130 лет Исааку Бабелю. Бабель и Донбасс
13 июля 1894 года в Одессе родился, наверное, самый известный писатель из сонма тех, что Южная Пальмира подарила русского литературе. У многих из нас при слове Одесса немедленно возникает ассоциация - Беня Крик и породивший его Исаак Бабель. Правда, у большинства эта ассоциация тут же и обрывается.
Ну, разве что кто-то более продвинутый вспомнит "Конармию", которая, кстати, не только дала писателю имя, но и упрочила положение на литературном небосклоне молодой Страны Советов, нуждавшейся в талантливых пропагандистах боев и сражений.
Правда, в то же самое время нашлись и критики рассказов о легендарной Первой конной Будённого. Они утверждали, что дать верные картины классовых боев, отринуть местечковость и животный физиологизм "натуральной школы", к которой явно тяготел молодой писатель, мешает его буржуазное происхождение.
И оно у Бабеля таки имелось.
Отец Бабеля был, как сказали бы, возможно, его склонные к преувеличениям земляки-южане, типичным "шахер-махером". Он был торговец и держал в доме номер 17 на Ришельевской улице магазин. Суть торговли Эммы Бабеля была в следующем: он ездил по всему Югу России, заводил знакомства с мелкими фабрикантами сельскохозяйственных машин и брался быть их представителем в юго-западных губерниях — Подольской, Бессарабской и Херсонской.
В некоторых публикациях можно встретить упоминание о том, что настоящая фамилия будущего советского классика была Бобель, а затем он изменил в ней одну букву. Однако в дореволюционных одесских газетах можно встретить объявления о дистрибьютере сельскохозяйственных машин Бабеле.
С этой дистрибуции Эммануил Исаакович имел неплохой гешефт, а своего сына Исаака предпочел учить в коммерческом училище — сначала Николаевском, потом Одесском, а после и вовсе — в Киевском коммерческом институте, диплом которого получил в самый канун Октябрьской революции.
В журналах Петрограда его приняли неплохо, что и неудивительно, если учесть, что наш юный коммерсант сумел заручиться рекомендациями самого тиражного русского писателя Максима Горького.
Первые же рассказы Бабеля в столичных журналах вызвали негодование — его всерьез собирались судить за порнографию и кощунство. Горький подсказал — "беги", и он вернулся из столицы в родную Новороссию. Тем паче, что у него там были дела.
Еще в институте он свел знакомство с Евгений, дочерью богатого киевского предпринимателя Бориса Гронфайна, производителя машин, которым торговал его отец. Дело дошло до свадьбы в 1919 году. Правда, брак не задался.
Дальнейшая биография Исаака Бабеля хорошо известна — литературный труд в революционных журналах, участие в разных общественных организациях, знакомство с влиятельными людьми.
У нас нет нужды отбирать хлеб у литературоведов. Цель этих заметок куда скромней — познакомить вас Бабелем малоизвестным, с Бабелем- ценителем и любителем Донбасса.
Надо сказать, что у Исаака Эммануиловича с этим краем были не длинные, но интересные отношения.
К 30-м годам прошлого века здесь на командных должностях в тяжёлой индустрии собралось немало добрых его знакомцев по Гражданской войне и Одессе.
Например, известный железнодорожник-орденоносец Эммануил Цейтлин, работавший начальником одной из крупнейших станций магистралей СССР — Красный Лиман. Бабель хотел написать о нем очерк, но тему перехватил, поехавший в Донбасс по путевке "Гудка", другой изгой советской литературы Андрей Платонов. Он нуждался более Бабеля, и тот отступился. Тем более, что Платонов и сам был в юности кочегаром и помощником на паровозе, знал дело профессионально.
Но у Бабеля были ещё шахтёры — материал куда как богаче, выгодней, да и люди свои были там, где надо. Как раз очень своевременно первым секретарем горскома партии крупного промышленного центра Донбасса Горловки стал старый приятель писателя — Вениамин Фурер.
Кроме этого, в Донбассе Бабебль решился признаться в любви своей подруге Антонине Пирожковой, ставшей его последней женой.
В своих интересных воспоминаниях Пирожкова рассказала, как всё было.
