"Пусть на это даст денег украинское правительство". Вторая украинизация Дальнего Востока
© Public domain
Когда в 20-х числах ноября 1922 г. органы ГПУ арестовывали лидеров украинских рад на территории бывшей Дальневосточной Республики (ДВР), казалось это подводило черту под попытками украинизации Приморья и Приамурья послереволюционной поры.
И действительно, в то время как весной 1923 г XII съезд РКП(б) провозглашал большевистскую политику коренизации (и соответственно украинизации ряда регионов Центрального Черноземья, Северного Кавказа и Сибири), на Дальнем Востоке полным ходом шёл Читинский процесс над украинскими "буржуазными националистами". Двадцати четырём обвиняемым инкриминировалась деятельность по отрыву Дальнего Востока от РСФСР, сотрудничество с Центральной радой Украины, а также с японскими интервентами и "белыми" правительствами.
Главной заботой большевиков являлось искоренение ситуации начала 20-х годов, когда рады пытались доминировать в политической жизни ДВР. Их социальную базу составляла весьма многочисленная украинская община. По данным сельскохозяйственной переписи 1917 г. доля украинцев в общей массе жителей Дальневосточного края составляла почти 40%.
В 1921–1932 годах Тихоокеанский регион России получил новую крупную партию украинских переселенцев. Из УССР на Дальний Восток тогда переехали 422 тыс. человек. Не все новосёлы закрепились на новых местах, но если в 20-30-х годах в целом по РСФСР фиксировалось сокращение удельной доли украинцев, то в Дальневосточном крае она возрастала.
"Буржуазная" украинизация Дальнего Востока 1920 - 1923 годов проявлялась, прежде всего, в стремлении создать национально-культурную автономию: перевести на украинский язык обучения школы, учредить национальный отдел народного образования, украинские педагогические курсы.
Однако, организаторы Читинского процесса и представить не могли, что через десятилетие "социалистическая" украинизация Дальнего Востока, по размаху существенно превзойдёт свой более ранний аналог.
В июне 1930 г. XVI съезд партии провозгласил движение Страны Советов "на всех парах к социализму".
"Только при условии развития национальных культур можно будет приобщить по-настоящему отсталые национальности к делу социалистического строительства" - говорилось в выступлении Иосифа Сталина на партийном форуме.
Форсированной коренизации отводилась роль важнейшего фактора для осуществления сплошной коллективизации в сельских районах РСФСР. По замыслу партийных идеологов это должно было отодвинуть на задний план национальные аспекты коллективизации и всячески подчеркнуть её антикулацкую направленность.
Постановлением пленума Дальневосточного исполнительного комитета от 16 января 1931 г. предусматривалось перевести на украинский язык всё делопроизводство в четырёх районах с наибольшей долей украинского населения в Приморье и двух районах Приамурья. Ещё семь районов подлежали частичной украинизации, где должно было обеспечиваться обслуживание украинского населения на родном языке путём создания специальных переводческих бюро при райисполкомах и хозяйственных организациях.
О масштабе планируемых мероприятий говорил тот факт, что они затрагивали почти половину районов Приморья и Приамурья.
В населённых пунктах, где компактно проживали украинцы (а это были преимущественно сёла) до 1 октября 1931 г. на украинский язык переводились сельсоветы, школы, больницы, избы-читальни.
К концу 1932 г. на украинском языке в Дальневосточном крае функционировали более 700 вновь открытых школ 1-й ступени, а также 25 фабрично-заводских семилеток и школ крестьянской молодёжи.
В общей сложности образование на украинском языке получали более 30 тыс. жителей. Функционировал украинский техникум, отделение агропединститута, передвижной театр и украинская краевая газета.
Столь впечатляющие результаты были достигнуты в том числе благодаря шефству Украинской ССР над украинизируемыми районами Дальневосточного края. Около 300 работников были направлены официальным Киевом для организации "систематического культурного обслуживания украинского населения в крае".
Однако, за этой "парадной" информацией об успехах украинизации, публиковавшейся в официальных СМИ, скрывались очень непростые процессы.
29 июня 2022, 01:00История
Не только абвер. Зачем спецслужбы Японии спонсировали украинский национализмВ РИА Новости опубликованы оригиналы документов, проливающих свет на малоизвестную страницу истории украинского национализма - сотрудничество со спецслужбами Японии накануне Второй Мировой войны. Украина.ру рассказывает об этих событиях подробнееБольшие сложности возникли с переводом на украинский язык делопроизводства административных учреждений. К примеру, в Шмаковском районе Приморья, попавшем в первую волну украинизации, учреждения следующим образом реагировали на инструкцию определить ответственных за внедрение украинского языка: "Лиц, владеющих украинским языком, нет" - гласил ответ районного уголовного розыска. Такая же информация поступила из отделения Госбанка. Районный суд вообще высказывал сомнение в перспективах перехода на украинский язык.
Большие трудности возникли в этом же районе при организации языковых курсов для местных чиновников. Согласно официальной информации, в районе, где не менее 57% жителей являлись украинцами, в распоряжении местных властей было лишь 34 человека, владевших украинским языком "в полной мере". В другом документе отмечалось, что учителей из числа украинцев в районе было еще меньше – всего 18 человек.
Власти прикладывали огромные усилия для организации курсов украинского языка, а они, по сути, бойкотировались.
Дневные курсы в Шмаковском районе посещали несколько человек, а вечерние не посещал никто. Это вынудило перенести срок перевода делопроизводства на украинский язык сначала с 1 октября 1931 г. на ноябрь, а затем на 1 января 1932 г.
Аналогичные явления происходили и в других районах, отобранных для украинизации.
