https://ukraina.ru/20251215/vsya-nadezhda-na-armiyu-i-diplomatiyu-ot-chego-zavisit-buduschee-ugleproma-donbassa-1073107723.html
Вся надежда на армию и дипломатию: от чего зависит будущее углепрома Донбасса
Вся надежда на армию и дипломатию: от чего зависит будущее углепрома Донбасса - 15.12.2025 Украина.ру
Вся надежда на армию и дипломатию: от чего зависит будущее углепрома Донбасса
В предыдущей части цикла "Дебет и кредит СВО" автор остановился на рассмотрении ситуации в энергетике и транспорте Донбасса и Новороссии. В этом тексте речь об угледобыче — одной из двух (наряду с металлургией) важнейших отраслей экономики Донбасса.
2025-12-15T05:15
2025-12-15T05:15
2025-12-15T12:13
эксклюзив
донбасс
лнр
украина
сергей курченко
виктор янукович
запорожская аэс
нпз
ес
сво
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e7/07/1a/1048263436_0:0:2980:1677_1920x0_80_0_0_e733494d2d26e3831c20b146b9e4aac6.jpg
С пика в пикеВ 1990 году в Донбассе было добыто около 165 млн тонн угля, из которых порядка 100–120 млн тонн составлял энергетический уголь. К 2014 году добыча энергетического угля сократилась до 35–40 млн тонн.К тому моменту Украина пережила два майдана, а деиндустриализация сократила как численность населения, так и общую потребность в тепловой и электрической энергии со стороны бытовых и промышленных потребителей. Как итог, упала и добыча угля, а о необходимости реструктуризации углепрома Донбасса всерьёз говорили ещё в 2010 году, при Викторе Януковиче.В итоге эту реструктуризацию запустила гражданская война в 2014 году и повела её по практически неуправляемому пути.И если в 2014–2017 годах между Украиной и республиками Донбасса ещё сохранялось прямое взаимодействие в угольной сфере, то с 2017 по примерно 2019 годы оно стало опосредованным.В 2016 году, когда киевская власть ещё учитывала добычу угля в ЛНР и ДНР в своей статистике, добыча угля на Украине сократилась до 31,6 млн тонн. Затем наступил период отсутствия статистических данных. Однако можно не сомневаться, что добыча продолжила падать.Шахты ЛНР и ДНР перешли под контроль Сергея Курченко, поставки на Украину осуществлялись по схеме угольного реверса, то есть обходными путями через Белоруссию и даже Польшу. Как следствие, структуры Курченко копили долги перед шахтами, а последние — перед горняками. Народ с шахт разбегался кто куда, часть шахтёров вместе с семьями даже переехали в Якутию.К 2019 году Курченко лишился контроля над шахтами и монополии на экспорт угля, однако добыча угля продолжила сокращаться: России он был не нужен в силу собственных гигантских мощностей по добыче, а киевская власть от угля последовательно отказывалась, погружая население в состояние энергетической бедности.С началом СВО добыча угля в ЛНР и ДНР упала в 2–2,5 раза относительно показателей 2018–2019 годов и поднимется не скоро.Во-первых, Украина как рынок сбыта для энергетического угля потеряна и даже в случае заключения мира на восстановление объёмов уйдут годы. Всё дело в том, что потреблять уголь физически некому: угольные ТЭС на подконтрольной киевской власти территории уничтожены, а на освобождённой либо сильно пострадали (Мироновская, Углегорская), либо остановлены (Запорожская ТЭС). Сельское население на Украине обеднело, да и сколько его осталось (и останется) к моменту завершения боевых действий — не ясно.На освобождённой территории коммунальный сектор переводится с угля на газ. Исключение — волевое решение властей ЛНР о переводе Луганской ТЭС с газа на уголь как меры, направленной на поддержание угледобычи.Во-вторых, прорыва в экспорте угля из Донбасса нет. Сперва главной проблемой казалась логистика — между Донецком и Мариуполем вплоть до лета 2024 года не было ж/д сообщения, так как единственная ж/д ветка проходила через прифронтовую Еленовку, где вообще на путях стоял гигантский царь-поезд длиной в 40 км. Затем была построена ветка по полям Тельмановского района, а осенью 2024 года — после освобождения Угледара — стали разбирать и царь-поезд. Так, связь с Мариуполем теперь есть по двум ж/д веткам, однако проблемы со сбытом это не решило. Вероятно, причина в санкциях, делающих торговлю с Донбассом и Новороссией крайне токсичной для гипотетических покупателей, а также низких мировых ценах на уголь при высокой себестоимости его добычи шахтным способом.