И в очередной раз его слова о поддержке Донбасса попытались истолковать как «путинслил». И никто не обратил внимания на то, что, говоря о воссоединении Донбасса с Россией, Путин ни слова не сказал об Украине.
11 сентября в Ялте, когда Путин вместе с Берлускони посещали город, из приветствовавшей их толпы среди прочего раздавались голоса: «Донбасс вас любит! Заберите нас к себе! Приезжайте к нам! Ждем вас в Донецке!»
На следующий день, уже в Севастополе, журналисты спросили у президента, «стоило бы откликнуться на эти просьбы людей из Донбасса или надо продлевать минские соглашения». Ответ Путина был развернутым и, в основном, касался минских протоколов — сказав, что «никакой другой альтернативы успокоению и примирению на этой территории нет», президент говорил о том, что нужно установить прямой контакт между Киевом и властями Донецкой и Луганской республик, «реабилитировать их территорию с социально-экономической точки зрения» и восстанавливать отношения Украины и ДНР с ЛНР в полномасштабном формате. Что соглашения можно и продлить, и что хорошо, что прекращены обстрелы Донбасса.
В основном Путин говорил об этом и раньше — как о необходимости выполнения минских соглашений, так и о важности прямого диалога между Киевом и республиками, который отказывается вести украинская власть. Но интересней всего была самая первая часть ответа — касавшаяся непосредственно просьб о принятии Донбасса в Россию: «Мы душой и сердцем с Донбассом, но, к сожалению, такие вопросы на улице не решаются. Это серьезные вопросы, которые касаются судеб всей России и людей, которые проживают в Донбассе».
Конечно, эти слова были сразу же прокомментированы псевдопатриотами в обычном стиле антипутинской пропаганды — вот, президент опять отказался принять Донбасс в состав России, предает русских людей, восставших за право оставаться русскими, все слил и все предал. Учитывая, что «настоящие патриоты» (на поверку оказывающиеся теми же самыми «полезными идиотами» космополитов, что выходили на либеральную Болотную в 2011-м) именно так трактуют все, что бы ни говорил Путин в последний год — после первого Минска — можно было бы и не придавать этой пропаганде особого значения.
Понятно ведь, что Россия не просто выступает гарантом безопасности Донбасса и самого существования республик — она заинтересована в том, чтобы и остальная Украина не осталась навечно в руках антироссийских сил. Именно поэтому упор и делается на изменение внутреннего устройства Украины — от которого, впрочем, как черт от ладана, бегут киевские власти, понимающие, что настоящее, договорное возвращение Донбасса станет препятствием к дерусификации страны. Именно этой борьбой за Украину и объясняется «нежелание» России присоединять Донбасс — а вовсе не мифическим опасением углублять конфликт с США или Европой.
И сказанное Путиным в Севастополе не просто не вписывается в логику «путинслил», оно прямо ей противоречит. Более того, впервые президент дал понять, что вопрос о воссоединении Донбасса с Россией в случае необходимости будет решен нами самостоятельно, без третьей стороны. Ведь слова о том, что принятие Донбасса в состав России — это серьезные вопросы, «которые касаются судеб всей России и людей, которые проживают в Донбассе», можно трактовать только так: решение об этом могут принимать те, кто живет в Донбассе и в России. То есть власти ДНР, ЛНР и власти России. Ни о каких украинских властях и об Украине в целом Путин не упомянул. И это не забывчивость, и уж тем более сказанное не отменяется дальнейшим рассказом Путина о пользе минских соглашений.
Потому что минские соглашения — это, по путинским же словам, путь к «успокоению и примирению» в Донбассе. Но воссоединение его с Украиной возможно только в случае изменения самой Украины — чего, естественно, не хотят в Киеве. Если нет даже прямых переговоров Киева и Донецка — то о каком воссоединении можно говорить? Понятно, что обе стороны готовятся к новой войне — но и это лишь подтверждает то, что реальные переговоры могут начаться только после смены власти в Киеве или новых боевых действий.
Никакого отказа России от Донбасса в принципе быть не может. Более того, его поддержка будет осуществляться как при продолжении существования ДНР и ЛНР в нынешнем виде «временных образований», так и при пока что абсолютно гипотетическом вхождении в несуществующую «Украинскую федерацию». А для того, чтобы в этом не было никаких сомнений, и дается понять, что в случае необходимости ничто не помешает принять республики в состав России.
Желание присоединить Донецк «прямо сейчас», как и желание быстрее «вернуть Харьков, Одессу, Киев», понятно. Но воссоединение с украинской, малороссийской ветвью русского народа может произойти только после отрезвления и освобождения самих жителей Украины. Вернуть Донецк на Родину легко — но это будет означать откладывание в долгий ящик вопроса воссоединения с остальной Украиной.
Нужно сочетать отстаивание самоопределения русских в Донбассе с борьбой за будущее русских, даже считающих себя украинцами, на Украине — что и делает Владимир Путин. Это само по себе — даже без учета внешних факторов борьбы за Украину — более чем сложнейшая задача. И кем же нужно быть, чтобы объявлять Путина «предателем русского мира», человеком, готовым сдать Донбасс?
То, что Путин не будет ни у кого спрашивать разрешения на присоединение Донбасса, было понятно и раньше — но из-за шума антироссийской и антипутинской пропаганды полезно напоминать важные вещи. Тем более, когда на наших глазах мы наблюдаем рождение нового пропагандистского мифа — о размене Донбасса на Сирию.
