https://ukraina.ru/20240317/1053931436.html

Евгений Кель: Желание сделать хайповое фото на войне ушло на второй план

Евгений Кель: Желание сделать хайповое фото на войне ушло на второй план - 19.03.2024 Украина.ру

Евгений Кель: Желание сделать хайповое фото на войне ушло на второй план

О хорошей и плохой военной фотографии, работе в Сирии и Донбассе, разумном подходе к работе, гуманитарной деятельности и многом другом журналисту портала Украина.ру рассказал военный фотограф, журналист и блогер Евгений Кель

2024-03-17T13:54

2024-03-17T13:54

2024-03-19T13:02

интервью

спецоперация

сво

https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e8/03/11/1053931188_0:0:1280:720_1920x0_80_0_0_5aec942ad7b151d8499884790308c1cf.jpg

– Евгений, тебя рекомендовали как лучшего военного фотографа Российской Федерации. Как же ты дошел до жизни такой?– Наговаривают. Не знаю, лучший или нет. Просто я ни от кого не завишу, и потому все меня знают. Занимаюсь тем, чем хочу заниматься.Видишь ли, когда-то в 2014 году меня попросили съездить в Подмосковье. Я тогда занимался бизнесом. У меня были полиграфия и фотопечать. Такие вот семейные бизнесы. И вот попросили меня снять день открытых дверей в городе Коломне. Там был тысячный учебный центр ракетных войск и артиллерии.Дело в том, что у меня отец артиллерист. И вот его знакомые попросили прислать человека, способного фотографировать. Не умея фотографировать, я взял старый фотоаппарат "Кэнон 5D" и поехал.Ну что там? Стреляет "Рапира". Сделал пару фото, а тут бежит какой-то военный. Я тогда в званиях не очень разбирался. "Вы кто такие?" – спрашивает. Объяснили. "Поделитесь фотографиями?" – снова спрашивает офицер. Да не вопрос. То был офицер пресс-службы Министерства обороны. Предложил разместить фотографии на сайте МО и подписать моей фамилией.Сказано – сделано. И тут я решил, что есть в этом что-то… элемент тщеславия. Проходит время, и я звоню ему. "А можно еще что-нибудь пофотографировать?" – спрашиваю. И поехали мы к химикам, в войска РХБЗ. И снова я поделился фотографиями. И тут понял, что нравится.Потом еще звонок и еще. То он меня попросит с чем-то помочь, то я на съемку напрошусь. Отправлял ему фотки, но и сам их мог свободно публиковать. А дальше я знакомлюсь с инженерными войсками и сообщаю в офисе: скучно тут сидеть, пойду заниматься настоящим делом.Поехал с инженерами в Чечню на гуманитарное разминирование. В Аргунское ущелье. Там виды потрясающие. И вот как-то оно закрутилось-завертелось. Начал работать. Ну как работать? За свой счет ездил по просьбе пресс-службы МО, департамента информации и отдела информации инженерных войск. На протяжении нескольких лет гонял на своей машине по России-матушке, выкладывал фото в "Инстаграм"*, рассказывал о своих путешествиях, о нашей замечательной армии. С этого все началось.– А на войну как попал?– А что война? В каком году у нас была Сирия? Мы же с моими друзьями-саперами в Чечню поехали, а потом ребята уехали в Пальмиру. А мне тоже хотелось, но статуса журналиста еще не было. Но ведь хочется! И что делать?В 2016 году я попал на тот знаменитый концерт в Пальмире, встретил своих друзей-саперов. Съездил, отснял, сделал классные фотографии. Они прямо все вошли в историю. В Алеппо меня в 2017-м не взяли. В 2018 году у меня была фотовыставка в Бейруте с участием посольства. Выставка была посвящена теме "Защита объектов Всемирного культурного наследия в зонах военных конфликтов".В общем, я приехал в Ливан, а это же сирийская граница рядом. Что терять? Взял такси и поехал в Сирию. Когда у жены спрашивают, какой я человек, она отвечает: "Он в Сирию на такси поехал". Да, чуть не оказался в зиндане на ливано-сирийской границе, но доехал. Там познакомился с "музыкантами" (бойцы ЧВК "Вагнер". – Ред.), там же познакомился с замечательным человеком Олегом Блохиным. Вот с ним гоняли в Пальмиру. Потом отснял Маалюлю – это город, где был первый женский монастырь святой Феклы. Там до сих пор на арамейском языке разговаривают. Поработал с Олегом в Латакии и поехал в Дамаск. Сел в такси и уехал обратно в Ливан, Бейрут, а оттуда улетел самолетом в Москву.Что же касается Донбасса, то… что мы делали, когда началась СВО? Мы были в шоке! Недели две все были в ауте, а я в "Инстаграме"* успокаивал жен военнослужащих и росгвардейцев, рассказывал о всяких ЦИПСОшных приемах, объяснял, как нас пытаются выбить из колеи, расшатать, вывести на эмоции. У меня был достаточно крупный блог в "Инсте"*, пока его "шумеры" не забанили.