Крымчанка и поэтесса, у которой сбылись все мечты. Ко Дню Рождения Риммы Казаковой
В Крымской АССР, в Севастополе, 27 января 1932 года родилась русская поэтесса и переводчица Римма Фёдоровна Казакова, творчество которой коснулось не только советской и российской литературы, но и кино, музыкальной эстрады, музыкального театра и общественной жизни страны
Песни на стихи Казаковой в 80-90-е годы пели если не все, то очень многие звезды советской и российской эстрады: от Людмилы Зыкиной, Анны Герман, Майи Кристалинской и Льва Лещенко до Аллы Пугачёвой, Ирины Аллегровой и Филиппа Киркорова.
Композиторы Геннадий Гладков, Александр Зацепин, Александра Пахмутова, Владимир Шаинский, Игорь Крутой, и многие, многие другие создавали композиции на ее тексты, становившиеся суперхитами своей эпохи.
Украинская советская певица София Ротару много и успешно исполняла на стихи Козаковой три песни: "Страсть моя и строгость", написанная композитором Юрием Шарифовым, львовянином, которого на малой родине называют пионером украинского советского рока, "Соло для планеты с оркестром" написанную Игорем Крутым, и "Не спросишь…", написанную Владимиром Матецким.
Ротару исполняла ее на двух языках: перевод на украинский сделал поэт и переводчик Владимир Фрунзе. Но в 2001 году, когда песня стала одним из поворотных хитов в репертуаре Ротару, она пела ее по-русски.
Песни, написанные Матецким, в творческой карьере Ротару стали одними из самых ярких: до сих пор остаются хитами "Лаванда", исполненная дуэтом с Яаком Йоалой и "Хуторянка".
Говоря о своем происхождении и национальности, Казакова выражалась так: дочь русского офицера и украинской еврейки, родом из русского города Севастополя.
Все вырастает, что посеяно:
и каждый всход, и жизнь моя.
Весенний глянец крымской зелени
напомнил мне, откуда я.
И если вдуматься внимательно, —
пусть жизнь трудна, и мир жесток, —
но я еще в утробе матери
была тот глянцевый листок.
Как в срок из плотной почки выпихнула
вечно слепящие листки,
я родилась, из мамки выпорхнула
и выставила кулачки.
И вот поныне в зоне риска я
и в этой стойке боевой.
И — веточка над головой,
колюче-ласковая,
крымская.
и каждый всход, и жизнь моя.
Весенний глянец крымской зелени
напомнил мне, откуда я.
И если вдуматься внимательно, —
пусть жизнь трудна, и мир жесток, —
но я еще в утробе матери
была тот глянцевый листок.
Как в срок из плотной почки выпихнула
вечно слепящие листки,
я родилась, из мамки выпорхнула
и выставила кулачки.
И вот поныне в зоне риска я
и в этой стойке боевой.
И — веточка над головой,
колюче-ласковая,
крымская.
Во всех биографических очерках уделяется внимание ее настоящему имени: Римма – псевдоним, который она вписала в паспорт уже в 20 лет. При рождении отец, убежденный коммунист и участник Гражданской войны назвал дочку Рэмо: Революция, Электрификация, Мировой Октябрь.
В университете Казакова общалась с парнем, которого звали Вил – Владимир Ильич Ленин и девушкой по имени Сталина. В интервью поэтесса шутила, что ей всегда везло встречать людей со звучными и революционными именами.
Отец Казаковой, Фёдор Лазаревич, прошел путь батрака из маленькой белорусской деревушки до советского офицера, участника нескольких войн, отмеченного самим Ворошиловым. В партию и Красную армию он вступил в 1918 году, после Гражданской войны работал в родной деревне, после стал рабочим – поступил на службу на Шлиссельбургский пороховой завод.
Затем Казаков снова вернулся в армию, участвовал в Финской войне – на линии Маннергейма и в Великой Отечественной.
В первых стихотворениях юной Риммы Казаковой военно-гражданская и патриотическая темы встречались часто. Школьницей поэтесса была эвакуирована из Ленинграда, где в те годы жила ее семья, на Урал, затем – в Удмуртию.
