А что мешало раньше: почему СВО начали только в 2022 году

Очевидно, что для президента решение о начале СВО и тот путь, по которому она пошла в силу объективных причин — нежелания Запада идти на какие-либо уступки России вместе с отчаянным желанием киевской власти воевать — было тяжёлым выбором, которого президент всячески пытался избежать.

История, как известно, не терпит сослагательного наклонения, однако повторяемые президентом из раза в раз мысли всё же могут стать предметом для отдельного размышления на тему "А что мешало начать СВО раньше".

Договоры должны соблюдаться — Pacta sunt servanda — так звучит краеугольный принцип гражданского и международного права. Но период с 2014 по 2022 годы показал, что договоры не обязательно соблюдаются, а вера в обязательность их исполнения — не более чем инерция мышления как склонность к сохранению уже имеющихся представлений и нежелание их пересматривать.

Примеров такой инерции мышления представителей отечественной высшей бюрократии масса.

В 2014-2016 годах премьер-министр Медведев часто призывал США и ЕС отметить антироссийские санкции, отмечая их неправомерность. Такие призывы были вполне естественны для Дмитрия Медведева. Он закончил юрфак Ленинградского госуниверситета (ЛГУ) и аспирантуру альма-матер, преподавал гражданское и римское право, долгие годы имел реноме либерала и любителя гаджетов.

Сейчас Дмитрий Медведев часто размышляет о применении ядерного оружия, лично пишет несвойственные для политика посты, не подбирая выражений, а также является первым заместителем председателя Военно-промышленной Комиссии РФ, отвечая за весь ОПК России.

Президент Путин не первый раз сетует на непорядочность глав Франции и Германии. Владимир Владимирович не только окончил юрфак ЛГУ, но ещё и убеждённый сторонник законности и юридических процедур по вопросам гражданства и уголовной ответственности до референдумов о внесении изменений в конституцию и пространственного расширения России. Не зря президент из года в год повторят тезис о необходимости укрепления правопорядка.

И каждый раз политики, убеждённые в том, что договоры должны соблюдаться, а за свои слова необходимо отвечать, сталкивались с тем, что отвечать за слова и соблюдать договоры должна только Россия. И, в принципе, что-либо должна исключительно Россия, тогда как Киеву можно всё: перекрыть воду в Крым, отрезать в разгар зимы газ Донецку, обесточить Луганск и так до бесконечности.

Когда Владимир Владимирович и Дмитрий Анатольевич осознали нежелание Киева и его покровителей выполнять Минские соглашения — неясно. Но сделать что-либо с этим смогли лишь в 2022 году — до того действовали привычные для дипломатии процедуры.

Не меньшая инерция мышления была и у других представителей отечественной гранд-бюрократии. В 2023 году издание Politico назвало Эльвиру Набиуллину разрушителем года за то, что ЦБ под её управлением справился с удержанием экономики России на плаву. А Bloomberg назвало экс-главу Минэкономразвития (а ныне советника президента Путина) Максима Орешкина автором идеи о продаже газа за рубли.

Но в 2013 году Набиуллину считали (а многие и до сих пор считают) врагом России и агентом либералов, которая не позволяет печатать деньги и раздавать их всем нуждающимся отраслям экономики, обеспечивая России стремительный экономический рост. Максим Орешкин в 2013-2015 годах возглавлял департамент долгосрочного планирования Минфина России, а затем стал замглавы Минфина.

Главный экономический вопрос 2014-2016 годов — порвут санкции российскую экономику в клочья или не порвут. США были уверены в том, что порвут, и Россия окажется страной-бензоколонкой с ядерным оружием, а у отечественных чиновников уверенности в том, что экономика выдержит, не было.

И тому было две причины.

Во-первых, Россию к тому моменту никто так не обкладывал санкциями. Во-вторых, в 2014 году мировые цены на нефть достигли пика в 113,71 доллара за баррель 19 июня, чтобы к 13 января 2015 года рухнуть до 45,13 доллара за бочку. 2014-2015 годы — это вам не 2022 год с рекордными доходами от продажи нефти и газа.