Мало того, в 2022 году Россия потеряла Евросоюз как рынок сбыта для своего угля — в августе 2022 года ЕС ввёл угольное эмбарго, запретив импорт из России.В-третьих, в 2022 году в рамках мобилизации в ЛНР и ДНР на фронт ушла половина шахтёров, а ряд шахт был переведён в режим водоотлива — на подземных работах было некому трудиться.В апреле 2025 года компании-инвесторы в шахты новых территорий сообщили о желании вернуть властям ЛНР и ДНР 9 из 15 шахт, взятых ими в аренду в 2024 году, для последующей ликвидации. Шахты оказались нерентабельными при текущих мировых ценах на уголь и высоких производственных издержках. Эта новость перечёркивает будущее большей части сохранившихся шахт Донбасса и подводит черту под попытками властей восстановить экономику угледобычи.Угля в ЛНР и ДНР меньше не стало — он как залегал в недрах, так там и находится. Однако добывать его невыгодно. Как итог, добыча угля в ЛНР и ДНР сократилась до порядка 5 млн тонн на двоих с рекордных для 1970 года 196 млн тонн или 160 млн тонн в 1990 году.Мир углю не благоволитПри этом необходимо отдавать себе отчёт в том, что Донбасс для России не является центром угледобычи — основными регионами стали Сибирь и Дальний Восток, которые и обеспечивают России порядка 430 млн тонн угля в год (из них экспортируется примерно половина). Однако и там в угольной промышленности кризис. Скорее всего, даже скромные по довоенным объёмам 15 млн тонн добычи, на которые власти ЛНР и ДНР планируют выйти к 2028 году, мы не увидим.И на то, к сожалению, есть ряд объективных причин.В мире изменилась география спроса на энергетический уголь. За последние 20 лет спрос на уголь вырос на 20–25 % и достиг 8,7–9 млрд тонн в год. При этом США и Европа потребление угля последовательно сокращают, тогда как Азия — Китай, Индия и Вьетнам — его наращивали. Расти потреблению угля есть разве что за счёт Африки, однако она слишком бедна и дестабилизирована, чтобы всерьёз брать её в расчёт. В Европе и США, отношения с которыми если и нормализуются, то непонятно когда, уголь замещали газом и ВИЭ. Китай уже не первый год является мировым лидером по объёму ввода новых мощностей возобновляемой энергетики. К тому же КНР умело "маневрирует" в части географии импорта угля, закупая его в России, Индонезии и Австралии. Уголь из ЛНР и ДНР в Китай экспортировать бессмысленно — для него рынками являются Украина, Европа, а также Северная Африка с Ближним Востоком.В этой парадигме и экспорт угля из Кузбасса уже столкнулся с проблемами. "Восточный полигон" (БАМ и Транссиб) загружены, европейский рынок потерян, а цены на уголь на мировом рынке низкие. Как следствие, экспортная выручка (нетбэк) от российского угля в 2021–2024 годах снизилась с 17,6 млрд долларов до 14 млрд долларов. Весной 2024 года российский уголь был убыточным при поставках за рубеж через порты юга и северо-запада, а экспортируемый через терминалы Дальнего Востока балансировал на грани рентабельности. Консалтинговое агентство NEFT Research в мае этого года прогнозировало убыточность экспорта угля в случае снижения цен на 5 % к 2030 году по сравнению с 2024 годом. Для понимания: угольная отрасль завершила 2024 год с убытком в размере 129 млрд рублей при прибыли в размере 357 млрд рублей годом ранее.Всё это означает, что России нужно сворачивать непосредственный экспорт угля, делая ставку на его переработку. А это означает вложения в переработку угля по процессу Фишера-Тропша в жидкие углеводороды или строительство угольных электростанций вблизи мест добычи угля для последующего экспорта электроэнергии.В случае с переработкой угля в моторное топливо сразу возникает целый букет проблем. Во-первых, строительство заводов по переработке угля в жидкие углеводороды в 1,5–2 раза дороже возведения НПЗ аналогичной мощности и требует больших сроков окупаемости. Во-вторых, такие инвестиции потребуют масштабных мер господдержки по аналогии с налоговым манёвром в газохимии (налоговый вычет и субсидии), иначе у переработчиков будут проблемы с рентабельностью, которые не позволят даже начать реализацию инвестиционных проектов. А это означает необходимость наличия в федеральном бюджете свободных средств, которых сейчас нет и упирается в завершение СВО. В-третьих, возникает естественный вопрос о том, куда девать это топливо в условиях действующего комплекса ограничений для российской нефтедобычи и нефтепереработки. Следовательно, возникает запрос на ожидание смены геополитической обстановки или достижения политических договорённостей с КНР, опыт сотрудничества с которой по газопроводу "Сила Сибири-2" показывает всю сложность переговоров.