психологов. Но должностной оклад офицера-психолога — самый низкий в батальоне. Как вы думаете, пойдут на эту должность?» — пояснял начальник отдела психологического сопровождения Вооруженных сил Украины Юрий Спицкий.
А ведь есть еще и добровольческие подразделения, в которых даже нет таких должностей. Обычно «добробаты» предпочитают обходиться нерегулярно приезжающими на фронт военными капелланами.
В результате, сами военные снова просят помощи у гражданских.
«Мы поддерживаем такую штуку, как психоадаптация ветеранов. Знаете, что такое небоевые потери? Это когда бойцы гибнут во время военной службы не от боя, а от суицида и так далее… Мы сейчас собираем деньги, чтобы сделать ремонт в центре социальной адаптации ветеранов», — пояснил военный психолог, проходивший службы в АТО Андрей Козинчук.
И несмотря на то, что ролик вышел шутливым, проблема — очень серьезная.
Ситуацию могло было бы исправить и увеличение количества военных прокуроров. Сейчас, по словам Главного военного прокурора Украины Анатолия Матиоса, на все Вооруженные силы Украины сегодня есть лишь 600 военных прокуроров. И это при том, что им нужно расследовать дела на линии соприкосновения.
В таких условиях просто не остается времени на то, что творится вдалеке от боев. И, как свидетельствует ситуация с элитой ВСУ — «морскими котиками», даже одна из самых элитных частей ВСУ не застрахована от разложения.
