https://ukraina.ru/20231029/1050582732.html

Война — это просто смертельная работа. До и на месте линии боестолкновения

Война — это просто смертельная работа. До и на месте линии боестолкновения - 30.10.2023 Украина.ру

Война — это просто смертельная работа. До и на месте линии боестолкновения

Война вблизи, непосредственно в десятках метров от линии боестолкновения (ЛБС) лишена всякой (если кто-то этого ожидает) романтики и внешнего героизма. Буднично, просто и в тоже время технологично

2023-10-29T13:44

2023-10-29T13:44

2023-10-30T08:19

эксклюзив

спецоперация

вс рф

донбасс

https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e7/0a/0d/1050147418_0:51:3163:1830_1920x0_80_0_0_a9ec2784ee9a0febbb8ddf933ebdc0be.jpg

Жизнь бойцов привязана к расписанию по несению боевых дежурств, свободное время есть, но оно тоже весьма условно «свободное»: бойцы обустраивают свой быт, процесс этот кажется нескончаемым, потому что жить сносно (нет, не по меркам московским или даже донецким), а просто, чтобы чувствовать себя человеком в разрушенных войной девятиэтажках можно, только постоянно что-то ремонтируя, перестраивая, прибираясь.Вот уже вторые сутки я нахожусь здесь. И понимаю, что большие не только физические, а моральные усилия надо прилагать к тому, чтобы не просто жить здесь, а быть готовым к исполнению солдатского долга. Долг ясен всем, с кем не говоришь в 200-й бригаде, легендарной и поистине героической на этой войне: никто сюда не пришел за орденами, высокими зарплатами и фотографиями в газетах. Простой российский боец понимает, что здесь он защищает семью, родину и к противнику относится со сдержанным уважением. А суровый образ жизни — это непременное условие победы.Это в Москве или в Питере вам будут говорить про «ё-ных хохлов», а здесь говорят «враг», «противник», в крайнем случае «укры».Дорога смертиПоселок, в котором расположены несколько подразделений 200-й бригады, состоит из нескольких десятков вдрызг разбитых девятиэтажек и частных подворий, так же разбитых или сожженных. Ни одного целого окна, следы пожаров, горы мусора, развороченной снарядами мебели, в центре поселка Дом культуры с «дуплом» влетевшего с той стороны снаряда. Скульптура Металлурга у входа стоит с оторванной головой…Еще задолго до въезда в поселок, сопровождавшие меня бойцы, рыжий весельчак Лёша и не по годам седой Олег, надели каски, покрепче затянули бронежилеты, помогли экипироваться и мне. Бронежилет, хотя и не такой тяжелый, как кажется при его внешнем осмотре, непривычно для меня сковывает движения, а ребята в них двигаются споро и легко, привычно, как будто в свитерах из легкой шерсти.«Мы находимся в зоне действия "птичек"», — предупреждают они. По их словам, таких дорог здесь несколько, практически любое направление к фронту — дорога смерти.Едем быстро, где возможно огибая воронки и ямы. А где невозможно, влетаем в ямы и, выскакивая из них, со всего маха бьемся головой о металлическую крышу ПАЗика. И тут я понимаю, что каска, которая на мне, сугубо штатском человеке выглядит как седло на корове, спасает не только от вражеских осколков, но и при быстрой езде в зоне действия «птичек» — от синяков и шишек.Мои сопровождающие ведут нескончаемую беседу о том, где, когда и что прилетело с той стороны, кто ранен, кто умудрился подбить «Бабу Ягу» (вид БПЛА — по украинской терминологии «Валькирия», одно из последних смертоносных «достижений» НАТО). Быстро едем, объясняют они, чтобы не дать себя отследить противнику, чьи «птички» вполне могут в этот момент крутиться где-то в свинцовом октябрьском небе над нами. На этой дороге было уже несколько 200-х и 300-х (смерть или ранение наших бойцов).И вдруг за поворотом обнаруживаем одиноко стоящую «Ниву» с открытым капотом. Возле нее одинокий в каске и с несчастным лицом худенький, азиатского вида солдатик. Тормозим.«Что у тебя?» — свесившись из окна машины, спрашивает рыжий Леша, одновременно чисто инстинктивно осматривая свинцовое небо.