Производство электроэнергии из угля не менее проблематично. Опять же, потребуются миллиардные инвестиции с долгим сроком окупаемости (10–15 лет) без каких-либо гарантий со стороны Китая, который делает ставку на бурное развитие ВИЭ и в принципе не желает от кого-либо зависеть по энергетическим вопросам.Надежда на армиюНо, что хуже всего для Донбасса, так это то, что он ко всему вышеперечисленному не имеет вообще никакого отношения — между Донецком и Пекином 6 тыс. километров по прямой.Поэтому шансы на увеличение объёмов добычи угля есть лишь в случае возвращения традиционных рынков сбыта — Европы и Украины с Молдавией, а также открытия Африки.Вопрос с Европой можно смело выносить за скобки — гадать, когда европейцы выключат режим вражды с Россией, бессмысленно. Украинская энергетика уже в руинах и будет в них находиться десятилетиями просто в силу того, что её экономику с энергетикой некому и не за что восстанавливать. Тем более что под контролем России уже находятся Запорожская АЭС (6 ГВт мощности) и Запорожская ТЭС (3,6 ГВт), чего — с учётом деиндустриализации и оттока населения — вполне хватит Украине в её гипотетических границах в том случае, если (когда) её заставят прекратить быть анти-Россией. Гипотетический перезапуск Запорожской ТЭС на полной мощности означает рост потребления угля примерно на 12 млн тонн. Однако когда это произойдёт — неизвестно.Таким образом, будущее угледобычи ЛНР и ДНР зависит не столько от местных властей или федерального правительства, сколько от ВС РФ, которым предстоит нанести сокрушительное поражение ВСУ, а также российской дипломатии, в чьи задачи входит фиксация военного поражения Украины.Читайте также: Дебет и кредит СВО: электроэнергетика и транспорт.
донбасс
лнр
украина
россия
новороссия
майдан
польша
мариуполь
дальний восток
европа
азия
запорожская аэс
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2025
Иван Лизан
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e6/09/1d/1039206977_383:37:895:549_100x100_80_0_0_bb1c6d0378fdcd5d9270c21c43865353.jpg
Иван Лизан
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e6/09/1d/1039206977_383:37:895:549_100x100_80_0_0_bb1c6d0378fdcd5d9270c21c43865353.jpg
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Иван Лизан
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e6/09/1d/1039206977_383:37:895:549_100x100_80_0_0_bb1c6d0378fdcd5d9270c21c43865353.jpg
эксклюзив, донбасс, лнр, украина, сергей курченко, виктор янукович, запорожская аэс, нпз, ес, сво, прогнозы сво, новости сво, вс рф, всу, россия, новороссия, уголь, майдан, польша, мариуполь, шахты, дальний восток, европа, азия, запорожская аэс, украина.ру, украина.ру
Эксклюзив, Донбасс, ЛНР, Украина, Сергей Курченко, Виктор Янукович, Запорожская АЭС, НПЗ, ЕС, СВО, прогнозы СВО, новости СВО, ВС РФ, ВСУ, Россия, Новороссия, уголь, Майдан, Польша, Мариуполь, шахты, Дальний Восток, Европа, Азия, Запорожская АЭС, Украина.ру, Украина.ру
В 1990 году в Донбассе было добыто около 165 млн тонн угля, из которых порядка 100–120 млн тонн составлял энергетический уголь. К 2014 году добыча энергетического угля сократилась до 35–40 млн тонн.
К тому моменту Украина пережила два майдана, а деиндустриализация сократила как численность населения, так и общую потребность в тепловой и электрической энергии со стороны бытовых и промышленных потребителей. Как итог, упала и добыча угля, а о необходимости реструктуризации углепрома Донбасса всерьёз говорили ещё в 2010 году, при Викторе Януковиче.
В итоге эту реструктуризацию запустила гражданская война в 2014 году и повела её по практически неуправляемому пути.
И если в 2014–2017 годах между Украиной и республиками Донбасса ещё сохранялось прямое взаимодействие в угольной сфере, то с 2017 по примерно 2019 годы оно стало опосредованным.