"Вечером Бабель вдруг мне сказал: „Когда вы сошли с поезда, у вас было лицо Анны Карениной". Очевидно, он понял, что во мне по отношению к нему произошла перемена. Мы объяснились, и я согласилась жить в будущем вместе".
Фурер устроил Бабелю знакомство с шахтой и шахтёрами, что, надо признать, было откровенно опасной затеей. Во-первых, в Горловке шахты расположены в так называемых круто падающих пластах и весьма взрывоопасны. А, во-вторых, у Бабеля была сильнейшая астма.
Но Бабель захотел спуститься в шахту — посмотреть на работу забойщиков. Он уже задумал "модерновый" роман об этом непростом труде. Пирожкова вспоминала:
"К нам присоединился приехавший в Горловку писатель Ефим Зозуля (тоже одессит — Ред.). В душевой мы переоделись в шахтерские комбинезоны, на грудь каждому из нас повесили лампочку и в клети "с ветерком" спустили на горизонт 630. С нами были инженер и начальник смены. Разрабатывался наклонный, под углом 70 градусов, пласт угля толщиной около двух метров, расположенный между горизонтами 630 и 720".
Не стоит удивляться точности наблюдений Пирожковой — по образованию и опыту работы она была инженер-строитель.
Под землёй Бабелю ожидаемо сделалось худо:
25 апреля, 08:03История
Николай Трублаини: украинский Жюль Верн, погибший на войнеВ первые месяцы Великой Отечественной войны, 4 октября 1941-го года, украинский советский писатель-фантаст Николай Трублаини погиб от ранений, полученных во время артобстрела Луганской области, около города Ровеньки. На фронт он пошёл добровольцем – сперва военным корреспондентом, но в тот роковой день подменил погибшего пулемётчика"Бабель с забойщиками не разговаривал: очевидно, говорить ему было трудно. Я взглянула на него. Лицо его было совершенно черное, как и у всех остальных, белели только белки глаз и зубы. Он тяжело дышал. Мы начали спускаться дальше; показалось, что стало легче, может быть, стал более пологим пласт. Последние несколько метров съехали просто на спине в кучу угля и чуть-чуть не угодили в вагонетку.
Спустившись по приставной лесенке, мы оказались в довольно большой штольне, потолок и стены ее были побелены, и воздух чист. Как ни предупреждал начальник смены откатчиков: "Тише: женщина!" — мат не прекращался. А какой-то веселый паренек, увидев, что появились гости, с восторгом закричал:
- Идите в насосную, вот где ругаются, красота!
Бабель сказал:
- Там, в насосной, более образованные люди, поэтому и ругань изысканней!"
Вениамин Фурер, горловский "Вергилий" Исаака Бабеля, в 1936 году застрелился не дожидаясь ареста и врагом народа был объявлен уже посмертно.
Второй раз Бабель приехал в Горловку через полтора года — в составе бригады советских писателей.
20 января из Горловки 1934 года Бабель писал своей матери: "Очень правильно сделал, что побывал в Донбассе, край этот знать необходимо. Иногда приходишь в отчаяние — как осилить художественно неизмеримую, курьерскую, небывалую эту страну, которая называется СССР. Дух бодрости и успеха у нас теперь сильнее, чем за все 16 лет революции".
А в апреле 1934 года Бабель еще раз навестил Донбасс, только на этот раз по приглашению местной писательской организации, приехал в Сталино, вчерашнюю Юзовку.
Лет через сорок маститый писатель Пётр Северов опишет это в одной из своих повестей.
"Фанерная дверь комнатушки открывалась бесшумно, и я не расслышал, когда тот, другой, вошел. Обернувшись, я увидел невысокого, но широкого станом, плотного человека в очках, в ношеном мятом костюме, в сбитых башмаках. Человек осторожно вошёл в комнату, наткнулся на стул, но не отодвинул его, а сам посторонился, потом подал мне руку, коротко, крепко пожал. За выпуклыми стеклами очков блестели и с улыбкой о чем-то спрашивали быстрые внимательные глаза.
Лобастый выбежал из-за стола и придвинул гостю стул.
- Это замечательно, что вы пришли, но жаль, наши литераторы ещё не собрались.
- Я обещал придти, — сказал гость, присаживаясь и придвигая к себе мою рукопись, — а вот в котором часу, ей-богу, не запомнил. Сколько сейчас, двенадцать?