Оказывается, машина заглохла. Ни секунды не раздумывая, оба моих сопровождающих выдергивают из-под меня какой-то пластиковый чемодан и выскакивают из машины. «Вы не выходите», — предупреждают они. Еще несколько секунд требуются им для того, чтобы подключить провода, «концы», действуют споро, быстро, не обращая внимания на небо, несмотря на сковывающие движения бронежилеты. Машина заводится не сразу. Они еще успевают перекинуться с водителем несколькими фразами. Но «Нива» затарахтела, «концы» свернуты, и мы снова то ли едем, то ли скачем по дороге, напоминающей дуршлаг.«Представляете, — весело сообщает Леша только что полученную информацию, — он из Оренбурга гонит в часть отцовскую "Ниву". Отец, когда он был в отпуске, передал части».И пока нас кидает из стороны в сторону, как кофейные зерна в кофемолке и, кажется, мы вот-вот станем пригодны для варки в турке, я раздумываю, кто из этих трех бойцов сегодня совершил будничное геройство? Мои попутчики, рисковавшие жизнью, но не бросившие совершенно незнакомого им бойца на Дороге смерти, сам этот боец, перегоняющий отцовскую «Ниву» на фронт, где ее неминуемо подобьют? Или его отец, возможно, отдавший последние «колеса» фронту?На наблюдательном пунктеВсе дома в поселке напоминают декорации для фильма «Армагеддон на Украине». Кажется, это мертвый город, обреченный на смерть руководством страны жестоко и неукоснительно направлявшей свою страну в небытие начиная с 2014 года. Жестоко и неукоснительно.Мирные, теперь бессмысленные названия магазинов, перемежающиеся грозными надписями: «Осторожно, мины», искорёженные рекламные щиты, провисшие балконы, разбитый кинотеатр «Октябрь», уже упомянутая скульптура Металлурга с оторванной головой, поваленные столбы электропередач, развороченные теплицы овощекомбината, опустевший разбитый в прах молочный завод — вот такую фотографию надо бы поместить президенту Зеленскому в его спальне в подземном бункере, оборудованном где-то за сотни километров отсюда — в Киеве. Чтобы каждый раз, открывая глаза, видел, что он сделал со своей страной.Не вина российских солдат, что Зеленский решил привести к границам России НАТО, что его армия планомерно уничтожала Донбасс, что за несколько недель до начала нашей спецоперации он потребовал от Запада вернуть Украине ядерное оружие, что объявил войну русскому языку, русским людям и Русской православной церкви. Трюизм «посеявший ветер пожнет бурю», — именно об этом.…Но эти дома только кажутся необитаемыми, хотя улицы безлюдны и по ним бегают вполне упитанные дворняги. Их кормят наши солдаты. Которые живут в подвалах, оборудованных под казармы, командно-наблюдательные пункты, больше похожие на офисы по демонстрации компьютерных систем и оборудования. Большую часть времени наши бойцы находятся здесь, выйти, подышать свежим воздухом, перекинуться новостями с соседями из ближайших подвалов безопасно только ночью. Если днем, то только в каске, бронежилете и бегом. Группами на улице собираться нельзя. Засекут «птички» и немедленно прилетит с той стороны несколько снарядов. «Будет приход!» — говорят бойцы.Новейшие «Хаймарсы», или, как их здесь называют, «Хамеры», могут прилететь и в дом, только на той стороне не знают, в каком из этих десятков — с обитаемым подвалом, откуда ведется наблюдение и управление огнем нашей артиллерии. Даже в каком из десятков населенных пунктов, расположенных вдоль линии боестолкновения. А бить наугад и тем более сплошь им дорого. Да и в последнее время, как утверждают наши бойцы, интенсивность обстрелов резко снизилась. «У противника снарядный голод».А если все же снаряд попадет в здание, оно «сложится», но все, кто будут в подвале, выживут. Так подвалы превратились в военный городок, где есть баня, кухня, столовая, казармы, даже прачечная. Ну, и само собой, центр наблюдения и управления огнем. Это суровый и, мягко говоря, аскетичный быт, напичканный электроникой. По кабелю, который ведет к главному экрану, пробегает мышка. Ее вижу, кажется, только я.Все бойцы во время дежурств круглосуточно, сменяя друг друга, отслеживают то, что происходит на линии фронта, у противника и даже за несколько километров вглубь вражеской территории.На цветном экране хорошо видны лесопосадки — желтые и красные пятна еще не облетевшей листвы. Их совсем мало.