Такие настроения отнюдь не являются следствием воодушевления от деятельности нового президента Украины, а существовали еще при Порошенко. Ведь исследование настроений жителей Донбасса по обе стороны линии фронта берлинский Центр восточноевропейских и международных исследований (ZOiS) провел еще в феврале-марте 2019-го.
Однако можно ли верить этой социологии? Я не верю, и вот по каким причинам.
Первая — тенденциозность самого центра и автора публикации, научного руководителя ZOiS Гвендолин Зассе (Gwendolyn Sasse). Кстати, раньше я читал несколько ее статей по Украине на сайте брюссельского отделения Центра Карнеги. Они не выглядели откровенной агитацией, как, например, большинство публикаций Атлантического Совета. В отличие от многих других авторов, просто обходивших проблему донбасского урегулирования (дескать, главное — это реформы), Зассе уделяла внимание и этому вопросу. Но, признаюсь, читал я ее тогда поверхностно, может, чего-то не доглядел.
А вот в ее публикациях на сайте берлинского центра тенденциозность заметна. Так, неподконтрольные Киеву территории она еще в датированной началом 2017-го публикации о настроениях жителей Донбасса постоянно называет «оккупированными». Но еще заметней ее пристрастия в исследовании, посвященном Крыму. Там Зассе пишет: «В публичном дискурсе в Германии и на Западе есть скрытое течение, которое интерпретирует аннексию 2014 года как вопрос самоопределения. Существует мнение, что российская интервенция была ответом на народную мобилизацию в Крыму в пользу присоединения к России. Однако в 2014 году не было народной мобилизации в Крыму, регион был интегрирован в украинское государство и стал частью базы поддержки политического режима тогдашнего президента Украины Виктора Януковича, чья электоральная база находилась на юго-востоке страны». Далее говорится, что «сепаратистская мобилизация» в Крыму всё же была, но в 1990-е, однако с утверждением конституции АРК она прекратилась. Ну, а о том, что свергший Януковича Майдан, который большинство крымчан сочло госпереворотом, мог вызвать новую мобилизацию, Зассе как будто не подозревает. Думаю, впрочем, подозревает, но понимает, чем такие утверждения грозят ее карьере.
В предыдущем исследовании по Донбассу ангажированность сочеталась у Зассе с небрежностью в отношении фактов. Так, она писала: «С одной стороны, интеграция ДНР/ЛНР в российские структуры прогрессирует, например, посредством раздачи российских паспортов, введения рубля как местной валюты и ренационализации предприятий. С другой стороны, правительство Украины прекратило выплаты по социальному обеспечению населения на оккупированных территориях, а представители украинских политических партий ввели блокаду транспортировки угля с оккупированных территорий, которую украинский президент Петр Порошенко был вынужден утвердить в качестве государственной политики».
Как известно, тогда в России шла речь не об упрощенном предоставлении гражданства, а лишь о признании паспортов народных республик, а временное управление предприятиями не тождественно ренационализации. Кроме того, все эти меры были приняты исключительно в ответ на блокаду, о чем Зассе не пишет, а саму блокаду сводит лишь к недопуску угля из ДНР/ЛНР, а не к полному обрыву товарообмена с неподконтрольными территориями, как было на самом деле. И главное — автор не указывает, когда все эти меры вводились. А ведь тот соцопрос проводился в декабре 2016-го, то есть за 2 с лишним месяца до блокады и реакции на нее. Но западный читатель этой хронологии, как правило, не знает, поэтому ему должно было казаться, что на неподконтрольном Донбассе достаточно проукраинские настроения сохранялись на фоне блокады.
Ну а можно ли ожидать объективной социологии при таких настроениях и такой небрежности руководителя исследования? Тем более что задача стояла неординарная — выяснить настроения на прифронтовой территории, на которую большая социология сейчас не заходит. Так, согласно тексту исследования, 1200 жителей неподконтрольного Донбасса были опрошены по телефону. Однако, как известно, в ЛДНР из трех украинских мобильных операторов работает только один (МТС), зато есть и местные мобильные операторы, на которые из Украины не дозвониться, да и не будут западные социологии звонками на этих операторов косвенно признавать ЛДНР. Понятно, что среди пользователей МТС будет большая доля людей, связанных с Украиной, чем среди всего населения неподконтрольного Донбасса.
Таким образом, в самой технологии опроса заложена некорректность. К тому же профессиональные социологи подчеркивают, что построить корректную выборку в телефонном исследовании сложно, особенно для такой территории. Однако в публикации ничего не сказано о том, как выборка строилась.