Лобастый поспешно достал карманные часы.
- Вы обещали придти в два, а сейчас половина десятого".
Бабель прочёл рассказ. И он ему понравился. Он отыскал Северова в гостинице, и они подружились на почве любви к литературе, интереса к Донбассу.
Любопытны сценки окололитературные. Так, вспоминая, одну из прогулок с Бабелем, Северов рассказывает:
"Так, постепенно продвигаясь по Первой линии, мы оказались у редакции журнала. Чёрная табличка из толстого стекла у входа в редакцию была вдребезги разбита, и от слова "Донбасс" остались только три буквы: "бас". Бабель взглянул на осколки таблички, приблизился, потрогал их рукой.
- Мы опоздали, — сказал он разочарованно. — Здесь был солидный разговор на "басах". Пожалуй, о стихах. Наверняка о стихах. Интересно, как часто редакции приходится вывешивать новую табличку?"
В Юзовке, как и в Горловке Бабель собирал материал для будущей повести под рабочим названием "Коля Топуз". Судя по всему, главный герой должен был стать чем-то вроде юзовско-сталинского Бени Крика, проходящего путь от блатного до рабочего передовика.
3 апреля, 08:00История
Владимир Беляев: писатель, прославивший Каменец-Подольский115 лет назад родился лауреат Государственной премии СССР и Государственной премии УССР им. Шевченко выдающийся советский писатель Владимир Павлович Беляев. Он прожил насыщенную жизнь: работал на заводе, воевал с бандитами, участвовал в Великой Отечественной войне... Верхом его трудов стал трёхтомник "Старая крепость", выдержавший три экранизацииСеверов рассказывает, как в поисках натуры и лексики, они с Бабелем ездили на трамвае на шахту "Смолянка". Там они смотрели концерт самодеятельности, слушали лекторов, сиживали в нарядной, беседовали с рабочими, инженерами, техниками.
"Он жадно тянулся к людям, охотно знакомился, искал собеседников, особенно в шахтерской среде, с интересом приглядывался к горнякам-ветеранам, прислушивался к их речи, заразительно смеялся их крепким шуткам".
"Я заметил ему, что в дороге перечитал "Конармию". Он насторожился:
- И что?
- На заводах, на шахтах в Донбассе вы встретите немало бывших будённовских конармейцев, меченных свинцом и сталью лихих рубак: в них не убавилось ни ярости, ни отваги, но только эта неистовая сила переключилась на уголь и металл и стала рабочей хваткой. Будет вполне логично, если автор "Конармии" последует за своими героями.
Он смотрел на меня широко открытыми, немигающими глазами, и зрачки его глаз, увеличенные линзами очков, были огромны.
- Спасибо. — Он молчал долгую минуту. — О, это большая задача! Огромная задача. И привлекательная. Очень. Быть может, потому и привлекательная, что трудная, что так суров материал.
А пока мне ясно одно: настоящей книги о Донбассе еще не существует. Ни прозы, ни стихов. Шахтерские "страдания" это подтверждают: они — просьба о песне, тоска по песне. Что же касается романов, повестей, рассказов о шахтерах, а таких книжек за последние годы появилось порядочно, так в большинстве это — ремесленные поделки, высокопарные, спекулятивные, низкопробные".
23 ноября 2023, 18:05История
Николай Носов: "папа" Незнайки и его киевское детствоДалеко не все знают, что помимо те же "незнаек" в творчестве Николая Носова есть совершенно замечательные реалистические рассказы – детские воспоминания о временах Гражданской войны на Украине. В городе сохранилось множество зданий, связанных с именем писателя, но табличек видеть не приходилось. Может оно и к лучшему в нынешние временаСвои воспоминания о Бабеле, донецкий писатель завершает так:
"Так мы простились. Больше я его не видел. В послевоенную пору я узнал, что Бабель умер еще в 1941 году (в тюрьме — ред.). Его книги живут и долго будут жить: эти правдивые, трепетные куски суровой жизни".
Чего не знал Северов, так это того, что в чекистских архивах сгинула навсегда почти готовая рукопись "Коли Топуза". Навсегда ли? Что там насчет того, что рукописи не горят?