«Листва облетела еще до того, как осень пришла, это результат обстрелов», — объясняет мне оператор Павел. Все пространство, до горизонта в черных конопатинах воронок.Наблюдение ведется с камер как стационарных, так и установленных на десятках коптеров. Коптерам тоже нужна бывает передышка — они уходят на подзарядку и на это время их сменяют другие. Камеры тоже разные, есть для ночного наблюдения, есть с тепловизорами. В общем, боевые порядки украинцев видны и ежесекундно отслеживаются.У одного из оборудованных украинских ДОТов замечаем подозрительное движение белых пятен. Это в окопе у противника началось скопление пехоты. Павел докладывает об этом руководителю пункта. Тот по отлично налаженной связи сообщает на командный пункт бригады. На другом экране, где находится электронная карта, тут же делают соответствующие отметки.Проходит несколько секунд, и по ДОТу начинает работать наша артиллерия. Мы ее не только слышим, поскольку она расположена недалеко от нас, но и видим: вокруг бетонного сооружения и ближайших к нему окопов вспыхивают небольшие (для огромного экрана, конечно) — облачка дыма. Противник уходит в бетонированное, сооруженное еще несколько лет назад, когда якобы Украина искала мира, подземелье.«Наверняка есть и 200-е и 300-е, — утверждает оператор. — Только мы об этом пока точно не знаем».По его словам, вблизи украинских окопов находится большое количество трупов противника. Днем их не убирают, опасаясь нашего огня, а ночью… А ночью просто не убирают.В отличие от противника, наши бойцы и офицеры очень бережно относятся и к раненым и к погибшим. Рискуя жизнью, всех вытаскивают.В командном пункте спокойная, деловая обстановка, очень похожая на большой компьютерный офис. Только операторы и командир в ней не в деловых костюмах, а в военной форме. Команды, обмен информацией происходят сухо и по-деловому.Снаружи начинают раздаваться разрывы, работает артиллерия противника. Несколько человек хватают автоматы, один — противодроновое ружье. Выбегают на улицу. Раз заработала артиллерия, хотя и не прицельно, значит где-то в небе висит дрон, правда на этот раз сбить его не удалось, он уходит, обстрел прекращается. Всё это занимает несколько минут. Бойцы возвращаются к покинутым местам работы, в офисе, как и в момент охоты за дроном, продолжают отслеживать действия противника.Один из операторов передает в центр по радиосвязи условной фразой команду: «Лесник вышел на дорогу». У него на экране видно, как за много километров отсюда в зону действия бригады летят самолеты противника. По словам оператора, сейчас будут приняты меры по локализации угрозы, начнет работать ПВО, возможно, с нашей стороны тоже поднимут эскадрилью.То ли поняв это, то ли задачи были у противника другие, самолеты уходят из зоны действия 200-й бригады.Конечно, в нашей линии окопов тоже находится пехота. Периодические стычки с противником, прежде всего его ДРГ, происходят и там. Но по словам бойцов, они пока противник не начал масштабное наступление, довольно редки. И во многом это происходит за счет грамотной работы и отлаженного взаимодействия электронной разведки, артиллерии, связи и других подразделений бригады.Отцы-командирыЗа несколько часов до выезда на одну из многих здешних дорог смерти, мы сидели за общим столом, накрытым прямо во дворе деревенского дома, с командованием бригады. Небольшой дощатый навес, укрытый маскировочной сеткой. И такой же суровый быт: чашки с чаем, импровизированная пепельница, шум дизельного двигателя. Говорили о политике, о госперевороте 2014 года, о войне, о страданиях людей и об отношении к мирным, гражданским людям.Комбриг с позывным «Поляна» рассказал историю. С той стороны по дороге в расположение одного из подразделений шел старик с пакетом вещей. Шел не спеша, тяжело, озираясь. Информация сразу поступила в командный пункт бригады, как и любая другая, когда происходит что-то необычное на стороне противника.«Приняли решение: остановить и проверить его, когда окажется в нашем расположении, — вспоминает Поляна. — Ничего, с нашей точки зрения, опасного и компрометирующего у него не было. Оказалось, он шел к жене, которая волею судеб оказалась на нашей стороне, а он — на украинской. Ребята дали ему денег, посадили на автобус и отправили в семью. Мы ведь не с украинцами воюем, не с народом».