«Колонна разбита. Сотни погибших. Прямо на моих глазах людей рвало на куски, — говоривший со мной по телефону боец плакал прямо во время разговора. — Напишите, что нужно срочно наших ребят спасать. Иначе все погибнут. Тысячи погибнут…». Так один из авторов этой публикации узнал о чудовищном разгроме колонны украинских войск, выходившей из Иловайска. К тому времени в Киеве еще мало кто представлял масштаб трагедии. Его осознают много позже. Хотя до сих пор нет ответа на главные вопросы — кто виновен в иловайской трагедии, которой на днях исполнится два года? Как такое вообще могло произойти?
Да на них и невозможно дать ответ в отрыве от всей картины происходящего в то кровавое лето 2014 года на востоке Украины. Иловайская трагедия стала финальным аккордом большой войны, начатой 1 июля после прекращения перемирия, вызвавшей целую цепочку событий.
Пейзаж накануне битвы
Боевые действия на востоке Украины велись с середины апреля 2014 года — с того момента как отряд во главе с Гиркиным-Стрелковым захватил Славянск. Однако датой начала масштабной войны следует считать все же 1 июля — в этот день президент Порошенко принял историческое решение прекратить перемирие и начать полноценные боевые действия. Именно это и предопределило развитие ситуации на месяцы, да и на годы вперед — кровопролитные бои июля-августа, Иловайск, первые минские соглашения, аэропорт и Дебальцево, вторые минские соглашения, затухание боевых действий и их переход в фазу «странной войны», которая длится до сих пор.
При этом, если вспомнить июнь 2014 года, то тогда обстановка чем-то отдаленно напоминала нынешнюю: странная война, странное перемирие, постоянные переговоры различных «контактных групп».
Часть территории Донецкой и Луганской областей находилась под контролем сепаратистов, которые себя называли Донецкой и Луганской «народными республиками». Правда, в то время власть их была скорее номинальной, да и сами «республики» не обладали государственным аппаратом для управления подконтрольными территориями. Поэтому там сохранялось двоевластие. С одной стороны — вооруженные отряды сепаратистов. С другой — де-факто и де-юре подчинявшиеся Украине местные органы власти и милиция. А в Донецке, например, продолжали дислоцироваться даже части Национальной гвардии — их никто не трогал, и они никого не трогали. При этом к июню 2014 года уже все прекрасно понимали, что сепаратисты в наступление дальше уже занятых ими позиций не пойдут — в зону АТО были стянуты крупные силы украинской регулярной армии, пробить оборону которых разнородным отрядам «ДНР/ЛНР» было очевидно не под силу.
Вскоре после своей инаугурации Порошенко объявил перемирие. Началось довольно интенсивное общение в формате, который был позже назван Нормандским: Украина, Россия, Франция и Германия. В Киев вернулся посол РФ Михаил Зурабов (к слову, друг Порошенко). Президент назначил Леонида Кучму своим спецпредставителем по мирному урегулированию, и последний полетел в Донецк, где сел за одним столом с Медведчуком, Зурабовым, Александром Бородаем (тогда — «премьер-министр ДНР»).
По информации, которая доходила из переговорных групп, можно было сделать вывод, что речь шла о подготовке некоего соглашения, примерно напоминавшего заключенные через несколько месяцев минские соглашения: особый статус для Донбасса, амнистия, прекращение огня. Правда, параллельно этому сюжету разворачивалась и другая история. В Киеве все громче поднимался ропот «патриотической общественности», которая требовала войны. Уже тогда звучали обвинения в адрес Порошенко в предательстве. Шли митинги с требованием прекратить перемирие и ввести военное положение.
Президент некоторое время колебался, о чем можно судить по высказываниям западных дипломатов, которые с ним общались в конце июня. Они выражали осторожную уверенность, что перемирие будет продлено. И вплоть до конца дня 30 июня страна оставалась в напряжении — какое решение примет Порошенко. Решение было оглашено поздно вечером. Перемирие прекращается, украинским войскам дан приказ освободить захваченные сепаратистами территории.
Почему президент решил наступать?
Как сказал «Стране» офицер Генштаба Владимир П., военное и политическое руководство Украины исходило в июне 2014 года из трех постулатов.
- Первый. Вооруженные отряды сепаратистов плохо организованы, малочисленны и у них нет шансов выстоять в полномасштабном бою с регулярной украинской армией. Исключением считалась славянская группировка Гиркина-Стрелкова, но она еще с начала июня была фактически окружена.
- Второй. Критически важным для быстрого разгрома противника является контроль над российско-украинской границей.
- Третий. Россия не решится вступать в войну, вводя в Донбасс свои регулярные войска.
«Последний пункт был ключевым, — говорит офицер. — Думаю, если бы руководство страны знало, что Россия введет в действие свою армию, то, скорее всего, и никакого наступления 1 июля не было бы. Почему начальство так было уверено, что Россия не вмешается — я не знаю. Наша разведка, наоборот, говорила о концентрации российских войск на границах. По всем данным на территории Донецкой области готовились крупномасштабные операции с участием армейских подразделений РФ. Но, возможно, у руководства была другая информация».
Была ли действительно уверенность у властей в том, что Россия не будет вмешиваться?
«Скорее да, чем нет, — говорит один из нардепов, который летом 2014 года был близок к принятию решений на Банковой. — Какие-то сигналы поступали от контактеров в Москве. Насколько я понимаю, в этом же уверяли и наши американские партнеры. Мол, Россия не хочет дальнейшего ухудшения отношений с Западом, а потому не решится вступать в войну на востоке Украины. Из этого проистекала уверенность, что если даже Москва и вмешается, то Запад нас не бросит и поможет нам выстоять. А еще, помню, тогда мы обменивались ссылками на статью Олега Кашина о том, что происходящее на Донбассе — это не политика Кремля, а самодеятельность каких-то сумасшедших национал-патриотов».
Речь идет о статье известного российского журналиста Олега Кашина «Из Крыма в Донбасс: приключения Игоря Стрелкова и Александра Бородая», которая вышла на сайте Слон.ру 19 мая 2014 года. Главная ее мысль была в том, что, в отличие от Крыма, события в Донбассе не были инициированы руководством России, а это акция «православного олигарха» Малофеева и его подручных — пиарщика Бородая и Стрелкова-Гиркина. Между строк в этой статье можно было при желании прочесть мысль, что Россия вряд ли будет вступаться за эту кампанию, если дело запахнет жареным.
Так или иначе, но решение воевать было принято и утверждено президентом.
По словам Владимира П., стратегический замысел строился, исходя из предположения, что основные боевые действия будут закончены максимум за полтора-два месяца. На первом этапе предполагалось ликвидировать славянскую группировку противника и занять всю северную городскую агломерацию Донецкой области (Славянск—Краматорск—Дружковка—Константиновка), освободить промышленные города в Луганской области (Северодонецк, Лисичанск). Одновременно должен был наноситься мощный удар вдоль границы для восстановления над ней контроля по всей протяженности. Вслед за этим предполагалось окружить, а затем зачистить Донецк и Луганск и, на последнем этапе, выдавить в Россию остатки сепаратистов. А тех, кто уходить не захочет, — уничтожить.
«К концу июня украинская армия была намного более боеспособна, чем в апреле, — говорит Владимир П. — Подтянули технику, боеприпасы. Мобилизация увеличила численность личного состава. Во многих подразделениях были очень сильны боевой дух и решимость задавить врага. Однако было много негативных тенденций, которые говорили об опасности ставки на блицкриг. Ударная группировка сил ВСУ была сосредоточена по нескольким направлениям. В первую очередь — под Славянском. Но в других секторах АТО были огромные «дырки» на передовой — на некоторых участках боевикам противостояли лишь отдельные блокпосты и добровольческие соединения. Кроме того, не были сформированы резервы по артиллерии, бронетехнике, боеприпасам. Не хватало кадровых офицеров. Все это могло иметь катастрофические последствия, если бы бои приняли затяжной и ожесточенный характер. Но меня и моих единомышленников ни в Генштабе, ни в штабе АТО никто не слушал. Все были захвачены идеей блицкрига и о том же говорили президенту».