Присоединение Крыма совпало с обрушением цен на энергетические товары, обеспечивающие львиную долю поступлений в федеральный бюджет. В 2016 году, когда Дмитрий Медведев произнёс ставшую мемом фразу: "Денег нет, но вы держитесь", дефицит федерального бюджета пробил отметку в 2,9 трлн рублей — больше, чем дыра 2009 года с его недостачей в 2,3 трлн рублей. Денег и правда не было, неясно было, удастся ли продержаться.

Но правительство удержалось само и удержало страну. Мало того, бюрократия раз за разом осваивала нетрадиционные для себя инструменты управления экономикой и развития её отдельных отраслей.

· Массовый перевод платежей в безнал вместе с обладавшим опытом работы в IT главой ФНС Михаилом Мишустиным позволил цифровизовать налоговую службу. ФНС стала не просто собирать налоги, но и создавать продвинутую систему налоговых вычетов, позволявших поддерживать экономику в условиях снижения таможенных пошлин (обязательство при вступлении в ВТО). Именно вокруг налогового вычета — возврата суммы уплаченного налога или его части при выполнении определённых условий — вращаются налоговые манёвры в нефтянке, газохимии, IT, виноградарстве и виноделии, также механизм по стимулированию судостроения через перераспределение квот на вылов рыбы и краба.

· Цифровизовав и "обелив" денежные потоки власти решили "обелить" и товарные рынки. Так возникли системы ЕГАИС для контроля за оборотом алкогольной продукции, древесины и меха, системы "Меркурий" (ветеринарный контроль), ФГИС "Зерно". Венец цифровизации товарных рынков — система маркировки кодами Data Matrix"Честный знак". Каждая из этих систем позволяет бюрократии лучше понимать ситуацию на рынках, контролировать оборот товаров и бороться с уклонением от уплаты налогов.

· Из введённого в 2009 году для импортных автомобилей утилизационного сбора под давлением иска ЕС в ВТО родился инструмент развития автопрома. Изначально сбор уплачивали только при импорте автомобилей, но его пришлось распространить на автосборочные предприятия в России, но последний сбор компенсировали субсидиями, которые увязали с глубиной локализации автомобилей. Так у властей появился рычаг влияния на автоконцерны, с которыми стали заключать ещё и специальные инвестиционные контракты.

Эти инструменты появились не сразу и не сразу бюрократия научилась ими пользоваться. Но к началу 2022 года она их освоила, а кризисы между 2014 и 2022 годами — бюджетный и ковидный — научили её управлять экономикой значительно лучше, чем она это делала к 2014 году.

Другой проблемой бюрократии во второй половине десятых был майдан. Ортодоксальные левые считали, что власть Путина свергнут восставшие олигархи в ходе "дворцового госпереворота", либералы уверовали, что экономика страны будет разорвана в клочья, а власть сметут рассерженные горожане.

Рассерженных горожан хватало, хотя многих из них власть породила собственноручно.

В 2018 году пришлось повысить пенсионный возраст, что стало событием номер один для общества и в 2018, и в 2019 годах. Впоследствии власть осознала, что социалку лучше не резать, а добавлять, успокаивая общество и лишая любителей размышлять о классовой борьбе козырей при ведении пропаганды. Так власть научилась успокаивать "глубинную" Россию, а чтобы успокоительное не закончилось досрочно — создали адресную систему социальной помощи.

К России столичной применили другой подход.

· Крупный капитал — бизнесменов из списка Forbes — приручили и удалили из политики ещё в начале нулевых, а с 2014 года всячески стимулировали уходить из офшоров под угрозой прекращения господдержки в случае наличия работы с государством через офшорные компании.

· Рьяно верующих в либеральную идею журналистов и общественников вносили в списки иноагентов, закрывая либеральные редакции, ставшие ненужными после ссоры с Западом.

· Рьяно критикующих Россию и её власть СМИ — промаркировали как иноагентов, а заодно научились блокировать.