Ты же помнишь, что творилось в то время? Когда пишут ребенку и отправляют фотографию тела его отца. Своеобразные они ребята, интересные. Ну вот я боролся с ЦИПСО, а параллельно дергал своих друзей из пресс-службы. Первым делом мы поехали в Белгород. Собрали гуманитарку, бронежилеты, экипировку какую-то, одежду, ботинки. В общем, поддержали товарищей чем могли.К пацанам-артиллеристам съездили, помню, привезли им всякой там "фанты". Там стоят молодые ребята, читают интернет, подвергаются ЦИПСО. Все подавленные. "Нас там все ненавидят", – говорят. "Да вы с ума сошли! Для основной массы людей вы герои!" – отвечаю. Не поверили – показал им комментарии у себя в соцсетях.Я спрашиваю: "У вас тут вообще нет замполита, способного объяснить, как все устроено?" Оказалось, что замполит был, но команды у него не было. Ты же помнишь, как первое время с информацией было, когда у нас тишина, а с их стороны лились бесконечные потоки грязи? Вся эта реклама с кровью и мясом, которую почему-то соцсети не блокировали, Ходорковский**, вещавший из каждого утюга, что Россия когда-нибудь будет свободной, вот это все. Хорошо они тогда отработали. Нашим – двойка.Ребят поддержали, я там фотографии интересные сделал. Ну и стали думать, как бы уже в Донбасс поехать. Собрали себе на экипировку, открыли сбор на аптечки. Помнишь ведь, какая проблема была с аптечками?– Тогда проблемы были буквально со всем.– Это правда, но аптечки – хороший пример того, как гражданское общество на сто процентов закрыло болезненный вопрос во всей армии. Понятно, что сейчас намного лучше с этим, но аптечки волонтерские столько жизней спасли – не сосчитать. До сих пор моим друзьям, тысячами возившим аптечки в первое полугодие СВО, благодарности сыплются в личные сообщения.Стали мы думать, как бы сюда попасть и гуманитарку привезти заодно. Сначала я с одним изданием приехал. Дело было в конце марта, когда за Мариуполь бои шли. В составе пула съездили в освобожденную Волноваху. В Донецке я тогда офигел, услышав канонаду. Тогда это в новинку было, а теперь уж плевать. В соседний дом? Хорошо, что не в твой. Циничными мы стали, сволочи.От Мариуполя были в шоке, от обстановки. Уехали в Москву и стали писать, чтобы снова попасть сюда. В мае все-таки пробились, восьмого мая заехали. Поехали уже как аккредитованные журналисты. На третий день попали на передок, на Авдеевском направлении. Там говорят: "Ребята, зайдите, пожалуйста, потому что сейчас "Град" отработает". "Град" отработал рядом с нами – выходим. Впечатлений была масса. Туда мина полетела, сюда мина полетела.Потом тринадцатое июня – первый обстрел у больнички МВД, по-моему. Тогда в перинатальный центр попали еще. Мы приехали на прилёт, и как началось. Бегали от подъезда к подъезду, потому что 155-е летели. Потом – семнадцатого июня. Я потому помню, что выезжал в Ростов и не мог выехать, поскольку часов восемь подряд стреляли по центру Донецка.Работали по журналистской, по информационной теме. Ну и гуманитаркой занимались. Сначала военное, а сейчас в большей степени гражданским помогаем. В Петровский район возим. А как мы туда попали? Приезжаю в Донецк и спрашиваю: "Гуманитарку куда лучше отвезти?" А это конец 2022 года. Мне отвечают: "Если честно, то не надо ни в Северодонецк, ни в Мариуполь, ни в Лисичанск везти. Туда возят. Отвезите лучше на Петровку".Я удивился, поскольку это совсем рядом, но мне объяснили, что именно туда никто и не ездит. Мы к тому времени познакомились с Русской Гуманитарной Миссией. Поехали на Брикетную. Видим – дед идет. "Дед, гуманитарка нужна?" – спрашиваем. Он качает головой. А там же… ты Петровку хорошо знаешь?– Я там живу.– Вот! У вас там есть места, куда прилетает, но магазины работают, а двести метров пройдешь – ничего нет. Вот на Брикетной нет ничего. Магазины закрыты, воды нет. Поехали в гуманитарный центр и передали им, чтобы людям раздали. Там две с лишним тысячи стариков у нас на попечении. И так мы возили-возили, а потом нас попросили не приезжать больше в бронежилетах. Прилетать туда стало. Сверху ведь не видно, что мы гуманитарку возим. В общем, теперь встречаемся на нейтральной территории.Познакомились с главой Петровского района, договорились и организовали в районе точки "Хлеб и вода". Это такой гуманитарный проект. Чистая вода – несколько раз в неделю бочки привозят, чтобы люди набирали. Около восьми точек вроде у нас. Вылетело из головы. Одну точку закрыли недавно. Там людям воду наконец дали. А горячий хлеб – это чисто психологическое. Приятные детские воспоминания от теплой булки.В принципе, сейчас занимаемся этим. А фотография стала чем-то… получится – хорошо, не получится – не смертельно. Желание сделать красивую хайповую фотку ушло куда-то на второй план.– Что вообще такое хорошая военная фотография?