Сепаратисты. Концепция поменялась
Отметим, что предположения украинского командования о невысокой боеспособности сепаратистов были не лишены оснований. Как раз в мае-июне в их стане назрел «кризис жанра».
Вот что рассказал «Стране» один из политических экспертов, который сотрудничал с Кремлем по украинскому направлению в 2014 году:
«Если сейчас поговорить с кремлевскими о событиях весны 2014 года на Донбассе, вы наверняка услышите историю о том, что это была самодеятельность Аксенова и Малофеева, который со своими подручными, Стрелковым и Бородаем, на волне эйфории после Крыма решили устроить бучу на Донбассе, переросшую в полноценную войну, куда, помимо воли, пришлось вмешаться России, чтоб защитить вне плана организованные «народные республики». Но на самом деле, я думаю, было все немного по-другому. Малофеев никогда не пошел бы на Донбасс, если б не получил отмашку свыше. По некоторым косвенным признакам я могу предположить, что где-то наверху было предположение — после захода Стрелкова и обострения ситуации поднимутся и остальные регионы юго-востока и Киев пойдет на уступки в плане федерализации или нейтрального статуса. Но вместо уступок Киев решил начать воевать и зачистил сначала Харьков, а потом Одессу, подтянул войска на Донбасс.
Наступил кризис жанра. Воевать в открытую на востоке Украины в Кремле, видимо, были не готовы. Точнее, возможно, в апреле, когда давали отмашку Малафееву, и были готовы, но в мае почему-то передумали. В итоге решили сделать крайним Малофеева. Тем более, что с Донбасса шли доклады в Кремль о том, что отряды повстанцев — это какие-то банды беспредельщиков и бандитов. Окончательно вывело из себя многих в Москве то, что Малофеев поставил Бородая «премьером ДНР», что вообще превратило всю ситуацию в фарс — российский политтехнолог становится официальным руководителем «Донецкой народной республики», к которой как бы Россия не имеет никакого отношения. И где-то примерно на рубеже мая и июня, точно не могу сказать, в Кремле произошла кардинальная смена парадигмы, которую, наверное, в Киеве и приняли ошибочно за отказ от поддержки Донбасса.
Но никто от Донбасса отказываться не собирался. Это означало бы для России потерю лица, что для нашей системы недопустимо. Просто поменялись концепция и система управления. Малофеева и его людей отстранили от украинской проблематики. А группа в АП во главе с Сурковым окончательно взяла на себя политические вопросы и выстраивание системы управления в «ДНР/ЛНР». Плюс к тому начались переговоры о реинтеграции Донбасса в состав Украины с каким-то особым статусом. Эта идея родилась как раз к концу мая 2015 года в качестве основной формулы урегулирования и пришла на смену условному проекту «Новороссия».
Новую концепцию можно было трактовать как форму красивого ухода России из Донбасса, а можно как форму влияния через Донбасс на всю Украину — как кому нравится. Вот именно этот проект и попытались реализовать, после того как Порошенко стал президентом. Видимо, от него кто-то что-то нашим пообещал. Но так как полной уверенности в том, что Киев пойдет на такое соглашение не было, то было решено укрепить «республики» в военном отношении. Этим занялось непосредственно министерство обороны во главе с Шойгу.
«Военторг» (так на сленге назывались поставки вооружений сепаратистам из России. — Прим. Ред.) заработал с начала июня. Тогда же на фронте стали появляться первые российские ДРГ. Еще в мае стали прибывать чеченцы и осетины. Но с июня их поток увеличился. Минобороны постепенно начало ставить под свой контроль и подразделения сепаратистов. Но этот процесс начался позже — где-то с июля, когда был создан специальный координационный центр в Краснодоне. Поначалу дело шло туго. Процветала махновщина. Процесс сдвинулся, лишь когда убрали из Донецка Стрелкова, а из Луганска Болотова. После этого, то есть где-то с середины августа, и можно говорить о внедрении единого командования со стороны Минобороны над ключевыми подразделениями сепаратистов (над всеми остальными контроль устанавливался еще долго).
Непосредственно части регулярной российской армии вступили в бой на территории Донбасса в 20-х числах августа, обеспечив разгром украинской группировки под Иловайском и деблокирование Луганска. Кстати, с самого начала военным была дана установка — свое участие в войне не светим, но и военного разгрома «республик» не допускаем. Каких-то больших планов идти на Крым или на Киев им, насколько я понимаю, не ставилось. Из-за такой установки армейский аппарат все делал очень медленно и постепенно. И со стороны казалось, что для «народных республик» уже все кончено. Из-за падения Славянска, потери Северодонецка у нас у всех была истерика, даже я в какой-то момент подумал, что все, конец. Но у армейцев был какой-то свой, неспешный, план, по которому они шли.
Сначала подкинули «республикам» оружие. Потом добили прорвавшиеся к границе украинские части, расчистили пути снабжения, обеспечили тыл. Потом также не спеша сформировали штаб, отправили на отдых Гиркина, сформировали группы из подразделений российской армии, перевели их через границу, ударили под Иловайском, вынудили Украину пойти на минские договоренности. То есть на то, к чему хотели склонить Порошенко еще в июне. Правда, к тому времени примирение между противоборствующими сторонами стало уже очень проблематичным, но это уже другая тема для разговора».
1 июля. И грохот тысячи орудий…
Боевые действия начались буквально в первые же часы после заявления президента об окончании перемирия. Украинская артиллерия начала мощно работать по Славянску и Луганску. С утра техника выдвинулась непосредственно к Донецку.
Выход из перемирия фактически поддержали США в лице спикера Госдепа Джейн Псаки — она в тот же день заявила о полной поддержке любых решений украинского правительства в отношении АТО.
В эйфории прибывала и «патриотическая общественность». Набиравший популярность командир добробата «Донбасс» Семен Семенченко разразился благодарственной записью на страницах «Фейсбука»:
«С моим сознанием в последние месяцы происходят странные вещи. Никогда бы не подумал, что буду так радоваться продолжению военных действий. Заявление США тоже говорит само за себя. Спасибо, г-н Президент».
Славянская история
Главные бои развернулись в первые дни вокруг Славянска. Этот курортный город с 12 апреля 2014 года удерживала группа боевиков Стрелкова-Игоря Гиркина. Последний несколько лет до того ушел в отставку из ФСБ в чине подполковника (накопив при этом богатый опыт проведения спецопераций и диверсионной деятельности в Чечне).
Затем, по некоторым данным, он был главой службы безопасности Малофеева. С конца февраля — в Крыму. Создавал вместе с Аксеновым местную «самооборону». В апреле из этих «самооборонцев» (преимущественно — граждан России и Украины с боевым опытом) сформировал отряд из 52 человек, который в ночь с 11 на 12 апреля перешел границу Украины и взял под контроль Славянск, а чуть позже Краматорск. Некоторое время украинские силы с этой небольшой горсткой боевиков ничего поделать не могли. Десантников, которых послали в Славянск, окружили в Краматорске местные жители и пророссийские активисты. Их разоружили и заставили уехать обратно.
Полномасштабную атаку штаб АТО смог организовать лишь 2 мая. И хотя наступление на город было отбито (при этом было сбито два украинских вертолета), бойцы ВСУ смогли захватить стратегическую высоту — гору Карачун. С тех пор узел блокады постепенно затягивался. К началу июня ВСУ и Нацгвардия перекрыли большую часть дорог в город, взяли под контроль близлежащие города.