Понять их причины позволяет издание "Проблема украинизации и белорусизации в РСФСР", опубликованное в 1931 г. Брошюра, изданная 10-тысячным тиражом типографией Президиума ВЦИК этнические процессы среди славян-дальневосточников характеризовало так:
"...в украинских крупных селах, расположенных вблизи городов и железнодорожных станций, например, по Уссурийской железной дороге в Дальневосточном крае украинское крестьянство заметно ассимилировалось и обрусело. Но зато украинское население ДВК и Сибири, расположенное на большом расстоянии от городов и от линии железной дороги, сохранило свои национальные особенности: говор, одежду, быт и сельскохозяйственные производственные навыки, целиком перенесенные из Киевской, Черниговской, Полтавской и других украинских бывших губерний".
Даже этнические украинцы, занимавшие руководящие должности в партийно-советском аппарате на Дальнем Востоке к украинизации относились с изрядным опасением.
"Я сам украинец, но не понимаю украинского литературного языка, хотя умею читать по-украински" - публично высказывался завотделом по работе с деревней Краевого комитета партии Федорчук. В этих словах проявлялось весьма распространённое в Приморье негативное отношение к "Галицийскому наречию", которое по мнению многих культивировалось в УССР.
Ему вторил заместитель председателя Владивостокского окружного исполнительного комитета Лобода: "Я не понимаю, зачем нужна эта работа среди украинцев, когда они не понимают украинского литературного языка?"
В документах, касающихся украинизации районными исполкомами довольно часто высказывалось мнение, что украинское население на подведомственных территориях давно обрусело и не выказывает желания переходить на родной язык, к которому у них нет интереса.
Весьма распространённым было и мнение о том, что в регионе живут не украинцы, а "хохлы, владеющие русским языком".
Да и сама необходимость тратить дефицитные ресурсы на развитие украинского самосознания в условиях, когда на Дальнем Востоке остро стояла проблема быстрого роста численности корейцев и китайцев, воспринималась местными руководителями как блажь столичных чиновников.
Весьма острым был вопрос о финансировании мероприятий по украинизации Дальнего Востока. Значительная часть расходов возлагалась на местные и региональные власти, что не вызывало у них восторга.
Вышеупомянутый Лобода по этому поводу говорил:
"Если действительно нужна украинизация школы и соваппарата в районах, населенных украинцами, то пусть украинское правительство строит школы и дает денег на проведение украинизации; тогда мы будем проводить эту работу, а в настоящее время у нас нет кадров и денег на эту работу".
В уже упомянутом издании, посвящённом украинизации в РСФСР, такого рода взгляды оценивались как уклонизм. Во многом, уклонистскими происками объяснялось, то что перелом в деле украинизации на Дальнем Востоке "выразился пока что в чисто декларативной форме".
В качестве ближайших перспектив украинизации обозначалось завершение создания украинских национально-административных единиц на территории РСФСР, перевод их на соответствующий язык делопроизводства. На украинский язык предполагалось перевести работу всех школ и культурно-просветительных учреждений данных районов (в т.ч. техникумов, партийных школ, рабфаков, клубов и т. п.)
Украинские языковые курсы для аппаратных работников в краевом и районных центрах планировалось сделать постоянно действующими. Заявлялось о необходимости открытия во Владивостокском университете кафедры украиноведения. Молодёжи из Приморья и Приамурья предстояло получать высшее образование Украинской ССР. Районы компактного проживания украинцев в Дальневосточном крае должны были насыщаться литературой на украинском языке и продукцией украинского кинематографа.
Однако, эти амбициозные планы активизации "социалистической" украинизации Дальнего Востока оказались перечёркнуты резонансным постановлением ЦК ВКП (б) от 14 декабря 1932 г. "О хлебозаготовках".
В документе утверждалось, что буржуазно-националистические элементы, петлюровцы смогли воспользоваться украинизацией в качестве легального прикрытия для своей контрреволюционной деятельности.
25 октября, 07:59История
"Пьют горилку и танцуют гопак". Как на Дальнем Востоке в зародыше подавили украинский национализм25 октября 1922 года советские войска вступили во Владивосток. Это означало прекращение японской оккупации Приморья и делало ненужным дальнейшее существование Дальневосточной республики (ДВР). Это событие также принесло существенные изменения для украинского национального движения на Дальнем ВостокеИ хотя постановление писалось на основе материалов европейской части страны, 18 декабря на Дальний Восток поступила телеграмма из ЦК партии, требовавшая "немедленно приостановить дальнейшую украинизацию" и в трехдневный срок не просто свернуть соответствующие мероприятия, но вернуть во все сферы (печать, образование, делопроизводство др.) русский язык.
Таким образом вторая (и пока последняя) украинизация Приморья и Приамурья оказалась хоть и весьма масштабной, но кратковременной.
Исследователи отмечают, что она осуществлялась при ощутимом противодействии местных элит, индифферентности населения, ресурсном дефиците. Одной из её особенностей являлось проведение в условиях отсутствия местной украинской интеллигенции. Очевидно, создание таковой и должно было стать первой промежуточной целью перевода на украинский язык делопроизводства и народного просвещения.
Когда летом 2020 г. в Хабаровске вспыхнули протесты против отстранения от должности бывшего губернатора региона Сергея Фургала, ряд украинских политиков и публицистов ожидали чуть ли не антироссийского восстания на Дальнем Востоке. Их надежды основывалась на вере в "генетическую память и вольнолюбивый нрав потомков украинских переселенцев".
Однако все надежды на то, чтобы увидеть над головами протестующих украинские прапоры оказались тщетными. Дальневосточный "плавильный котёл" формирования русской нации в XX в. работал не менее эффективно, чем Новороссийский веком ранее, если не вмешиваться в их работу.
