Однако предлагаемый президентом план нормализации государственной жизни скорее носит косметический, чем сущностный характер. Впрочем, не «будем стрелять в пианиста». Президент делает то, что может, и что ему подсказывает предыдущий опыт. В том числе и соседних стран.
А этот опыт весьма «тощ». Последние десятилетия весь мир жил в лихорадке сиюминутных страстей. Все от мала до велика (в экономическом и геополитическом смысле) сражались пусть за временный, но наглядный успех. Тактика победила стратегию. «Философия» быта подмяла философию бытия. Исчезла великая литература как вид поиска моделей жизни. Даже исчезло умное кино как способ конструирования будущего. Мир плыл по течению. Приплыли…
Жертвы в Казахстане значительны. Почти четверть тысячи. Скорбно. Но чтобы они были не напрасными и не повторились в более крупном и географически расширенном масштабе, полезно сделать конкретные прогнозы развития ситуации на базе проявившихся тенденций, сущностных причин и открывшихся внимательному взору противоречий. Итак:
Во-первых, сам Казахстан. Принимая во внимание все изложенные межклановые, внутриэлитные и сложносемейные отношения, можно все же констатировать, что главным триггером событий стало уникальное геополитическое положение страны. С одной стороны давление социалистического способа производства Китая, с другой — американской модели капиталистической формации.
В Казахстане, несмотря на то, что сами Штаты признали ее «рыночной экономикой», воцарил «азиатский способ производства» о котором смутно догадывался еще Маркс. Это когда урбанизируется модель потребления и архаизируется уклад хозяйствования… Не буду здесь разжевывать. И так все понятно по «святым девяностым». Мамбеты-гопники, выступившие пушечным мясом алма-атинских волнений, хотели потреблять как мажоры мегаполиса, но гуманитарно и технологически были развиты на уровне горных пастухов.
Дополнительным «мотиватором» стал еще и казахский кинематограф — пожалуй, лучший после российского на постсоветском пространстве. Он научился создавать сочные образы, но не поднялся до высоких смыслов. Маргиналы из предместий были дезориентированы его героями: юные зрительницы с раскосыми глазами мечтали о строгих платьях и балах, как у Наташи Ростовой, и одновременно о смелом белье и кислотных вечеринках, как у Ксюши Собчак. А юноши примеряли то искреннюю улыбку Гагарина, то ядовитую ухмылку Моргенштерна…
Короче, прогноз здесь такой. Во-первых, неизбежна культурная реконкиста страны, без чего она не выкарабкается из обозначенного противоречия. И тут самый простой путь — через генетически близкую и органически однородную матрицу русской цивилизации. Но что это конкретно значит?
Это возврат к кириллице в ближайшее время и повышение статуса русского языка. Повторюсь, русский язык — это не только способ общения, но своеобычное видение мира.
Это массовый наплыв казахских студентов в сибирские вузы, где открываются технические специальности, крайне необходимые для технологического рывка Казахстана. Восстановление полноценного сотрудничества научный школ и академических структур. Возврат русских ученых и преподавателей.
Это размораживание совместных мегапроектов, способных создать новые кластеры развития экономики через усложнение «человеческого материала».
Здесь ждём, прежде всего, возобновление проекта строительства атомной станции с Росатомом. Плюс попутное совместное освоение урановых залежей. (Вместе с Россией это половина запасов планеты, что позволит влиять на мировые цены.) А еще активизация совместной работы на чукотском медном месторождении. Что тоже позволит воздействовать на конъюнктуры медных цен. (Медь завтра — все равно, что нефть сегодня.) Хотя, конечно, медь в Заполярье добывать — это не кредиты в собственном банке по-аблязовски «тырить». Но и качество «человеческого материала» у добытчиков северной руды другое, чем у банковских мошенников. В первом случае получается «умный казах» как во втором — «злой казах». Да, Мухтар?
А еще маячит общий зерновой пул… Хотя перечислять здесь можно бесконечно. Потенциал синергии двух стран необъятен. Была бы политическая воля и понимание того, что история любит тех, кто идет в будущее, а не тех, кто скатывается в прошлое…
Во-вторых, новоявленный Союз тюркских государств. Кстати, Казахстан подарил этому альянсу свой язык как базовый и общепонятный для всех участников. Я уже отмечал, что многие наши эксперты восприняли эту инициативу турецкого президента Эрдогана как враждебную русскому миру. Эта коннотация усилилась явным раздражением турецкого лидера по поводу ввода миротворческого контингента ОДКБ. Но в чем причина этого раздражения? Думаю, турецкий паша просто был раздосадован тем, что не успел создать миротворческий контингент названного объединения. Завтра это может случиться. Но тогда Турция и Венгрия с большой вероятностью выйдут из НАТО. И с не меньшей вероятностью вступят в ОДКБ. Вот это был бы фокус! Кстати, хитрый венгерский лидер вступил в союз тюркских языков, имея в глоссарии фактически одно тюркское слово «алма» — яблочко. Что называется, взял партнеров «за яблочко». А у Виктора Орбана поразительное чутье на то, с кем дружить, чтобы соответствовать своему имени…
То есть Россия преодолеет неизбежные испытания нынешнего переломного времени, если к «гиперзвуку», добавить «гипернауку», «гиперфилософию», «гиперлитературу»… Иначе — майдан. Ведь майдан — это «социальный лифт», где можно попытаться без всяких умственный усилий, что называется «на шару» прокатиться «зайчиком». Не случайно мамбеты, прежде, чем сжечь алма-атинскую мэрию, до одури катались там на лифтах. «Лифто-культ» называется. Символ постмайданной пустой жизни — беспроблемный механический подъем наверх. Иллюзия подъема.
А настоящая жизнь — трудный подъем по «социальной лестнице». И длинный, как Северный морской путь… В общем, Россия многое сейчас поймет о себе в цивилизационном аспекте (а не только в военно-техническом плане), объясняя соседям подлинное устройство мира. Нового, надвигающегося мира.