Стрелков, который шел в Славянск, предполагая быть авангардом российской армии (о чем он сам постоянно говорил), видимо, почувствовал смену концепции в Москве и впал в уныние. Время от времени он обвинял российское руководство в предательстве, в том, что оно не идет на подмогу «восставшим русским Донбасса» и не вводит армию.
Хотя при этом он демонстрировал стремление воевать до конца, а его отряд постепенно разросся за счет местных жителей и приезжих до нескольких тысяч человек. Правда, с оружием у них были проблемы — большую часть поставок «военторга» оставляли себе отряды, более близкие к границе. До Славянска доезжало лишь немного техники. Что тоже было предметом постоянного ворчания Гиркина.
Ударная группировка ВСУ — около 15 тысяч бойцов из 24, 25, 93 и 95-й бригад, а также 14-й бригады и 8-го полка Нацгвардии под Славянском при мощной поддержки артиллерии начала постепенно вскрывать оборону «стрелковцев». В городе была почти полностью разрушена инфраструктура — почти весь Славянск сидел без воды и без света.
Ключевое сражение развернулось 3 июля в Николаевке. Украинские десантники после массированной артподготовки и ожесточенного боя смогли взять под контроль поселок, перерезав последнюю дорогу в Славянск. Сам Стрелков объяснил поражение бегством двух полевых командиров, а также несработавшими ПТУРСами. «Стрелковцы» оказались в полном окружении. И Гиркин решил идти на прорыв.
Его исход из осажденного города достоин отдельной саги. После полного окружения разведка ВСУ постоянно получала информацию о вероятном отступлении сепаратистов из котла. Но, несмотря на то, что возле города было сосредоточено большое количество украинских солдат и нацгвардейцев, блокировать исход «стрелковцев» из Славянска даже не пытались.
Воевавший под Славянском боец 93-й бригады ВСУ Игорь Ш. с позывным «Тай» утверждает, что время и направление отступления сепаратистов было прекрасно известно в штабе АТО.
«Бегство сепаров было подтверждено из самого Славянска — звонили информаторы и говорили, что Стрелок со всем отрядом выдвигается в сторону Краматорска. Наши разведчики доложили командованию, на что поступил ответ, мол, в штабе все знают. Краем уха я слышал, как наш зампотех сказал комбату, мол, «лишь бы нас не кинули на перехват сепаров! Пусть у…бывают, умирать никому неохота! И этим сказано все об уходе Гиркина — начальству хотелось побыстрей отрапортовать президенту, что Славянск освобожден без потерь. О том, что уходящих сепаров можно было уничтожить, никто из наших командиров не думал. Начальство было уверено, что раз Стрелок сбежал из Славянска, то тут и войне конец».
В свою очередь Игорь Гиркин подстраховал выход своего отряда из окруженного Славянска, бросив для отвлечения внимания небольшую бронегруппу в атаку на украинский блокпост. Группа была уничтожена, но основная часть отряда «Стрелка» смогла дойти до Донецка. Причем ехала она днем, при хорошей погоде, растянувшись по дороге длинной колонной на сотни метров. Но никто ее не атаковал и не разбомбил. Оказавшись в Донецке, Стрелков объявил себя военным комендантом города и перевел его на осадное положение.
До сих пор по обе линии фронта идут ожесточенные дискуссии о причинах столь счастливого избавления отряда Гиркина от разгрома. В украинских источниках часто обвиняют украинское командование в сговоре с боевиками — мол, дали им уйти, чтоб показать хоть одну быструю победу.
В России и среди сепаратистов, наоборот, часто можно услышать обвинения в адрес Стрелкова — что тот, мол, трус и предатель, решил договориться с «украми», чтобы спасти свою жизнь ценой сдачи всего северного Донбасса. Сторонники этой точки зрения говорят, что критической необходимости уходить из Славянска не было, в Донецке накапливались силы для деблокирования и, прояви Стрелков выдержку, продержавшись еще неделю-другую, «Иловайск» для украинской армии мог бы произойти гораздо раньше.
Сторонники же Стрелкова сравнивают его с Кутузовым, который «сдал Москву, но сохранил армию». И считают, что именно славянская бригада стала основой армии ДНР, которая смогла организовать эффективное сопротивление украинскому наступлению.
По прошествии двух лет все-таки трудно сказать, какая точка зрения верна. Тактически, безусловно, взятие силами АТО Славянска стало крупнейшим поражением сепаратистов. Они потеряли весь север Донбасса, высвобожденные войска были переброшены на другие направления, резко ухудшив на них ситуацию для сепаратистов. Кроме того, это было тяжелейшим психологическим ударом по сторонникам «ДНР/ЛНР». Для них Славянск был символом сопротивления, и его падение лишило многих веры в победу. Именно после 5 июля начался массовый исход жителей из Донбасса на мирную территорию Украины или в Россию.
С другой стороны, прибытие «славянцев» — около трех тысяч обстрелянных и мотивированных людей — укрепило силы сепаратистов в самом Донецке. Это же, к слову, на время вывело Стрелкова на первые роли в ДНР. Его приезда никто из руководства «республики» не ожидал. Ситуацию в городе тогда контролировали «Восток» Александра Ходаковского (бывшего командира донецкой «Альфы») и «Оплот» малоизвестного тогда еще Александра Захарченко. Но отряд Стрелкова оказался самым большим, а потому оспорить его военное лидерство в первое время после возвращения из Славянска никто не мог. Хотя с Ходаковским и сидящим в Горловке Безлером у Гиркина отношения сразу не заладились.
Наступление украинской армии
Первые недели после взятия Славянска события в общем и целом развивались для Украины благоприятно и, казалось, что ко Дню независимости война будет закончена.
Действительно успехи были налицо. После падения Славянска под контроль Украины вернулись все соседние города: Краматорск, Дружковка, Константиновка, а также Артемовск. Непосредственное влияние уход Гиркина из Славянска оказал и на ситуацию в Лисичанске и Северодонецке, где силами сепаратистов командовал известный полевой командир Мозговой. Он отказался подчиняться «главе ДНР» Болотову и сказал, что считает своим командиром исключительно Стрелкова. На этой почве между двумя сепаратистскими вождями возник конфликт. Мозговой обвинял Болотова в том, что тот блокирует ему поставки оружия. Болотов же ставил в вину Мозговому неподчинение приказам.
В 20-х числах июля Мозговой объявил, что отступает из Лисичанска и Северодонецка. Якобы ему так приказал Стрелков. Болотов же приказал держать оборону города. Такая неразбериха помогла силам АТО овладеть к 24 июля и Лисичанском, и Северодонецком.
О штурме рассказал командир второй штурмовой роты батальона «Донбасс» Виктор Каминский с позывным «Жак».
«Перед штурмом Лисичанска со мной встретился комбат Семен Семенченко, который заявил, что у меня есть пятнадцать минут, чтобы разработать план штурма города, — говорит Жак. — Карты местности не было. Я попросил у военных, которые должны были прикрывать нас бронетехникой во время атаки, поделиться картой. Один из офицеров сказал, что у него есть карта, которую он скачал и распечатал из «Гугл-карт». Ею мы и пользовались во время штурма города.
