Информационно-аналитический портал «НьюсБалт» пообщался с депутатом Европарламента Татьяной Жданок. В ходе беседы Татьяна Аркадьевна поделилась своим мнением по ряду актуальных международных и латвийских вопросов.
- За пределами Евросоюза не все ясно представляют, как распределяются полномочия между Брюсселем и национальными правительствами государств, входящих в ЕС. Не могли бы вы пояснить эту ситуацию на примере Латвии?
— Согласно подписанным странами-членами ЕС договорам, очень многие вопросы, имеющие прямое отношение к входящим в Евросоюз государствам, решаются не в их столицах, а в Брюсселе. В частности, всё, что связано с сельским хозяйством Латвии, стопроцентно определяется за её пределами. Да и вообще, решения по латвийской экономике и многим другим важным отраслям, в частности, финансового регулирования, прав потребителя, загрязнения среды, использования альтернативных источников энергии, строительства дорог — тоже процентов на 80-90 принимаются там же, в Брюсселе. Тут мы совершенно несамостоятельны.
С другой стороны, входящим в ЕС государствам необходимо было оставить какие-то атрибуты независимости, помимо флага, и на усмотрение национальных правительств отданы вопросы образования, гражданства и языка. Увы, но проблемы, волнующие нашу русскую общину в Латвии, ЕС мало интересуют. Эти темы оставлены в ведении латвийского государства.
- А как власти Латвии объясняют руководству Евросоюза наличие в стране почти трёхсот тысяч неграждан?
— Ну, объяснение на этот счёт было отработано ещё в начале 90-х. Авторы Декларации о независимости Латвийской Республики утверждали, что они не основывают новое государство, а возрождают старое, существовавшее между двумя мировыми войнами. В итоге получилось так, что Верховный Совет провозгласил значительную часть латвийцев — в том числе и тех, которые голосовали за этот орган! — негражданами. А поскольку приехавших в Латвию после 1940 года людей стали считать «оккупантами» и «инструментом русификации», то и церемониться с их родным языком тоже не стали. В других странах Европы, как правило, на территории компактного проживания нацменьшинств официально используются их языки, в том числе в процессе школьного обучения.
Например, в Германии, близ границ с Данией, проживает много датчан — они свободно употребляют свой язык в школах и официальных учреждениях. Яркий пример узаконенного многоязычия демонстрирует Бельгия, где есть франко- и фламандскоязычные партии с одинаковыми социальными программами, но представляющие разные общины. У нас же в Латвии русский — хотя на нём общаются с членами своих семей и друзьями до 40 процентов населения! — официально объявлен иностранным. Он полностью убран из официальной сферы и постепенно изгоняется из школ. Нас, русских, здесь как бы нет — культурной автономией, не говоря уже о территориальной, и не пахнет. Мы низведены до статуса людей второго сорта. Хотя проведённый в феврале 2012-го языковой референдум ясно показал, что в Латвии действительно есть территории, где необходимо ввести официальное двуязычие, — это, в первую очередь, Рига и Латгалия.
- Правящая элита, по-прежнему, не желает признавать наличие данной проблемы?
— Увы, нет, не желает. Хотя даже некоторые латышские эксперты признают острую актуальность решения проблемы с нацменьшинствами. Например, политолог Кристиан Розенвалдс недавно в беседе с газетой «Latvijas Avize» посетовал, что три крупнейших латвийских партии — «Единство», «Согласие», Союз «зелёных» и крестьян ни слова не говорят о проблемах русской общины в своих программах. Подобную политику он считает крайне ошибочной. Если «Согласие» в преддверии предыдущих выборов в Сейм ещё могло что-то стыдливо сказать насчёт «прав национальных меньшинств», то сейчас и этого нет — только экономика, финансы, социальные вопросы. Соответственно, и в парламенте русская община никак пока не представлена. Но надеюсь, что ситуация изменится после 4 октября, когда состоятся очередные выборы.
- Практически с самого начала своей политической деятельности вы и ваши единомышленники работаете в оппозиции. Многого ли удалось добиться, пребывая в таких условиях?
— Тут можно долго рассказывать. В частности, нам, фракции партии «Равноправие» в Верховном Совете Латвии, удалось добиться, что в своё время значительную часть жителей республики не перевели в статус «иностранцев», не заставили их получать, а потом и регулярно подтверждать виды на жительство. Неграждане были признаны постоянными жителями Латвии с особым статусом, имеющими право на консульскую защиту и ряд других прав, полагающихся гражданам. Уже позже, когда я стала работать в Европарламенте, это позволило мне добиться для неграждан права на безвизовый въезд в страны ЕС.
Общими усилиями политиков и молодёжи десять лет назад получилось сорвать запланированную стопроцентную латышизацию русских школ. Если бы мы не стояли несколько дней подряд в пикете напротив президентской резиденции, то оказались бы приняты такие законодательные нормы, по которым посетители любого общественного собрания, публичного мероприятия или театральной постановки на русском языке должны получать или устный перевод, или бумаги с переводом всего сказанного в их ходе на латышский.