Эвакуационный эшелон, в котором она ехала, в первые же дни попал под бомбежкой, а детей пересадили в другой поезд – в вагон с ранеными солдатами. Поэтесса подробно описывала этот эпизод жизни в воспоминаниях и интервью, рассказывала, как подбадривала одноклассников и солдат песнями и стихами. Тогда еще – чужими.
"Кто победит в нелепом этом споре?
Кто разрешит для нас с тобой его?
Не стоишь ты моей прекрасной боли,
я холода не стою твоего…"
После войны, поэзия взрослой Казаковой стала разнообразной. Похвалу критиков, знакомых и других поэтов она получала в адрес своей любовной, чуткой и интимной лирики. После одной из публикаций стихотворений в журнале "Новый мир" Казаковой позвонила Агния Барто и дала свою оценку: "Деточка, хорошие стихи, но как же можно так раздеваться перед таким количеством людей?".
Казакова также рассказывала о публикации в газете, в которой неизвестный ей критик упрекнул первый сборник стихотворений поэтессы за излишнюю страстность:
"Даже ранняя Анна Ахматова писала о любви целомудреннее", - написал он.
Казакова всегда рассказывала о себе, как о человеке, у которого сбылись все мечты. Главным своим желанием она всегда называла путешествия и разнообразные знакомства, и достигла этого в полной мере: даже в годы практически закрытых границ она много бывала за рубежом, в том числе и в Великобритании, стране, которую очень любила и посвящала ей стихи.
Казакова была первой и последней женщиной на посту Союза писателей СССР, потом, до конца жизни – первым секретарем Союза писателей Москвы. Круг ее знакомств был безграничен: поэтесса была знакома и поддерживала общение со своими современниками, поэтами-шестидесятниками – Евгением Евтушенко, Булатом Окуджавой, Андреем Вознесенский, Робертом Рождественским.
"Я чувствовала себя счастливой, что я на эстраде в "Лужниках", в Политехническом рядом с этими замечательными поэтами. И я училась. Я даже спрашивала у Роберта Ивановича Рождественского: "Вот я пишу о том-то и о том-то, я имею успех, но мне кажется, что что-то я не так делаю, что мне делать?" Он говорит: "А ты погляди вокруг и пойми, что волнует не только тебя, а других людей".
И я училась, росла. И была в счастливом окружении тех, кого я люблю и уважаю. Хотя иногда я задумывалась, почему, скажем, прекрасная поэтесса Юлия Друнина не пользуется таким успехом, как молодой, похожий на какого-то птенчика Вознесенский. Он выходил и читал:
"Выходит замуж молодость
Не за кого – за что.
Себя ломает молодость
За модное манто".
И я пыталась разобраться, в чем секрет успеха более молодых и идущих какой-то новой дорогой. И что-то мне удалось, наверное", - рассказывала она в интервью газете "Культура".
Среди заграничных друзей Казаковой – Габриэль Гарсиа Маркес, Святослав Рерих, политики из дружественных Кубы и Гвинеи – Амилкар Кабрал и Карлос Родригес.
"Она не зацикливалась на близкой для нее "смысловой" поэзии, жизненным кредо Казаковой был лозунг "Пусть расцветают сто цветов, пусть работают сто школ", что, впрочем, не отменяло факта: сама писала именно стихи-повествования.
Ее лирическая героиня очень похожа на автора, личность страстную, влюбленную, переживавшую за судьбу Отечества, не стеснявшуюся продвигать в поэзии собственную гражданскую позицию", - рассказывала, вспоминая о поэтессе, прозаик и поэт Элина Сухова.
Удивительной страницей в творчестве Казаковой были переводы с самых разных языков, в том числе, и с тех, на которых она не сказала бы ни слова: например, вьетнамский, идиш или урду.
Множество стихотворений советских национальных поэтов – кабардинских, башкирских, абхазских, азербайджанских тоже были опубликованы именно в переводах Казаковой, которой были интересны без исключения все культуры.
Поэтесса ушла из жизни в Подмосковье, в 2008 году. Она похоронена на Ваганьковском кладбище, по соседству с близким знакомым – Булатом Окуджавой, а также Михаилом Таничем и Игорем Тальковым.