· Особо вредные НКО признали нежелательными, выкорчёвывая структуры американского влияния, а просто вредные клеймили статусом иноагента.

· Протесты в Минске и в поддержку усопшего Алексея Навального* в 2021 году показали необходимость контроля за рубильником Интернета, который создавали ещё с 2019 года по закону "о суверенном интернете".

· Чиновникам постепенно задали новый формат взаимоотношений: отказ от иностранного гражданства и собственности, декларирование доходов с последующими проверками Генпрокуратурой, расширенные основания для увольнения, а также расширение "скамьи запасных" через кадровые школы, организованные Сергеем Кириенко (школа губернаторов).

· Нашлась управа и на артистов: государство стало выдавать деньги через Фонд кино и Институт развития интернета (ИРИ), а бунтарям типа Павла Деревянко, проникшимся сочувствием к покойному Навальному*, грозил пальцем и раскрытием доходов режиссёр Никита Михалков.

Так шаг за шагом власть снижала масштаб внутренней угрозы: бизнесменов приручили, а тех, кто вёл себя не по правилам и не по понятиям, посадили (братья Магомедовы), особо проворовавшихся чиновников упекли за решётку (отец и сын Арашуковы, экс-глава Минфина Улюкаев), несистемную оппозицию и либеральную журналистику помножили на ноль, а левых изгнали в электоральное гетто грамотной социальной политикой.

Но и для этого понадобилось время.

Не меньшие перемены в 2014-2022 годах произошли в мировой экономике и международных отношениях.

В 2014 году Россия с Крымом выглядела безумным бунтарём против системы — в рамках миропорядка, основанного на правилах, границы перекраивать могли только США. Поэтому даже китайские товарищи тогда считали действия России опрометчивыми.

Но к 2022 году:

· мировая экономика фрагментировалась под давлением санкций и коронавируса, ускорившего процесс экономической регионализации, а доля Запада в мировой экономике сократилась;

· США и ЕС напечатали столько денег, что разогнали цены на сырьевые товары, а ЕС так увлёкся "зелёной" энергетикой и третьим энергопакетом, что вверг себя в энергокризис;

· КНР всерьёз столкнулась с американскими санкциями и там осознали, что Китай будет следующим после России вне зависимости от партийной принадлежности старика Байдена в Белом доме;

· концепция золотовалютных резервов получила пробоину ниже ватерлинии, евро как резервная валюта умерла, а частная собственность оказалась прикосновенной;

· США и ЕС попытались выбросить Россию с мирового рынка нефти, что не понравилось другим странам ОПЕК (особенно Саудовской Аравии);

· Азербайджан провёл две успешных карабахских войны, в итоге упразднив мятежную и никем не признанную республику, показав, что нерешаемые мирным путём проблемы могут быть решены силой.

В общем, к 2022 году недопустимое стало вполне приемлемым. Оказалось, что конфликты вполне успешно решаются силой и в её применении нет ничего зазорного, Запад не всесилен, а у Востока и Юга есть свои интересы. Да и вообще тема Украины интересна лишь Западу, а его лицемерные причитания не более чем фоновый шум, но никак не то, во что следует вслушиваться.

По большому счёту упражнения в альтернативной истории по теме "Что было бы, если бы Россия начала СВО в 2014 году" можно свести к развилке с санкциями. Если бы Запад их ввёл в том виде, что и в 2022 году, Россия коллапсировала, и никто ей не смог бы помочь — Индии было бы всё равно, а Китай остался бы безучастным. Но Запад не был готов вводить санкции, а элиты России не были готовы внести западных политиков в списки недоговороспособных, а украинских — в реестр мразей, с которыми и разговаривать в принципе не о чем.

Как оно могло быть, мы не узнаем, а сама альтернативная история останется уделом профильных специалистов — писателей-фантастов.

8 лет после 2014 года Россия прожила в мире, готовясь к войне, а годы этого мира были оплачены жизнями и здоровьем жителей ЛНР и ДНР, о которых мы должны всегда помнить.