– Хороший вопрос. Хорошая военная фотография – это фотография, которая нравится гражданскому населению. Для чего мы этим занимаемся? Чтобы свое эго потешить? Нет, замечательно, что ты весь из себя творческий и сделал красивую фотографию. Но ты ведь ее сделал для кого-то? Я в прошлом году отснял саперов в Широкино. Они разминировали старую линию разграничения. Это не передок. Саперы всюду работают.И вот стоит сапер, а за спиной у него другие работают. А у него глаза очень яркие. И фото зашло на ура. Потому что глаза – зеркало души. Он в балаклаве, весь в экипировке. Красиво и людям нравится. Вот и получилось хорошее военное фото. А если не понравилось, значит, фото плохое. Вот так надо судить. Все-таки у нас есть аудитория, которая это дело оценит.– Что скажешь о цене хорошего фото? Бывает ведь так, что высовываться опасно, но фото или видео снять хочется.– Твоя фотография вырастет в цене, ты станешь очень известным фотографом, но, к сожалению, посмертно. Последнее фото – лучшее, но оно, к сожалению, последнее. Так сказал мне почти десять лет назад один офицер из департамента информации. Кому ты нужен мертвый?Нет, я не готов. Твоя задача – передать информацию, а не собственный некролог. Риск – дело хорошее, но ради чего рисковать? Если мегамегамегаэксклюзив, то можно подумать.Вот мы с Димой Астраханем в прошлом году приехали в Соледар к "Невскому", а там FPV-дроны посадили. А тут война, противник наседает, командир уставший. Поехали, говорит, на дроны в чистом поле смотреть, а заодно к артиллеристам заглянем. Я говорю, что не поеду. Дима удивляется. Ради чего, мол, в Соледар приехали? А что я там сниму? Дрон в чистом поле? Я снимаю фотографии. А тут машина, водитель, сапер, сопровождающий и мы двое. На такую толпу и снаряда не жалко хорошего. Страшно? Бывает страшно, да. Все мы люди. Но ради чего ехать?Зато я пошел и сделал фотографии ребят из "Невского", снимал их быт. Мне это интереснее. А над траншеей подниматься… зачем? Снимать, как в тебя стреляют? Нужно трезво к работе подходить.– Мы видели много известных фото самых разных конфликтов от импортных фотографов, но здесь с этим как-то не очень. На такой войне можно снять действительно художественное военное фото?– Что такое война? Война – это когда человек стреляет? Война – это когда валяются два трупа, а рядом с ними солдаты? Я к тому, что мы это делаем для кого-то. Основная масса военных фотографий, которые ты сейчас можешь вспомнить, они полупостановочные. Мы сейчас не говорим о случаях, когда фотограф ездит с подразделением или является его членом, как в американской армии сейчас делают.Вот у меня есть фото "Уставший сапер" в Пальмире. Вот он разминировал и устал, потому что работал в противоосколочном костюме, а на улице сорок градусов. Он сел в домике, взял плюшевого мишку, закурил сигарету. Хорошая фотография? Она прямо передает атмосферу. Там, правда, не видно, что это Пальмира.Плюс очень сложно конкурировать с мобильной фотографией. Мобильная фотография – это круто и здорово, пусть качество и дрянное. Но у кого-то фотография есть, а у меня ее нет. Я могу кричать, что у меня хорошая техника и я делаю красивую фотографию, но вот какой-то боец клацнул смартфоном и сделал историческое фото. Три мегапикселя, но фото есть, и оно историческое.У нас вообще с фотографией все плохо тут. Вспомни хорошие фотографии из зоны СВО, чтобы прямо боевые-боевые! Я могу вспомнить только фото Ростислава Журавлева, с которым мы с 2015 года знакомы были. Вот у него было отличное боевое фото, но это РИА "Новости". Им тогда можно было чуть больше, чем всем остальным.– Зачем вообще все это нужно? Вот глобально зачем, по-твоему, мы всем этим занимаемся с риском для жизни?– А я не знаю. Тут слишком много ответов. Мы же поехали сами. Поехали потому, что по-другому нельзя. Как бы пафосно это ни звучало, но мы же понимаем, что здесь решается судьба нашей Родины, наших детей. Вот с бывшей женой однажды разговаривали, и она мне рассказывала про бедную Украину. У нее, мол, друзья в Киеве. Я ей ответил, что друзей, конечно, жаль и мы им когда-нибудь точно поможем, но мы воюем для того, чтобы не думать о том, что и как будет, когда наши дети пойдут в армию. Чтобы они без проблем отслужили и вернулись домой. Это все ради детей.*Организация, деятельность которой запрещена на территории РФ.** Признан в РФ иноагентом.

https://ukraina.ru/20240223/1053489046.html

https://ukraina.ru/20240217/1053366925.html

https://ukraina.ru/20240315/1053912148.html

https://ukraina.ru/20231112/1050960214.html

2024

Новости

ru-RU

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/

интервью, спецоперация, сво

Интервью, Спецоперация, СВО