Он существует в двух прямо противоположных вариантах: один преимущественно для внутреннего, а другой — для внешнего использования.
Согласно первому, «Путин наращивает военную помощь Сирии, чтобы облегчить сдачу Донбасса». Россиянам якобы подсунут новые успехи русского оружия на Ближнем Востоке, отвлекут их внимание от Украины и тем временем перекроют кислород героям Новороссии, принудив их помириться с Киевом.
Это не бред сумасшедшего — это вполне себе «серьезный» анализ ситуации. Понятно, что цель у него одна — представить президента предателем русских интересов и восставшего Донбасса.
Но это версия все же в основном внутрироссийская — а есть и сопутствующая ей, прямо противоположная экспортная версия, которую столь активно раскручивали, что, похоже, в нее поверили даже некоторые из заказчиков. Из-за чего сейчас пребывают в недоумении — разворачивающиеся события ей явно прямо противоречат.
Согласно ей, «Путин сливает Асада, чтобы в ответ получить от США уступки по Украине». Эта версия стала крутиться с лета — когда турецкий президент Эрдоган после разговора с Путиным сказал, что ему кажется, что Россия уже не так сильно держится за Асада, а потом ее подхватили и западные СМИ и аналитики.
Сама по себе логика обмена — типично американская, поэтому ничего удивительного, что эта версия показалась некоторым на Западе правдоподобной. При этом тот факт, что Россия ничего не выторговывала себе за свою большую роль при заключении иранской сделки, удивил даже президента Обаму. Американцы не могут себе представить, что Москва не мыслит в категориях обмена.
То, что Россия всячески способствовала заключению соглашения по Ирану — хотя Штаты опасались, что Москва сорвет его в отместку за американское поведение на Украине, объяснялось, естественно, не тем, что мы хотели подыграть Вашингтону. Россия руководствовалась национальными интересами, которым отвечает снятие с соседнего нам Ирана международных санкций и его усиление. Точно так же объясняется и поведение России в Сирии, которое всегда было понятным, если оценивать его с точки зрения реальных интересов России, а не вымышленных комбинаций с американцами.
Россия не сдавала Асада потому, что в наших интересах отстоять само существование Сирии. И Асад, и Сирия были нашими союзниками — но нашим интересам отвечало сохранение этой страны, являющейся ключевой в этом самом горячем регионе мира. Осознание того, что американский план «демократизации Большого Ближнего Востока» все больше превращается в неуправляемую хаотизацию региона, лишь укрепляло решимость России активно препятствовать развалу Сирии.
Возможность наших военных кораблей швартоваться в Сирии была лишь дополнительным, но вовсе не главным мотивом российской поддержки президента Асада. Главное, что в Москве понимали, что любая другая власть не удержит единство этой страны, а значит, пожар и дальше будет расползаться по региону. Обмен Асада на что-либо невозможен — потому что Россия поддерживает не персонально сирийского президента, а ту систему власти, которая гарантирует сохранение этой страны.
Четыре года войны, естественно, расшатали власть Дамаска — потеряно больше половины территории, миллионы беженцев покинули страну. Хуже того — в качестве альтернативы не просто Асаду, а самой Сирии, Ираку и другим соседним арабским странам появился халифат, с которым не могут справиться уже и американцы.
Какой смысл России «сдавать Асада», если понимать под этим не просто смену фамилии президента, а ликвидацию нынешней модели сирийской власти как таковой? Чтобы Штаты установили в Дамаске столь же беспомощный и марионеточный режим, как в Багдаде? Чтобы Россия приобрела репутацию страны, которая сдает своих союзников? И главное — нам не нужна дальнейшая хаотизация Ближнего Востока, независимо от того, управляемая или неуправляемая.
И просто смешно предполагать, что Путину вообще могла бы прийти в голову идея «обменять Асада на Донецк». Абсолютно понятно, что США просто так не отступятся от своих позиций в Киеве. Даже если представить себе такой фантастический вариант договоренностей — мы отказываем Асаду в поддержке, а вы прекращаете поддерживать Киев — то ни к чему конкретному он бы не привел.
Штаты не стали бы на деле отказываться от поддержки киевской власти — ведь ради отрыва Украины от России они пошли на глобальную конфронтацию с Москвой. И хотя в Вашингтоне понимают всю шаткость нынешнего киевского режима, там так же хорошо осознают жизненно важное значение Украины для России и не намерены отказываться от курса на ее атлантизацию.
Тем не менее, идея со «сдачей и разменом Асада» долго гуляла по западной прессе — пока недавно не выяснилось, что Москва наращивает военные поставки Дамаску. И тут на замену ей появился другой вариант — теперь «Путин наращивает давление в Сирии, чтобы добиться от Запада уступок по Украине». Вот как — мы давим на Ближнем Востоке, чтобы США встревожились, мы потребовали бы у них уступок по Украине, получили бы их, после чего спокойно бы «сдали Асада». С чего, почему? Нет ответа — зато опять «путинслил», пусть и не Донбасс и Украину, но хотя бы Сирию.
Размены и обмены — составная часть большой геополитической игры. Но только в том случае, если речь идет о текущих, не принципиальных вопросах. В глобальных, крупных проблемах, ни о какой «торговле» речи быть не может. Потому что, соглашаясь даже обсуждать саму возможность размена, ты демонстрируешь, что предмет торга, то, от чего ты готов отказаться или что готов приобрести, не является для тебя жизненно необходимым. И одним этим обрекаешь себя на обман и поражение.
Петр Акопов