Перед атакой позиции сепаратистов «отработала» наша артиллерия, затем мы по плану атаки выдвинулись в город и заняли блокпосты. Во время атаки нас прикрывали танки ВСУ. Двое бойцов погибло от пуль снайперов, еще несколько человек было ранено. После того как Лисичанск был взят, мы наткнулись на несколько складов оружия. К сожалению, сразу после того как город оказался в наших руках, началась эпидемия грабежей и анархии. В беспределе принимали участие и бойцы батальона, из супермаркетов выносили дорогостоящую электронику. К ним присоединились и местные — громили магазины и забирали продукты и спиртное. Лишь ценой больших усилий грабежи удалось ликвидировать. Пришлось возвратить удостоверения задержанным ранее по подозрению в сотрудничестве с сепаратистами местным милиционерам и мобилизовать их на поддержание порядка».
Сам Луганск оказался на грани гуманитарной катастрофы — город остался без воды и света. Украинская армия методично продвигалась вглубь города и старалась его полностью окружить. Одновременно разворачивалось наступление на Попасную и Дебальцево с целью полностью отрезать Донецк как от «ЛНР», так и от России.
Дебальцево — крупнейший транспортный узел на дороге между Донецком и Луганском — был взят 21 июля. Город охранял отряд казаков, который не оказал серьезного сопротивления и сбежал восвояси (вообще казаки оказались в рядах сепаратистов самым слабым звеном).
Это было крупным успехом украинских войск. До выполнения стратегической задачи — окружения донецко-горловской группировки сепаратистов — оставалось совсем немного. Нужно было лишь перерезать трассу Донецк — Снежное, на нитке которой держалась коммуникация с Россией. В последних числах июля силы АТО приступили к ее выполнению, атаковав Шахтерск (находится на трассе).
В город прорвались украинские войска. Если бы он был взят, то и дорога из Донецка в Луганскую область и к границе с Россией была бы полностью перекрыта. Как вспоминает Бородай, в этот момент у Гиркина сдали нервы и он отдал приказ сдать Донецк и отступать по направлению к границе с Россией. Но этому приказу отказались подчиняться Безлер и Захарченко, а потому его отменили. Характерно, что сам Гиркин тоже признает, что такая мысль была, но он потом сам от нее отказался.
Бои за Шахтерск стали кульминацией наступления украинских войск. Битва шла несколько дней. Подтянувшиеся подкрепления сепаратистов сумели отбить атаку и сохранили контроль над трассой.
Вместе с образованием изваринского котла (о нем — ниже) это означало слом первоначального плана блицкрига. Украинские войска втянулись в позиционные бои. Быстрых побед больше не было. Усиление сопротивления сепаратистов было связано с двумя факторами. Во-первых, «военторг» обеспечил им уже к концу июля фактический паритет в вооружениях с украинской армией. В том числе по тяжелым вооружениям. Во-вторых, сепаратисты также учились воевать, разрозненные формирования складывались в боеспособные соединения. Случайные попутчики отсеивались, оставались лишь люди мотивированные, которым терять уже было нечего. Кроме того, редеющие ряда местных сепаратистов постоянно пополняли добровольцы из России, а также делегации «братских народов Кавказа». Наконец, именно в конце июля стали прибывать в большом количестве «отпускники» — кадровые российские военные, которые занялись обучением боевиков. В первую очередь это сказалось на резком улучшении использования артиллерийских систем.
Наступление украинских войск уперлось в несколько точек. К северу от Донецка это была Горловка, где хозяйничал Игорь Безлер — бывший офицер российского ГРУ, который ушел в отставку и уехал в Украину еще в 2002 году. Имея богатый боевой опыт, он смог организовать сильную оборону города, прибегая при этом к жестоким мерам воздействия (ходили легенды о расстрелах за малейшее неповиновение). К тому же благодаря старым контактам в Министерстве обороны РФ он в приоритетном порядке снабжался из «военторга». Кроме того, в Горловке были расположены крупнейшие химические заводы — попадание туда снарядов могло бы вызвать экологическую катастрофу. В общем, попытки сходу взять Горловку не увенчались успехом.
Под Донецком на рубеже июля-августа ВСУ сумели взять под контроль Авдеевку и закрепиться на окраинах Донецка в районе аэропорта. Однако далее развить наступление не удалось. Попытки сходу взять Ясиноватую, чтобы начать окружение Горловки, к успеху не привели.
В Луганской области наступление уперлось в сам Луганск, а также в городскую агломерацию Стаханов — Алчевск, где засел Мозговой.
Параллельно всем этим событиям произошла трагедия с малайзийским «Боингом», который был сбит 17 июля. Большинство стран сразу же обвинили в этом Россию или пророссийских боевиков, которым РФ передала системы ПВО. Политически это был колоссальный удар по Москве, приведший к новому витку санкций.
Но в чисто военном отношении трагедия сказалась не в пользу Украины. Боевики отказались прекращать боевые действия на время расследования, зато стало совершенно понятно, что у них есть современные системы ПВО. А потому использование украинской авиации в зоне АТО было практически прекращено.
Приграничная катастрофа
Куда более неприятные вещи происходили на границе с Россией. Как мы уже писали, крупные силы в первые дни после перемирия были брошены на блокирование российско-украинской границы. Это были отборные части — десантные и механизированные бригады: 28-я ОМБр, 24-я, десантники из 79-й ОАЭМБр, 51-я ОМБр, 72-я ОМБр.
Удар наносился с двух сторон. «Южная» группа шла из района Саур-Могилы в Донецкой области в северном направлении. Ей навстречу наступала «северная» группа из Станицы Луганской. Но «северяне» сразу же натолкнулись на ожесточенное сопротивление сепаратистов. «Южане» же продвинулся довольно далеко — вплоть до Изварино (пограничный пункт в Луганской области).
Однако уже 11 июля стало понятно, что ситуация начинает быстро ухудшаться. В этот день случился разгром «Градами» сводной колонны 79-й аэромобильной и 24-й механизированной бригад под Зеленопольем в Луганской области.
По словам десантника из 79й ОАЭМБр Владимира Кошларя, обстрел лагеря под Зеленопольем начался еще ночью.
«Еще в темное время суток было подбито несколько «мотолыг» (МТЛБ. — Авт.) и танков. А днем начался настоящий ад — «Грады» прилетали непрерывно, технику пожгло почти всю сразу. Ничего не уцелело. Все начали зарываться в землю, но это помогало мало. Не было возможности не то что вздохнуть — боялись поднять голову. Даже по нужде ходили там, где лежали. Офицеры попрятались, некоторые просто повернулись и уехали. Те, кому сбежать не удалось, просто ползали между кучами земли, пытаясь хоть как-то выжить. Молотили несколько часов подряд. Когда все окончилось, бригады, по сути, уже не было. Во время обстрела погибло полсотни наших — человек сорок отправили в тыл, еще человек десять просто не нашли — их разорвало в куски».
Лишь по официальным данным ВСУ, под Зеленопольем погибло 19 бойцов, 93 было ранено. По неофициальной информации, в ракетном аде погибло до 50 солдат и почти две сотни солдат было ранено. Была сожжена почти вся техник — несколько десятков танков и БМП, грузовики, тягачи и орудия полевой артиллерии.
В последующие недели подобные ситуации повторялись регулярно. Причем обстрелы шли как со стороны сепаратистов, так и со стороны России. Становилось понятно, что войска, растянувшиеся тонкой кишкой вдоль границы, стали удобной мишенью и могут быть полностью уничтожены.
Тем более, что с «большой землей» «южан» связывала лишь одна дорога вдоль границы, которая проходила мимо знаменитой возвышенности Саур-Могила, где в июле были размещены позиции сепаратистов. Сама дорога и расположившиеся вокруг нее поселки — Миусинск, Мариновка, Степановка — стали ареной непрерывных боев. Эти населенные пункты и, соответственно, контроль над коммуникацией с изваринской группировкой переходили из рук в руки. Из-за чего нормальное снабжение наших частей наладить было невозможно. Зато на бои вокруг Саур-Могилы и на попытки удержать узкий коридор тратились большие ресурсы сил АТО. Саур-Могилу украинские войска взяли лишь 8 августа — когда судьба изваринского котла была уже решена. Более того, вскоре подошедшие подкрепления сепаратистов и россиян окончательно выбили украинские силы из Мариновки и Степановки. Таким образом, Саур-Могила оказалась в полном окружении. Бойцы АТО ее покинули в 20-х числа августа, уже находясь в глубоком тылу и понеся большие потери.