В 2016 году, когда киевская власть ещё учитывала добычу угля в ЛНР и ДНР в своей статистике, добыча угля на Украине сократилась до 31,6 млн тонн. Затем наступил период отсутствия статистических данных. Однако можно не сомневаться, что добыча продолжила падать.
Шахты ЛНР и ДНР перешли под контроль Сергея Курченко, поставки на Украину осуществлялись по схеме угольного реверса, то есть обходными путями через Белоруссию и даже Польшу. Как следствие, структуры Курченко копили долги перед шахтами, а последние — перед горняками. Народ с шахт разбегался кто куда, часть шахтёров вместе с семьями даже переехали в Якутию.
К 2019 году Курченко лишился контроля над шахтами и монополии на экспорт угля, однако добыча угля продолжила сокращаться: России он был не нужен в силу собственных гигантских мощностей по добыче, а киевская власть от угля последовательно отказывалась, погружая население в состояние энергетической бедности.
С началом СВО добыча угля в ЛНР и ДНР упала в 2–2,5 раза относительно показателей 2018–2019 годов и поднимется не скоро.
Во-первых, Украина как рынок сбыта для энергетического угля потеряна и даже в случае заключения мира на восстановление объёмов уйдут годы. Всё дело в том, что потреблять уголь физически некому: угольные ТЭС на подконтрольной киевской власти территории уничтожены, а на освобождённой либо сильно пострадали (Мироновская, Углегорская), либо остановлены (Запорожская ТЭС). Сельское население на Украине обеднело, да и сколько его осталось (и останется) к моменту завершения боевых действий — не ясно.
На освобождённой территории коммунальный сектор переводится с угля на газ. Исключение — волевое решение властей ЛНР о переводе Луганской ТЭС с газа на уголь как меры, направленной на поддержание угледобычи.
Во-вторых, прорыва в экспорте угля из Донбасса нет. Сперва главной проблемой казалась логистика — между Донецком и Мариуполем вплоть до лета 2024 года не было ж/д сообщения, так как единственная ж/д ветка проходила через прифронтовую Еленовку, где вообще на путях стоял гигантский царь-поезд длиной в 40 км. Затем была построена ветка по полям Тельмановского района, а осенью 2024 года — после освобождения Угледара — стали разбирать и царь-поезд.
Так, связь с Мариуполем теперь есть по двум ж/д веткам, однако проблемы со сбытом это не решило. Вероятно, причина в санкциях, делающих торговлю с Донбассом и Новороссией крайне токсичной для гипотетических покупателей, а также низких мировых ценах на уголь при высокой себестоимости его добычи шахтным способом.
Мало того, в 2022 году Россия потеряла Евросоюз как рынок сбыта для своего угля — в августе 2022 года ЕС ввёл угольное эмбарго, запретив импорт из России.
В-третьих, в 2022 году в рамках мобилизации в ЛНР и ДНР на фронт ушла половина шахтёров, а ряд шахт был переведён в режим водоотлива — на подземных работах было некому трудиться.
В апреле 2025 года компании-инвесторы в шахты новых территорий сообщили о желании вернуть властям ЛНР и ДНР 9 из 15 шахт, взятых ими в аренду в 2024 году, для последующей ликвидации. Шахты оказались нерентабельными при текущих мировых ценах на уголь и высоких производственных издержках. Эта новость перечёркивает будущее большей части сохранившихся шахт Донбасса и подводит черту под попытками властей восстановить экономику угледобычи.
Угля в ЛНР и ДНР меньше не стало — он как залегал в недрах, так там и находится. Однако добывать его невыгодно. Как итог, добыча угля в ЛНР и ДНР сократилась до порядка 5 млн тонн на двоих с рекордных для 1970 года 196 млн тонн или 160 млн тонн в 1990 году.
При этом необходимо отдавать себе отчёт в том, что Донбасс для России не является центром угледобычи — основными регионами стали Сибирь и Дальний Восток, которые и обеспечивают России порядка 430 млн тонн угля в год (из них экспортируется примерно половина). Однако и там в угольной промышленности кризис. Скорее всего, даже скромные по довоенным объёмам 15 млн тонн добычи, на которые власти ЛНР и ДНР планируют выйти к 2028 году, мы не увидим.
И на то, к сожалению, есть ряд объективных причин.
В мире изменилась география спроса на энергетический уголь. За последние 20 лет спрос на уголь вырос на 20–25 % и достиг 8,7–9 млрд тонн в год. При этом США и Европа потребление угля последовательно сокращают, тогда как Азия — Китай, Индия и Вьетнам — его наращивали.
