Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.
По словам лидера фракции «Слуга народа» Давида Арахамии, за срывом стамбульских договоренностей стоял премьер-министр Великобритании Борис Джонсон. В ноябре свой первый рабочий визит глава британского МИД Дэвид Кэмерон совершил в Киев, где заверил Зеленского, что Лондон будет оказывать поддержку «столько, сколько потребуется».
— Владимир Владимирович, насколько велико стало влияние Великобритании на конфликт на Украине за минувший год?
— Не думаю, что Великобритания является ключевым лицом, которое принимает решения с западной стороны по Украине. Британия — близкий союзник США. Вряд ли какая-то инициатива со стороны Великобритании проходит самостоятельно, без консультации с американскими коллегами. Борис Джонсон мог озвучить какие-то соображения, но самостоятельно он вряд ли вышел бы с такой идеей. И то, что касается обещаний помогать Украине столько, сколько нужно, мы помним, как менялась позиция западных держав относительно Украины и России. Обещать — не значит жениться….
— Но кто тогда играет главную скрипку в деле поддержки киевского режима?
— Прежде всего, конечно, Вашингтон. С финансовой и военной точек зрения и со всех других позиций Соединенные Штаты — лидер западного мира. Но при этом на Западе существует процедура формальной демократии. К примеру, мнение совета директоров компании учитывается, но в конце концов тот, у кого больше денег и является главным. Так и здесь.
США соблюдают формальные демократические процедуры, но существует еще и вопрос ценностной ориентации. То есть люди без слов, интуитивно должны понимать, о чем речь, чтобы под этими ценностями ни подразумевалось. Имеется в виду некая корпоративная вменяемость решений членов какой-то команды, в данном случае политической команды Запада.
— Верно ли что британские элиты испытывают особый интерес к Черному морю? Недавно стало известно, что Великобритания и Норвегия объединили усилия для поддержки военно-морских сил Украины, а Лондон пообещал Киеву два минных тральщика.
— Британия — морская держава. И акватория Черного и Средиземного морей и Индийского океана — традиционный интерес Британии. Что касается Средиземного и Черного морей тут находится ключевой партнер по НАТО — Турция и другие натовские государства. Поэтому интерес Британии, которая является традиционным политическим игроком в ареалах Ближнего Востока, Юго-Восточной Европы, Малой Азии, естественен.
Кроме того, образуются различные очаги напряжения. Это Тайвань, Венесуэла и провинция Эссекибо. Флот США присутствует и в других ключевых точках, а британцы, как партнеры американцев, играют в одной команде, увеличивая морской ресурс НАТО.
— Оказывает ли влияние на политику Соединенного королевства Почтеннейший Тайный Совет Его Величества, или орган лишь с церемониальными функциями?
— В Тайный совет входят ключевые политики из Кабинета министров и другие влиятельные лица. Это существенный игрок в принятии политических решений. Так же, как и сам британский монарх, потому что чисто юридически указы короля действительны только в рамках тайного совета. Это все может трактоваться как рекомендательные шаги.
Вообще, надо понимать специфику британского права. Право творится в судах. Решение судьи и есть правовой акт. Здесь существует определенная юридическая культура, культура формулировок, традиционных жестов.
Например, британские офшоры называются местами секретной юрисдикции, связанные с правящим классом Великобритании. С другой стороны, эти офшоры имеют независимую юрисдикцию, Британия как бы не отвечает за то, что там происходит. Эта система многих удовлетворяет, но формально она независима от короны, а по факту, конечно, зависима. Но доказывать это — юридически некорректно.
— К концу года, судя по публикациям в СМИ, на Западе стали рассматривать возможность переговоров Киева и Москвы на фоне провального наступления ВСУ. Элиты Британии за продолжение войны или готовы воздействовать на Киев, чтобы усадить его за стол переговоров?
— Не думаю, что здесь существует консолидированное мнение. Какая-то часть элит, которая связана с ВПК Британии и США, выступает за усиление военно-промышленного комплекса и его влияния, за новые государственные кредиты. С другой стороны, существует часть британских элит, которые вкладывают деньги в российские компании «Газпром», «Роснефть» или компании, аффилированные с российским бизнесом. У них свои представления.
В целом чисто стратегически Запад заинтересован в ослаблении России. Но если с помощью политических и военных средств это не получается, а Запад, англосаксы, это прежде всего прагматики, то ясно, что нужно что-то менять. Здесь нет канонической истины, что мы будем что-то защищать любой ценой.
Если что-то не работает, будут приняты другие решения. Как было в Афганистане. До какого-то времени это устраивало консенсус западного бизнеса и политических структур, потом это перестало работать, перестало быть эффективным в их представлении. Если бизнес неэффективен, его надо закрыть или перепрофилировать.
Так и с украинским проектом. Исходить нужно из прагматизма, а он становится понятен при наличии объективной статистики: кто теряет, кто богатеет. Должен быть сделан аудит. Единственная проблема — насколько доступна объективная статистика. Это ключевой вопрос, на который нет прямого ответа.
— В конгрессе США завис вопрос с одобрением финансовой помощи Украины. Переложит ли Вашингтон ответственность за поддержку Киева на плечи своих европейских союзников, в том числе Британии?
— Надо понимать, что Лондон — особый игрок. Он вышел из Евросоюза и тяготеет к США, хотя пытается сохранить самостоятельную третью позицию в этой фигуре: США — Британия — Евросоюз. Думаю, в настоящее время идут активные переговоры на эту тему опять же с привлечением объективных средств контроля, чтобы было понятно, в какую сторону что развивается. Видимо, по этим показателям будет принято решение. Сейчас все больше используется формат искусственного интеллекта, который просчитывает шаги значительно лучше, чем человеческие мозги, потому что человек подвержен эмоциям.
Искусственный интеллект уже привлекается для банковского трейдинга, юридических и военных операций, там, где необходимо анализировать много информации. Так что, с моей точки зрения, однозначного планового ответа, что делать дальше, нет. Видимо, идет согласование с привлечением данных, а данные в наше время меняются ежедневно. Добавляются новые факторы риска, политические форматы. Сейчас идет активная разработка новых стратегий, которые еще не имеют принятого совместно пакета.