Не говорится и о том, сколько тех, кому звонили (а на подконтрольном Донбассе опрашивали лично), отказались отвечать. Между тем в исследовании по Крыму в 2017-м уровень достижимости респондентов (здесь имело место личное анкетирование) составлял 48%. Это весьма низкая цифра, но в неподконтрольном Донбассе этот показатель должен был быть еще меньше. Тем более что исследование проводило агентство R-Research — поиск по «Гуглу» не дает никакой информации о подобной социологической фирме. Опросы на выборах хоть в Верховную Раду, хоть в Бундестаг, показывают, что их делали совсем другие соцслужбы. Вообще же экспертные центры вроде ZOiS, как правило, не имеют своих социологов и в случае проведения исследований привлекают социологические центры. Так, украинские «Деминициативы» регулярно пишут, что опрос для них проводил КМИС, но ZOiS и в опросе по Крыму, и в первом исследовании по Донбассу вообще не говорил, кто проводил социологическую работу. Поэтому упоминание о R-Research — это некоторый прогресс.
Однако упоминание о социологах отнюдь не означает качества социологии. Тогда как — и это, наверное, самое главное — в нашем случае социологические данные можно соотнести с реальностью и поэтому засомневаться в их качестве. Ведь этот опрос касался не только отношения к судьбе Донбасса, но и предвыборной ориентации его жителей, правда, по этому поводу опрашивали лишь проживающих на подконтрольных территориях. Данная часть исследования была опубликована еще 27 марта.
Из нее следовало, что 24% желающих идти на выборы жителей подконтрольного Донбасса не определились, 21% собирался голосовать за Зеленского, 16% — за Бойко, по 7% — за Порошенко и Тимошенко и 6% — за Вилкула. Таким образом, среди намеренных участвовать в выборах и определившихся рейтинг Зеленского составлял 27,6%, Бойко — 21,2%, Тимошенко и Порошенко — 9,2%, а Вилкула — 7,9%.
А вот каков был реальный результат в подконтрольной части Донецкой и Луганской областей 31 марта: Бойко — 38,7%, Зеленский — 21,6%, Вилкул — 11,3%, Порошенко — 11%, Тимошенко — 4%. То есть германские социологи занизили рейтинг кандидатов, считавшихся пророссийскими: Бойко в 1,8 раза, а Вилкула — в 1,4. Занижен был, но меньше, и рейтинг Порошенко, впрочем, видимо, его результат в Донбассе — это следствие фальсификации, особенно в Донецкой области, где он набрал почти вдвое больше, чем на Луганщине. Тогда как рейтинг Зеленского был несколько завышен, а рейтинг Тимошенко завышен вдвое. Совокупность кандидатов, идущих за этой пятеркой, имела у немецких социологов 24,9%, тогда как на деле набрала 13,4%, то есть их поддержка была завышена, как и у Тимошенко.
Любопытно сравнить эти данные с итогами исследования, которое с 5 по 14 марта проводили «Рейтинг», КМИС и Центр Разумкова. Тогда было опрошено 15 000 респондентов по всей Украине, следовательно, выборка по Донбассу должна была оказаться достаточно большой, чего не было в остальных исследованиях, поэтому цифры по этому региону там заметно отличались друг от друга. Тогда среди намеренных участвовать в выборах и определившихся за Зеленского и Бойко собирались голосовать по 22,1%, за Вилкула — 10,3%, за Тимошенко — 8,8%, за Порошенко — 7,4%.
Как видим, здесь данные очень похожи на те, что есть у R-Research, хотя поближе к реальному результату выборов. Но ошибались именитые социологи в одном направлении — занижая результат тех, кто позиционировал себя сторонниками мира. И это, наверное, следствие не намеренных ошибок, а страха жителей подконтрольных территорий Донбасса высказать свое мнение неизвестным людям. Следовательно, не должно быть сомнений, что и их проукраинская ориентация, выраженная в том же опросе, завышена.
Но не меньший, а, вероятно, и больший страх должен был присутствовать у тех, кого опрашивали на неподконтрольных территориях. Ведь им звонят из Украины неизвестные люди, каким-то образом узнавшие, что этот телефон принадлежит жителю ЛДНР. Легко ли согласиться с ними говорить? А если согласишься, то легко ли высказать истинное мнение? Может, обойти самые острые вопросы (так, на вопрос о статусе не ответили 238 человек). И можно ли быть уверенным, что ценой откровенности не станет запрет допуска на подконтрольную территорию, за пенсией или к родственникам, или же худшие неприятности на украинской территории для самого респондента или его родственников?
После того как итоги выборов показали заметную разницу между социологией и реальными предпочтениями жителей Донбасса, Гвендолин Зассе могла бы проявить больше осторожности в выводах. Но ясно, что такая осторожность никак не входила в ее планы. Напротив, не случайно, что результаты проведенного почти полгода назад опроса обнародованы только сейчас, когда активизировались переговоры по Донбассу. Ведь Киев и его союзники нуждаются в аргументах против особого статуса этого региона.