Расти потреблению угля есть разве что за счёт Африки, однако она слишком бедна и дестабилизирована, чтобы всерьёз брать её в расчёт. В Европе и США, отношения с которыми если и нормализуются, то непонятно когда, уголь замещали газом и ВИЭ. Китай уже не первый год является мировым лидером по объёму ввода новых мощностей возобновляемой энергетики. К тому же КНР умело "маневрирует" в части географии импорта угля, закупая его в России, Индонезии и Австралии. Уголь из ЛНР и ДНР в Китай экспортировать бессмысленно — для него рынками являются Украина, Европа, а также Северная Африка с Ближним Востоком.
В этой парадигме и экспорт угля из Кузбасса уже столкнулся с проблемами. "Восточный полигон" (БАМ и Транссиб) загружены, европейский рынок потерян, а цены на уголь на мировом рынке низкие. Как следствие, экспортная выручка (нетбэк) от российского угля в 2021–2024 годах снизилась с 17,6 млрд долларов до 14 млрд долларов. Весной 2024 года российский уголь был убыточным при поставках за рубеж через порты юга и северо-запада, а экспортируемый через терминалы Дальнего Востока балансировал на грани рентабельности.
Консалтинговое агентство NEFT Research в мае этого года прогнозировало убыточность экспорта угля в случае снижения цен на 5 % к 2030 году по сравнению с 2024 годом. Для понимания: угольная отрасль завершила 2024 год с убытком в размере 129 млрд рублей при прибыли в размере 357 млрд рублей годом ранее.
Всё это означает, что России нужно сворачивать непосредственный экспорт угля, делая ставку на его переработку. А это означает вложения в переработку угля по процессу Фишера-Тропша в жидкие углеводороды или строительство угольных электростанций вблизи мест добычи угля для последующего экспорта электроэнергии.
В случае с переработкой угля в моторное топливо сразу возникает целый букет проблем.
Во-первых, строительство заводов по переработке угля в жидкие углеводороды в 1,5–2 раза дороже возведения НПЗ аналогичной мощности и требует больших сроков окупаемости.
Во-вторых, такие инвестиции потребуют масштабных мер господдержки по аналогии с налоговым манёвром в газохимии (налоговый вычет и субсидии), иначе у переработчиков будут проблемы с рентабельностью, которые не позволят даже начать реализацию инвестиционных проектов. А это означает необходимость наличия в федеральном бюджете свободных средств, которых сейчас нет и упирается в завершение СВО.
В-третьих, возникает естественный вопрос о том, куда девать это топливо в условиях действующего комплекса ограничений для российской нефтедобычи и нефтепереработки. Следовательно, возникает запрос на ожидание смены геополитической обстановки или достижения политических договорённостей с КНР, опыт сотрудничества с которой по газопроводу "Сила Сибири-2" показывает всю сложность переговоров.
Производство электроэнергии из угля не менее проблематично. Опять же, потребуются миллиардные инвестиции с долгим сроком окупаемости (10–15 лет) без каких-либо гарантий со стороны Китая, который делает ставку на бурное развитие ВИЭ и в принципе не желает от кого-либо зависеть по энергетическим вопросам.
Но, что хуже всего для Донбасса, так это то, что он ко всему вышеперечисленному не имеет вообще никакого отношения — между Донецком и Пекином 6 тыс. километров по прямой.
Поэтому шансы на увеличение объёмов добычи угля есть лишь в случае возвращения традиционных рынков сбыта — Европы и Украины с Молдавией, а также открытия Африки.
Вопрос с Европой можно смело выносить за скобки — гадать, когда европейцы выключат режим вражды с Россией, бессмысленно.
Украинская энергетика уже в руинах и будет в них находиться десятилетиями просто в силу того, что её экономику с энергетикой некому и не за что восстанавливать. Тем более что под контролем России уже находятся Запорожская АЭС (6 ГВт мощности) и Запорожская ТЭС (3,6 ГВт), чего — с учётом деиндустриализации и оттока населения — вполне хватит Украине в её гипотетических границах в том случае, если (когда) её заставят прекратить быть анти-Россией. Гипотетический перезапуск Запорожской ТЭС на полной мощности означает рост потребления угля примерно на 12 млн тонн. Однако когда это произойдёт — неизвестно.
Таким образом, будущее угледобычи ЛНР и ДНР зависит не столько от местных властей или федерального правительства, сколько от ВС РФ, которым предстоит нанести сокрушительное поражение ВСУ, а также российской дипломатии, в чьи задачи входит фиксация военного поражения Украины.
