Россия достаточно активно взялась за работу в сфере энергоперехода, в частности, в 2021 году утверждена концепция развития водородной энергетики до 2050 года, объявлено о планах построить на острове Сахалин водородный кластер, а на Камчатке собираются выстроить комплекс по производству «зеленого» водорода.
Там возвращаются к проектировке и постройке Пенжинской приливной электростанции (ПЭС), проект которой разрабатывался еще во времена СССР.
Между тем первая приливная электростанция была построена на территории России в 1968 году, после этого разрабатывалось много проектов ПЭС, но ни один из них не заработал.
- Игорь, почему тогда от широкого использования ПЭС отказались, а сейчас возвращаются?
— Как правило, у этого есть экономические обоснования. Если там можно построить что-то другое, что будет экономически более рентабельным, то конечно никто приливную электростанцию строить не будет.
Но в основном у нас на севере дизельные генераторы, есть станции и котельные на мазуте. Традиционно никто не заморачивается насчет таких технологически сложных проектов.
Если говорить о севере, то там нет гарантий, что будет спрос на электроэнергию, сложно просчитать спрос, сложно просчитать окупаемость подобного проекта, вот они и не развивались.
Сейчас же с одной стороны дорожают ископаемые углеводороды, газ и даже мазут растут в цене, а на Камчатке еще и собственная добыча падает.
С другой же стороны совершенствуются технологии приливных электростанций, и появляются вполне конкурентоспособные предложения — как разместить ее, сколько это будет стоить, какая будет себестоимость энергии.
Поэтому, когда идут эти две тенденции, рано или поздно наступает момент, когда плюсы приливных электростанций перевешивают их минусы и становится рационально их строить.
- Сообщается, что проект Пенжинской ПЭС разрабатывается для производства водорода на экспорт, прежде всего в Японию и Корею. До конца года обещают представить концепцию электростанции, инвестиции ожидаются на уровне $60 млрд для первой линии с выходом на рабочую мощность до 2035 года и $200 млрд для второй. В чем выгоды от реализации такого весьма дорого проекта?
— Я думаю, здесь надо поосторожнее с такими планами. Если мы говорим про какие-то приливные электростанции, которые рентабельно построить для того, чтобы запитать несколько местных поселков, это одно дело.
А когда мы говорим, что построим огромную электростанцию и она будет вырабатывать огромные объемы электроэнергии, которые мы будем направлять на то, чтобы делать водород, то здесь попахивает прожектерством.
Я бы, честно говоря, вообще сомневался в этом проекте. Да, проект красивый: давайте перегородим дамбой Охотское море и будем зарабатывать на этом — географические условия позволяют это сделать.
Но мы говорим о десятках миллиардов долларов для экономически рискованного проекта.
Вот вы построите эти дамбы, будет у вас поступать с них электроэнергия, будете вы из него делать «зеленый» водород — электроэнергия будет относиться к возобновляемым, и если вы ее потратите на производство водорода методом электролиза воды, на выходе у вас будет «зеленый» водород.
Это самый лучший водород с точки зрения классификации, продвигаемой Европейским союзом — именно они придумали цветовую дифференциацию — с точки зрения выбросов парниковых газов.
Это самый желанный водород с точки зрения Евросоюза, но рынка водорода как такового ни в Европе, ни в Азии пока еще нет.
Европейцы предполагают, что им понадобится водород как система хранения энергии от возобновляемых источников. Они говорят, что к 2050 году полностью откажутся от ископаемых источников энергии. Китай в общем-то тоже говорит про декарбонизацию, только в районе 2060 года.
Допустим, Япония и Южная Корея будут идти в том же направлении, что и Евросоюз, и им понадобится водород в районе 2040-50 годов, так как в ВИЭ невозможно хранить энергию.
В традиционной энергетике сами газ, нефть и уголь хранят в себе энергию. Вы сожгли их и высвобождаете энергию. А ветряк дает энергию только когда есть ветер, и как ее хранить?
Вот и предлагают с помощью электроэнергии, полученной из ВИЭ, делать водород с тем, чтобы, когда понадобится энергия, этот водород обратно преобразовать в электричество.
Получается, мы предполагаем, что Япония и Корея пойдут по тому же пути, что и Евросоюз, будут использовать водород как систему хранения энергии, откажутся от ископаемого топлива.
При этом предполагается, что собственного «зеленого» водорода у них будет не хватать, и они будут его импортировать в гигантских количествах для того, чтобы мы могли найти рынки сбыта в Японии и Южной Корее — чтобы все, что мы производим на Камчатке, уходило за границу.
Вот тогда это имеет смысл. Но в этой схеме слишком много «если»: если перейдут, если будут импортировать, если будут импортировать много.
И самое главное, мы не знаем, сколько будет стоить «зеленый» водород в Японии. Авторы проекта заявляют, что собираются потратить $60 млрд — а где гарантия окупаемости? Кто вам даст эти деньги?
А сколько в Японии и Южной Корее будет стоить водород? Этого никто не знает. Соответственно, нельзя просчитать экономику этого проекта.
Поэтому я считаю, что проект красивый, интересный, но очень далекий от реализации.
- Экологические вопросы давно стали рычагом воздействия на энергетическую отрасль, как это было видно на примере ископаемого топлива и «углеродного налога». К гидроэлектростанциям экологи тоже постоянно предъявляют претензии. Не будет ли ждать такая же судьба ПЭС — особенно если Россия начнет их успешно строить или производить на экспорт, как с АЭС Росатома?
— Тут действительно большой вопрос, признают ли такого исполина, такую огромную приливную электростанцию возобновляемым источником энергии.
Все ныне существующие проекты приливных электростанций гораздо меньше. Это как правило небольшие установки.
Точно так же могут сказать и России. Вы потратите $60 млрд, а вам скажут: извините, это не считается возобновляемым источником энергии.
Насчет крупных экологи ГЭС говорят, что большие площади лесов затапливаются, а здесь скажут: вы тут вообще-то мешаете рыбам нормально плавать, мы не можем считать вас возобновляемым, потому что вы вредите природе.
И все инвестиции могут пойти насмарку, что только добавляет рисковости такому проекту.