Но вернемся к событиям в Изварино.
Уже к середине июля украинские части оказались на границе в огромном котле, окруженные со всех сторон: позади сепаратисты, впереди — Россия. У солдат кончались боеприпасы, им некому было оказать медицинскую помощь.
В итоге каждый спасался как мог. Часть сдались в плен — по разным данным, от 400 до тысячи человек. Другая часть предпочли уничтожить технику и оружие, перейти через российскую границу и сдаться властям РФ. И лишь небольшая часть войск сумела с большим трудом прорваться к своим.
Отметим, что все это время командование распространяло информацию, что все нормально, войска выполняют свои задачи по контролю над границей. После того как солдаты начали массово звонить домашним и рассказывать о катастрофическом положении, в котором они находятся, штаб не нашел ничего лучшего как сказать, что по телефонам родным отсылают панические СМС сепаратисты.
«Это было самое страшное — отказ адекватно воспринимать реальность, — вспоминает офицер Генштаба Владимир П. — Причем я даже не знаю, на каком уровне этот отказ происходил. На уровне штаба АТО, министра обороны или же на уровне политического руководства страны. Уже после Зеленополья, после того как нам не удалось установить прочный контроль над районом Саур-Могилы, после того как против наших войск была задействована российская артиллерия, стало понятно, что подразделения поставленную перед ними задачу перекрыть границу выполнить не смогут. И стоит уже другая задача — их спасти. Поэтому не позднее 15 июля им нужно было давать приказ на отступление. Они бы очень сильно помогли потом под Иловайском. Но приказа на отступление не было. Говорилось просто — держитесь. И наши лучшие части просто планомерно уничтожались. Как на учениях».
Окончательно с котлом было покончено к 8 августа. В руки сепаратистов попали десятки танков и бронетранспортеров, стволов тяжелой артиллерии, установок «Град». Но главное было в другом — на границе больше не было сил, которые могли бы помешать переброске войск и вооружения из РФ. Именно с этого момента начался отсчет времени до Иловайска.
Новый план
После разгрома приграничных частей, неудачного прорыва к Шахтерску и перехода к позиционным боям на других направлениях в штабе АТО стало понятно, что прежний план блицкрига не сработал.
«К началу августа в распоряжении штаба АТО оставалось совсем мало по-настоящему боеспособных подразделений, — вспоминает Владимир П. — Часть их была истреблена в южном котле под Изварино, часть держала позиции на огромном участке переднего края АТО. Благодаря помощи россиян сепаратисты полностью ликвидировали наше преимущество в вооружениях, а на некоторых участках их огневая мощь уже превышала нашу. Но при этом от планов окружения Луганска и Донецка не отказались.
По Луганску ситуация для нас была не безнадежной — там чувствовалось, что сопротивление боевиков постепенно выдыхается. Гораздо хуже дела обстояли в Донецке. Тут практически везде мы наталкивались на глубоко эшелонированную оборону и на серьезно возросшее сопротивление. Но, несмотря на это, было принято решение все-таки попытаться мощным ударом перерезать трассу от Донецка до границы. Анализировалось несколько направлений удара. Одним из них был Иловайск. Причем поначалу его не рассматривали у нас как основное направление наступления, потому что город, в отличие от того же Шахтерска, не был на трассе и его взятие само по себе задачу блокирования Донецка не решало. Да, это был важный железнодорожный узел, но к тому времени железная дорога уже не функционировала. На Иловайск было предложено отправить добробаты, так как сил ВСУ уже не хватало. «Новым Сталинградом» Иловайск стал позднее — когда поднялась шумиха в СМИ и к нему было решено бросить дополнительные армейские подразделения».
В самом Донецке в это время произошло загадочное событие, смысл которого был не сразу понят. Объявил о своей отставке с поста «министра обороны ДНР» Гиркин-Стрелков. Ушел и «премьер» Бородай. Его место занял Александр Захарченко. Позже стало понятно для чего это делалось — Москва брала на себя все рычаги управления ситуацией. В тот момент в первую очередь речь шла о военных делах. Гиркин, с его склонностью впадать в панику и пораженчество, был неуправляем, а потому его и решили убрать.
Дело быстро шло к развязке.
Встреча в Днепропетровске
О деталях подготовки наступления на Иловайск стало известно благодаря показаниям командира батальона «Шахтерск» Андрея Филоненко, который давал их временной следственной комиссии, о причинах иловайской трагедии.
Конечно, их надо воспринимать критически, так как Филоненко в то время шел на выборы по спискам Радикальной партии Ляшко и его откровения были использованы однопартийцами против команды тогдашнего губернатора Днепропетровской области Игоря Коломойского.
Но, тем не менее, часть из этих показаний подтвердили и другие участники той памятной встречи — поэтому в этой части они могут использоваться как относительно достоверные. Публикуем выдержки из показаний и комментарии участников совещания.
«Командовал в секторе «Б» командующий войск оперативного командования «Юг» генерал-лейтенант Руслан Хомчак, но все действия мы согласовывали с представителями МВД — главой Департамента по управлению и обеспечению подразделений милиции особого назначения Виктором Челованом и представителем МВД в штабе АТО Владимиром Гриняком. Для выхода в зону АТО выходил соответствующий приказ министра внутренних дел.
5 августа в здании Днепропетровской облгосадминистрации прошло совещание с Геннадием Корбаном. Мы зарегистрированы в Днепропетровской области, а там всем командует Корбан. На совещании присутствовали Семен Семенченко (батальон «Донбасс»), Андрей Билецкий («Азов»), журналист Юрий Бутусов, позже подъехал Хомчак. Корбан озвучил тему совещания — взятие Иловайска. До приезда Хомчака обсуждались детали операции: с какой стороны зайти, качество связи. Хомчак продолжил вести совещание вместо Корбана (всего мы там пробыли 5-6 часов).
Вводная от Хомчака была следующая: он берет в кольцо Донецк, а Иловайск — важное место с узловой ж/д станцией, но у него нет для этого времени и пехоты, поэтому «зайдите туда батальоны и зачистите, там максимум 50 террористов». Но как оказалось, там даже за 4 месяца до нашего прихода заливали бетон в укреппозиции. Результатом совещания было идти на Иловайск. Своими силами добровольческие батальоны «Шахтерск», «Азов» и «Днепр-1» должны были взять южную половину города. Позже я получил согласование от координатора от МВД в штабе АТО».
В разговоре со «Страной» Геннадий Корбан таким образом прокомментировал происходившее на совещании:
«Да, действительно, у меня в кабинете проходила встреча, поскольку командованием было принято решение взять Иловайск. Важно было скоординировать обеспечение всех войск, принимавших участие в военной операции, начиная от батальонов террообороны, заканчивая бригадами. Цель и задача — максимально обеспечить людей всем необходимым для проведения этой операции и логистику людей (в случае) и после ранения. Топливо, кровоостанавливающие средства, аптечка, краски, бронежилеты, телевизоры, транспорт, передвижные госпитали и все сопутствующее, что необходимо для боевой готовности батальонов. У многих не было ничего, одни кроссовки да спортивные штаны».