Такой закон, будь он принят, на корню загубил бы всю общественно-культурную жизнь русской общины — мы не допустили этого. Через Европейский суд по правам человека удалось прекратить такое безобразие, как визиты языковых инспекторов на места работы. То есть, оппозиция реально может влиять на ситуацию — особенно на фоне постоянных склок и грызни, что раздирают лагерь нашей правящей элиты.
- Каково ваше мнение по поводу того, что сейчас происходит на Юго-Востоке Украины, на Донбассе?
— Весь мой многолетний опыт политика показывает, что в мире больше всего считаются с силой, достоинством и чёткой позицией. Соглашательство и слабость не поощряются. Сейчас, в канун 70-летия Победы в Великой Отечественной войне, эти жесткие правила ощущаются больше, чем когда бы то ни было, — из-за того, что уже выросло несколько поколений, не заставших крупных боевых действий. Современные люди готовы решать вопросы демонстрацией силы — а если этому не сопротивляться, если всё время уступать, то можно превратиться во всеми презираемый ноль. Кто-то из великих сказал, что есть предел, за которым терпение и терпимость перестают быть добродетелью.
У нас, русских, этот порог довольно высокий — мы народ терпеливый. Мы не реагируем на ущемление своих прав столь же обострённо, как горячие испанцы или французы, готовые из-за малейшего сокращения социальных пособий или роста платежей массово выходить на улицу. Но пружину нельзя сжимать бесконечно. Если предел терпимости у русских всё же оказывается нарушен, то отвечают они, как правило, очень резко. Примером этому служит происходящее на Украине. Там столкнулись, с одной стороны, патриотизм, национальная гордость — и, с другой, агрессивный национализм.
Одно дело — любить свой народ и культуру, делать всё возможное для их выживания и процветания. Совсем другое — отказывать в таком праве людям другого языка и культуры. При подобном подходе свой народ заведомо ставится выше другого: «Кто не скачет, тот москаль!», «Латвия для латышей», «Германия для немцев», «Франция для французов» и т.д. Именно против такого отношения сражается Юго-Восток Украины. Донбасс ясно говорит: «Мы же не идём к вам во Львов со своими порядками, зачем же вы лезете к нам?!» Крайне правый радикальный национализм является основной угрозой для современной Европы. И это, в частности, то, с чем мы боремся здесь в Латвии.
- Можно ли сказать, что нынешний состав Европарламента настроен, большей частью, антироссийски?
— Тут можно посмотреть на голосования ЕП по резолюциям, касающимся Украины. Прежний созыв Европарламента особым разнообразием мнений по украинской ситуации и отношениям с Россией не блистал. С сентября прошлого года и по апрель нынешнего им было принято девять резолюций, отличавшихся весьма антироссийским содержанием. «Против» них, как правило, голосовали лишь отдельные депутаты, а также небольшая тогда фракция «левых». Что касается моей фракции «зелёных» и «регионалов» из Европейского свободного альянса, то там «против» голосовала лишь я одна. Вместе это набиралось не более 20-30 депутатов — из более чем семисот.
Новый созыв успел принять пока лишь одну направленную против России резолюцию по Украине, крайне тенденциозную и одностороннюю — это произошло 17 июля. «За» проголосовало 496 парламентариев, а против — 121. Ещё двадцать человек воздержались. Это уже совершенно другое соотношение сил. «Против» оказались значительно увеличившаяся фракция «левых», а также многие представители праворадикальных партий. В моей фракции вместе со мной голосовали «против» три депутата от регионов Испании.
А вот социал-демократы, увы, все проголосовали «за». В том числе и депутат от Латвии — кстати, он же являлся и одним из авторов резолюции! Правда, позже он переменил своё голосование на «против» и даже собирается судиться с российским порталом, опубликовавшим информацию о его позиции (речь идёт о депутате Андрее Мамыкине и нашей редакции, в адрес которой ещё не поступало искового заявления от европарламентария, столь вольно распоряжающегося своим голосом. — «НьюсБалт»).
- В то же время, вы высказали отрицательное мнение о возможности союза с европейскими правыми…
— Я полагаю, что с западноевропейскими правыми у российских правых партий может быть тактический союз, но не стратегический. Да, они не поддержали этой резолюции — из своего стремления идти против мейнстрима. Но если россияне борются с неонацистскими проявлениями, то они не должны идти на долговременное сотрудничество с европейскими правыми, которые как раз подобных проявлений не чужды. Например, западные праворадикалы настолько ставят свои нации выше всех остальных, что даже отказались объединяться в одну фракцию с единомышленниками из Восточной Европы — из Болгарии, Венгрии и Польши. Хотя я должна отметить, что если сравнивать, скажем, «Национальный фронт» Марин Ле Пен или «Партию свободы» Герта Вилдерса с латвийским национальным блоком «Всё Латвии! — Отечеству и свободе — Движение за национальную независимость Латвии», то окажется, что программа первого и второго по вопросам миграции куда мягче и умереннее, чем у их латышских «коллег».
К сожалению, в Брюсселе привыкли смотреть на национал-радикалов из стран Балтии сквозь розовые очки, но это, на мой взгляд, временное явление. Как раз события на Украине высвечивают опасность националистических настроений в обществе и роста влияния реваншистских сил. Но, по крайней мере, у крайне правых из Франции и Нидерландов нет составляющей реваншизма, что отличает их от неонацистов из Восточной Европы.