На мой вопрос, возможно, очень наивный, что самое главное в войне, Поляна, не торопясь, сказал: «Конечно, выучка, знание противника, слаженность, но главное — дисциплина, твердое и неукоснительное выполнение команд и приказов».Пока нам накрывали простой, вовсе не генеральский обед: суп с лапшой, вермишель с тушенкой и неизменный крепкий чай, «Комиссар», видя на моем лице некоторую растерянность, предложил: «Пошли в баньку!» И там, отхаживая меня веником, объяснял: «Для нас ценен каждый, кто за родину готов умирать. И мы стараемся, чтоб каждый из них делал свою работу не просто механически точно, а осмысленно, с пониманием конечной цели. А цель — родину защищать. Как в том фильме советском по повести Бондарева "Горячий снег". Для нас ценен каждый, кто за родину готов умирать. А еще сами учимся, читаем книги, например "Волоколамское шоссе" Бека, Рокоссовского "Солдатский долг", Василевского "Дело всей жизни" и другие. И солдат этому учим. Каждый день».Тогда, еще до того, как я оказался вблизи зоны боестолкновения, мне всё это показалось слишком простым. Мне хотелось открыть с их помощью главный успех победы… Понятно, что дисциплина, понятно, что слаженность, любой командир, да вообще начальник цеха, директор завода, глава компьютерной фирмы скажет вам примерно тоже самое: дисциплина, воспитание, порядок.А здесь — война, жизнь людей, страх смерти. Страх смерти преодолеть не каждому, наверное, дано… Как и принятие решений — послать в бой, не отступать с занятых позиций. Но уже здесь, в самой непосредственной близи от противника, видя, как четко проходят команды, как слаженно действуют подразделения бригады, начинаешь понимать, что этот сложный человеческий механизм, включающий в себя тысячи бойцов, может действовать только при условии железной дисциплины, глубокого понимания и осознания воинского долга. Без глубокого понимания чувства долга, чувства патриотизма не понять настоящий образ офицера и солдата, так долг происходит от готовности до конца служить идее, не отступая перед трудностями, перед противником. Наши солдаты защищают не себя, а родину, как бы это высокопарно не звучало.Мы пили чай, за столом сидели комбриг, его заместитель по военно-политической работе с позывным «Комиссар», глаза которого, как рентген, прожигали меня, командир разведки «Пегас» с внешностью чеховского интеллигента, начальник связи «Шкипер», который построил в бригаде уникальный комплекс и сейчас вместе с московскими айтишниками создает уникальную программу управления, громогласный командир одного из батальонов «Снегопад», но меня не покидало ощущение, что во всем этом нашем разговоре за чаем есть что-то такое, чего я, гражданский журналист, не понимаю. Хотя чувствую, что отгадка где-то рядом.Эти простые мужики в военной форме, кто с хитрым прищуром глаз, кто с открытым лицом, на котором читается простое любопытство, кто как, но каждый по-своему генерировали какую-то свою человеческую энергию, которая мощно сливалась в общий поток и легко управлялась только взглядом и неспешным словом комбрига.200-я Гвардейская бригада Северного флота никогда не отступает, делается в ней все основательно — и связь, и быт простых солдат, и даже баню можно принимать каждый день, и еда у них простая и вкусная, сами пекут хлеб, сами завозят по ночам воду в подразделения, обслуживают генераторы, сочиняют свой интернет, не трогают мирных, убивают врагов, вытаскивают раненных и погибших, не оставляя их врагу…Я думаю, они понимают, что война — это работа. Пусть тяжелая, смертельная, всегда опасная, но самая главная у нас в стране на сегодня.Все имена, команды, места расположения, технические и прочие данные, которые могут нанести ущерб нашей армии, изменены. Все события — подлинные.

https://ukraina.ru/20210822/1032102663.html

https://ukraina.ru/20231026/1050491240.html

донбасс

2023

Новости

ru-RU

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/

эксклюзив, спецоперация, вс рф, донбасс

Эксклюзив, Спецоперация, ВС РФ, Донбасс