На вопрос как на этой встрече оказался журналист Юрий Бутусов Корбан ответил так: «Бутусов был все время со мной, месяцами находился у меня в кабинете Днепропетровской администрации, поскольку там размещался основной фронт. Все слышал и видел. Он был чуть ли не единственным журналистом, кто регулярно освещал ряд военных действий с начала и до конца. Кроме того, он сам неоднократно выезжал в зону АТО. Он лично проводил какие-то тактические консультации командиров подразделений. Плюс он брал нашу техническую помощь и несколько раз доставлял в зону АТО: телевизоры, бинокли, планшеты и прочую техническую мелочь».
Итак, все участники встречи подтвердили, что планы наступления на Иловайск силами добробатов обсуждались Хомчаком, Корбаном и руководителями батальонов. При этом, по словам Филоненко, все действия добробатов согласовывались с руководством МВД. Кроме того, судя по его показаниям, Иловайск рассматривался не как направление основного удара. А как часть общей стратегии по окружению Донецка.
Но вышло все совсем иначе. Исход событий предопределили два момента.
- Первый — недооценка сил противника. Разведка докладывала, что в городе находятся лишь несколько десятков плохо вооруженных боевиков. Хотя на самом деле там у сепаратистов было несколько сотен человек, причем довольно опытных — они участвовали в боях под Саур-Могилой. Командовал ими Михаил Толстых, ставший потом известным как полевой командир Гиви.
- Второй фактор — это мощное пиар-сопровождение наступления на Иловайск. Так как это была первая такая масштабная совместная операция, проводимая добробатами, к ней сразу же было привлечено всеобщее внимание. В поход на Иловайск с добровольцами отправились многочисленные волонтеры и журналисты (у добробатов с ними традиционно были близкие контакты). Каждый шаг сопровождался записями в «Фейсбуке». Как итог в медиа-пространстве из направления отвлекающего удара Иловайск превратился чуть ли не в главную битву всей войны. Что и сыграло впоследствии не последнюю роль в трагической развязке.
Но обо всем по порядку.
Илинойская битва
Август 2014 года. Курахово. Пионерлагерь. База батальона «Донбасс».
Весь день личному составу батальона каждые два-три часа поступает приказ на построение. Добровольцы строятся на центральной площадке пионерлагеря. В строю всего две роты, еще одна рота задействована, как говорят, по личной договоренности командира батальона Семена Семенченко, на охране Кураховской ТЭС, принадлежащей холдингу Рината Ахметова. В остальном — батальон готовится к решающему наступлению на Иловайск.
На построении становится очевидно, что подразделения батальона явно отличаются друг от друга. Ясно различимы бывшие страйкбольщики — у них все с иголочки: амуниция — «натовская», автоматы — с модным тюнингом. Но основная масса добровольцев одета в разномастный камуфляж и бронежилеты, оружие тоже разнокалиберное — от дробовиков до автоматов Калашникова разных калибров. Количество гранатометов и пулеметов явно не дотягивает до штатной численности обычного пехотного батальона.
Под стать и автопарк подразделения, напоминавший передвижной цирк каскадеров: большая часть машин была отжата в Попасной, Лисичанске и Курахово, изрядно побита на проселочных дорогах — во многих авто не было фар и стекол, зато борта и капоты были щедро украшены надписями вроде «ПТН-ПНХ» и т. д.
В батальоне накануне произошел серьезный конфликт.
Командир второй роты капитан Виктор Каминский с позывным «Жак» провел собрание командиров, на котором предложил арестовать комбата «Донбасса» Семена Семенченко, обвинив его в мародерстве, воровстве и мошенничестве.
Жак заявлял, что практически все трофейное оружие, автомобили сепаратистов, а также оборудование заводов, захваченные в Лисичанске месяцем ранее, куда-то пропали. Подозрения пали на комбата. К тому же ширились слухи, что он самозванец и никакого воинского звания у него нет.
«Семен быстро узнал о моих планах его арестовать и, в свою очередь, поспешил приказать об отстранении меня от командования, — говорит Жак «Стране». — Но перед Иловайском Семен вызвал меня и как бы попытался вновь наладить отношения. Он предложил мне взять группу бойцов, заехать в Иловайск и «сделать картинку для журналистов».
«В Иловайске совсем мало сепаров, цель операции такая: заезжаете в город с журналистами в центр, там находите памятник Ленину, валите Ильича из гранатомета, журналисты быстренько все снимают — дают репортажи, что город наш. Ну и потом быстро уезжаете. После выполнения задачи — рота снова твоя, все недоразумения — решены. Я сказал, что это полная глупость и такая склонность к показухе может погубить весь батальон»…
… Иловайск (или Илинойск — как его стали называть добробатовцы) поначалу пытались взять лихим штурмом, с наскока.
Из-за заниженной оценки сил противника задачу доверили сводному отряду «Азова« и «Донбасса», в котором было лишь по одной роте из каждого батальона без поддержки танков — с отрядом шло только несколько БМП. Поддержку огнем оказала артиллерия.
Сепаратисты встретили добровольцев шквальным огнем из автоматов и гранатометов. Были задействованы и снайперы.
В обоих батальонах погибло по нескольку бойцов (в том числе и муж Татьяны Чорновол Николай Березовой), было ранено более десятка человек. И добробатам пришлось отступить. Постепенно к городу начали подтягиваться резервы. Здесь собрались почти все крупнейшие добробаты: «Донбасс», «Днепр-1», «Херсон», «Шахтерск», «Миротворец», «Свитязь», «Прикарпатье» и «Азов».
Все их движения сопровождались мощной медиаподдержкой, которая привлекла к битве всеобщее внимание. Она постепенно становилась чуть ли не центральным сражением всей кампании. Особое внимание волонтеров и активистов привлек тот факт, что добробаты слабо поддержаны армейской бронетехникой, а потому и несут большие потери. По этому поводу было много гневных постов в «Фейсбуке», и Генштаб был вынужден на них отреагировать, перебросив под Иловайск «броню» из 93-й и 17-й бригад ВСУ.
Но поднятый шум привлек внимание и противника. На подмогу Гиви перебросили отряд Моторолы, а также подразделения «Оплот» и «Восток».
Всю неделю с 11 по 17 августа вокруг города и на его окраинах шли локальные бои, предпринимались осторожные попытки зайти в город. А 18 августа началось массированное наступление сил АТО на Иловайск. На этот раз оно было хорошо подготовлено. Был удачно применен обманный маневр — имитировав атаку на окраины, основной удар украинские части нанесли в центр Иловайска. И к 19 августа заняли уже половину города. Но на этом наступление застопорилось, натолкнувшись на плотную оборону противника. Бои шли за каждый дом, как в Сталинграде.
Потери с обеих сторон росли. Сепаратисты подтянули артиллерию и «Град», нивелировав преимущество украинской стороны в огневой мощи.
Снова поднялся ропот в соцсетях и в СМИ — «армия не помогает добровольцам!».
Именно пассивность ВСУ добробаты называли причиной того, что наступление в городе застопорилось. «Во время штурмовых операций в Иловайске было не совсем понятно вялое участие армейских частей, — говорит боец «Днепра-1», воевавший в Иловайске и написавший затем книгу «Иловайский дневник» Роман Зиненко. — Лишь единицы техники принимали в ней участие, под прикрытием брони которой мы шли в атаки. 19 августа 2014 года при попытке зайти в Иловайск со стороны поселка Виноградное с нами был всего один танк. И тот очень быстро покинул позицию, после чего дальнейшее продвижение оказалось невозможным. Сколько потом при выходе техники сгорело — уму непостижимо! Если бы с нами в Иловайске 21–24 августа было бы хотя бы с десяток единиц техники, то мы дожали бы противника».
На фоне этих разговоров на тему нас «сливают» покинули свои позиции батальоны «Азов» и «Шахтерск» (мол, чего зря погибать, если подмога не идет), что еще более усложнило ситуацию для наступающей группировки. И снова Генштаб, «по многочисленным просьбам», бросил под город дополнительные резервы. Подкрепление подошло к городу в 20-х числах августа. Но было уже поздно.
Ветер северный
24 августа. В Киеве идет военный парад. Большинство украинских СМИ публикуют бравурные сообщения о скорой победе над врагом. В это время на ресурсах сепаратистов появляется «официальное сообщение», написанное сухим военно-бюрократическим языком, не характерным для традиционных сводок «ДНР».
В нем говорилось, что в результате контрудара «ополчения» в направлении городов Еленовка, Кутейниково, Старобешево, Амвросиевка взят в кольцо крупный контингент украинский войск в районе Иловайска, а также других городов. Сообщалось о бегстве украинских войск, которые в спешном порядке оставляют свои позиции.
Новость эта повисла в воздухе, потому что первое время никаких подтверждений она не находила. Комментаторы в штабе АТО прогнозируемо все отрицали, а украинские военные на передовой и волонтеры сами были в неведении. Добробаты продолжали попытки продвигаться вглубь Иловайска и ждали подмоги от армейцев. Этот заговор молчания, как потом выяснилось, объяснялся не попыткой скрыть правду, а банальным неведением. В штабе сами не понимали, что происходит, поручив разведке выяснить и доложить общую картину.
А сепаратистским же источникам не верилось — уж больно масштабную картину разгрома они рисуют. И лишь под вечер пошли утечки из штабов, о том, что на фронте назревает катастрофа.
Ход событий выглядел таким образом.
- Во-первых, в операции полноценно участвовали российские регулярные войска, объединенные в батальонно-тактические группы с артиллерией (общей численностью, по разным оценкам, от 3 до 5 тысяч человек). Российские «отпускники» взяли под свое кураторство и артиллерию сепаратистов. Использовались современные системы контрбатарейной борьбы и разведки при помощи беспилотников, что позволило повысить результативность артиллерийских ударов.
Массированный ввод российских регулярных войск происходил с начала августа. Первый бой, в котором они непосредственно участвовали, — это сражение вокруг Саур-Могилы, когда были окончательно захвачены Мариновка и Степановка. Этот участок на границе с Россией и стал базой для дальнейшего продвижения российских групп. Однако в штабе АТО на эти события не обратили должного внимания (хотя ряд украинских СМИ об этом писал). - Во-вторых, при помощи российских советников из наиболее боеспособных сепаратистских отрядов было сформировано несколько ударных механизированных группировок.
- В-третьих, была произведена предварительная оценка состояния тылов и флангов иловайской группировки. К 20-м числам августа они были слабо защищены. Их прикрывал недавно переброшенный на фронт батальон «Прикарпатье», а также уже изрядно потрепанные в боях армейские подразделения.
Поэтому план охвата группировки с флангов напрашивался сам собой. Он и был реализован 24 августа.
Со стороны границы с Россией с востока на запад повели наступление российские войска. А с южных окраин Донецка с запада на восток — ударные части сепаратистов. Блокпосты и укрепленные точки украинских войск на флангах и в тылу точечно расстреливались дальнобойной артиллерией, а потом добивались штурмовыми группами.
Батальон «Прикарпатье» просто сбежал со своих позиций. Остановить его удалось лишь в Кировоградской области. Начали быстро отступать и отдельные армейские части.
Всего на взятие украинской группировки в кольцо противнику потребовалось два дня. И к утру 26 августа процесс был завершен. 25 августа масштаб катастрофы был уже примерно ясен (хотя официально и не признавался). Но командование опять же не торопилось с приказом окруженным войскам идти на прорыв. Было обещано, что котел деблокируют извне.
«Когда я услышал, что формируется группировка для деблокирования Иловайска, я понял, что дело швах, — говорит Владимир П. — Мы-то давно знали, что резервов у нас нет».
С большим трудом штаб АТО смог собрать разрозненные группы из разных подразделений для деблокады. Но они плохо координировались между собой и были быстро разгромлены россиянами, имевшими на тот момент тотальное превосходства в артиллерии. Фактически весь южный фланг сил АТО распадался на глазах. Противник этим не замедлил воспользоваться и развил наступление на юг, захватив Новоазовск — город в 50 километрах от Мариуполя.
Катастрофичность положения в окруженной группировке стали осознавать с числа 26-го. Примерно в это же время о котле воткрытую стала писать и украинская пресса.
26 и 27 августа при сильнейшей поддержке огнем сепаратисты перешли в наступление в самом Иловайске, начав вытеснять добробаты из города. Добровольцы отчаянно сопротивлялись, но, фактически находясь в окружении, долго продержаться не могли.
Встал вопрос о необходимости прорыва. В этот момент неожиданно прозвучало заявление Путина с просьбой к сепаратистам выпустить колонны украинских войск из окружения. «ДНР» ответила на это согласием, но выдвинула одно условие — уходить украинцы должны без оружия.
29 августа окруженным войскам командование в лице Хомчака заявило, что якобы достигнуты на каком-то высоком уровне договоренности о том, что выходить можно и с бронетехникой (впоследствии и сепаратисты, и россияне дачу такого согласия отрицали). Колонны начали выдвижение. И попали прямиком в ад. Под поселком Новокатериновкой колонну накрыли огнем. Была уничтожена почти вся техника.
«После начала расстрела колонна выходящих из Иловайска рассеялась. Через Новокатериновку мы прорывались самые первые. Потому и повезло больше, чем остальным. Из всей колонны прорвался лишь танк и наша мотолыга. Остальных сожгли», — вспоминает Роман Зиненко.
«Мы миновали первый круг окружения, где были россияне, со второго в нас полетело из всех калибров, — вспоминает боец «Донбасса» с позывным «Странник». — Это была просто кровавая каша, нас расстреляли за несколько минут. Я видел, как впереди идущий КамАЗ попал прямой наводкой снаряд крупного калибра — куски железа и мяса разбросало на сотни метров вокруг. Мы были буквально залиты кровью, командования не было, офицеры были кто убит, кто ранен. Многие решили спасаться самостоятельно. Мы с Юрой — Испанцем — решили уходить полями, ползком. Даже бегом двигаться было нельзя, тех из наших, кто решил бежать в разные стороны от обстрела, сепары снимали из автоматов как куропаток. Позже, когда пришлось двигаться через линии окружения тайком, мы попадали даже на расположения россиян — судя по разговорам, это были сборные части со всей России».
Такая же судьба ждала и прочие колонны — они уничтожались и рассеивались. Поэтому основная масса войск спасалась разрозненными группами, пробиваясь к своим. Причем речь шла не только о той группировке, которая стояла в Иловайске и под городом, но и о всех частях, которые дислоцировались и в других районах области на всем огромном южном фланге украинских войск от Саур-Могилы до Донецка.
Примерно ко 2 сентября иловайская группировка свое существование прекратила. Потери, по разным данным, достигали от 400 человек убитых — по официальным данным до 1500 — по неофициальным. Около тысячи бойцов попало в плен. Столько же пропало без вести. Была потеряна практически вся техника.
Буквально сразу же возникли споры — кто виноват в разгроме. Была создана следственная комиссия Рады во главе с соратником Юлии Тимошенко Андреем Сенченко. По ее предварительным выводам, виноват во всем Генштаб, который «проспал» наступление российских войск и не предпринял меры для выведения их из котла. Такие же претензии высказывают и представители добробатов, которые к ним добавляют еще и промедление с поддержкой от частей ВСУ во время битвы за Иловайск.
«К штабу очень много вопросов, — говорит Роман Зиненко. — Начиная с тогдашнего обеспечения и заканчивая бездарными действиями по нашей деблокаде. Швыряли колонны куда ни попадя. Было ли это преступной халатностью или целенаправленной изменой, имеющей целью разгромить нашу армию — вопрос для следователей. Разведка вроде бы как и работала и докладывала в Киев о вторжении, но в тот же момент прощелкали кучу ДРГ, которые еще до окружения следили за перемещениями сил ВСУ и готовили плацдармы для будущего вторжения. Разведка и контрразведка прощелкали кучу предателей и изменников, а сейчас боятся выставить их на суд. Видимо, корпоративная этика. Чтоб честь мундира ничья не запятналась. Также непонятна мне вялая реакция штаба по факту отказа поддержки нас в самом городе. Почти неделю ждали, что армия зайдет вслед за нами, а она окопалась за городом и не двигалась с места».
В свою очередь Генштаб в своем докладе в августе 2015 года обвинил в иловайской трагедии батальон «Прикарпатье», который сбежал во врем наступления противника и указал на слабую подготовку и дисциплину добробатов.
«Знаете, каждый силен задним умом, — говорит Владимир П. — Оглядываясь сейчас на те события, понимаешь, что Генштаб совершил три ключевые ошибки, которые и привели к катастрофе. Во-первых, не нужно было вообще идти в наступление, учитывая, что на флангах с начала августа начала нависать группировка российских войск, о которой сведения к нам все-таки просачивались. Во-вторых, нужно было придерживаться какой-то одной заданной линии. Если мы воспринимаем Иловайск как отвлекающий маневр, то не нужно туда посылать дополнительные войска, чтобы об этом не кричали в «Фейсбуке». Если все-таки как основной — то нужно было туда быстро перебросить части и создать кулак, чтоб взять город сразу быстрым ударом. А получились шарахания: сначала берем малыми силами, потом поднимается шум в медиа, даем подкрепление. В итоге стоим там почти две недели, втягивая в бои все новые и новые части, просто напрашиваясь на окружение. В-третьих, прозевали концентрацию сил противника, хотя данные разведки были под рукой. А то, что потом не смогли деблокировать, так просто физически уже нечем было. Стратегически, нужно было в начале августа под Донецком и на южном фланге переходить к обороне, а все силы бросить на Луганск и взять город. Это было реальной задачей. А наступление под Иловайском просто распылило наши силы и привело к катастрофе».
Путь к перемирию
После разгрома под Иловайском и захвата Новоазовска удар российские войска вместе с сепаратистами нанесли и по другим направлениям. Главным из них был Луганск. Город в середине августа был в шаге от того, чтобы пасть под ударами украинской армии. Организованное сопротивление сепаратистов становилось все слабее, наложившись на раздрай в руководстве ЛНР, откуда выгнали Валерия Болотова и назначили Игоря Плотницкого. Который, впрочем, тоже ситуацию особо не контролировал. Город сидел еще с начала июля без воды и света. А в середине августа казалось, что для сепаратистов в Луганске наступают последние дни — танковый рейд сил АТО занял поселок Новосветловка, что находится на трассе, которая связывала Луганск с Россией. Еще чуть-чуть — и город был бы полностью окружен. Но вот этого «чуть-чуть» как раз и не хватило.
Вскоре после начала наступления российских войск на Иловайск мощная группировка россиян и сепаратистов занялась деблокадой Луганска. Новосветловка была отбита, украинские войска были выбиты и из аэропорта, который они удерживали с июня 2014 года. Линия фронта вышла к Северскому Донцу.
Украинское руководство было, очевидно, не готово к такому повороту событий. Широкое распространение получил ролик Яценюка, где тот то ли произносит, то ли тренируется произнести речь о российской угрозе. Выглядел он, мягко говоря, очень обеспокоенным.
Позднее командир «Азова»" Андрей Билецкий заявил, что «после Иловайска мы получили моральный слом армии» из-за больших потерь.
О состоянии руководства страны в тот период говорит, например, то, что через месяц после этих событий, уговаривая депутатов проголосовать за закон об особом статусе для Донбасса, президент и его представители рассказывали, что в случае непринятия закона начнется агрессия России и что после Иловайска было уничтожено две трети техники украинской армии, а потому воевать нечем.
Порошенко в начале сентября дал добро на старт переговоров о заключении перемирия. Детали он проговорил с Путиным в телефонном разговоре 3 сентября.
Многие, правда, опасались, что до того россияне и сепаратисты захватят еще и Мариуполь.
Но этого не произошло. У россиян тоже было все не просто. Установка из Москвы «воюйте так, чтобы вас не было заметно» выполнялась с трудом. Уже во время боев под Иловайском в плен попала большая группа солдат регулярной армии РФ. Их постоянно показывали по ТВ как символ российской агрессии, что, понятно, не добавляло Москве очков.
Точно так же большой внутрироссийской проблемой стала информация об убитых российских военных. Их точное количество, кстати, неизвестно до сих пор. Но СМИ уже показывали их могилы. В случае же наступления на Мариуполь скрывать наличие российских войск уже возможности не было бы никакой. Наверняка были бы и большие потери. Которые также не спрячешь. Все это грозило перерасти в полноценную войну, одной из сторон которой стала бы Россия.
Тем более, что к тому времени Москва уже достигла принципиальной договоренности с Киевом о том, что будет заключено перемирие, в основе которого лежал особый статус для Донбасса. В Кремле посчитали главный вопрос решенным, а потому решили не ввязываться в новое крупное сражение.
«Хватит, довоевались»
Соглашение о перемирии было заключено в Минске 5 сентября. От имени Украины его подписывал представитель президента Леонид Кучма.
Перемирие предусматривало прекращение огня, проведение выборов на неподконтрольной части Донбасса, амнистию и, главное, особый статус для "отдельных районов Донецкой и Луганской областей". Границы фиксировались по линии фронта на момент заключения перемирия.
«За 10 лет в Афганистане Украина потеряла 3000 человек, за три месяца — не буду говорить число… Хватит, довоевались», — заявил Кучма.
Действительно, сколько погибло? По официальным данным Украины, с апреля по начало сентября в Донбассе погибло около 1300 представителей силовых структур. Неофициальные подсчеты рисуют картину более страшную. Например, переговорщик Владимир Рубан заявлял, что официальные цифры потерь нужно умножать в пять раз. По данным ООН, за этот же период погибло более 4000 мирных жителей.
По погибшим сепаратистам точных данных нет.
Минский тупик
После заключения перемирия в Донецк начал возвращаться народ. Многие подумали, что войне конец. Внешне ситуация вернулась в июнь 2014 года. Но только внешне. Между противоборствующими сторонами уже протекли реки крови. Сепаратистские «республики» обзавелись своей какой-никакой армией. Наконец, в Донбасс зашла Россия. Не граждане России Бородай и Стрелков непонятно с какими полномочиями, а конкретно российский госаппарат, спецслужбы и армия.
С другой стороны, и в Киеве с самого начала не хотели реинтегрировать Донбасс с каким-то особым статусом. Соглашения Минск-1 и Минск-2 были вызваны стремлением снять военную угрозу. Но как только эта задача решалась очередным перемирием, о том, что написано в минских соглашениях, быстро забывали.
Решения по примирению, которые еще могли быть приняты в июне 2014 года, стали крайне затруднены через два месяца войны. Ситуация оказалась принципиально другой. И, примерно в таком же статусе, сохраняется до сих пор. В статусе военной кинохроники, в которой кто-то нажал кнопку «пауза» и пока не хочет нажимать кнопку «пуск».
Но события 2014 года показывают, что «пуск» могут нажать в любой момент. Если до того у обеих сторон не хватит политической воли нажать кнопку «завершить». Завершить войну.
Александр Сибирцев, Александр Шахов
